Город жил в тревоге.
Соня перестала ходить в детский дом.
Говорили о его спешной эвакуации. Соне предлагали поехать вместе с детьми. Она согласилась бы, но брать с собой мужа не разрешали.
Соня отказалась. Накопления быстро заканчивались. Роня пошёл работать дворником.
Тамара поначалу просто сидела дома. Соня просила её помочь с детьми, поскольку работу няни уже не могли оплачивать.
"Кромка льда" 53 / 52 / 1
Тамара неохотно помогала. Она всё ждала, когда закончится это страшное время.
Но оно тянулось, заставляло помогать Соне.
Роня ходил на работу рано утром. Приходил поздно вечером и ложился спать. Он почти ничего не ел дома. Мог только выпить некрепкого чая.
Соня, занятая детьми, мало обращала внимание на состояние мужа.
Он всё время ссылался на усталость. Но отдохнуть не мог себе позволить. Ему выдавали хороший паёк, которого хватало на всю семью.
Сам он ел в заводской столовой.
Забирать с собой остатки не разрешали. А Роня приловчился в холщовый кармашек, вшитый с изнаночной стороны рубашки, прятать хлеб.
Дома отдавал его детям.
К ноябрю 1941 года Роня стал стремительно худеть. Утром поднимался с большим трудом.
И опять Соня пропустила тревожные звоночки.
Когда её муж в очередной раз пришёл с работы и потерял сознание на пороге квартиры, она посмотрела на него и ужаснулась.
Лицо Рони было невероятно худым, скулы торчали угловато. Большие пухлые губы истончились настолько, что их практически не было видно на худом лице. Слегка раскосые и сильно выставленные вперёд глаза впали. Соня закричала громко:
— Тома! Беги за врачом!
Тамара сбегала в соседний подъезд за недавно переехавшим туда фельдшером.
Тот помог Соне перетащить Рудольфа на кровать. Когда стал его раздевать, аж пошатнулся и быстро закрыл рот рукой.
Права нога Рони была сгнившей почти от стопы до колена.
Невыносимый тухлый запах тотчас наполнил комнату.
Роня дышал ровно, но был без сознания.
Соня не понимала ничего. Она смотрела на бледное лицо мужа, на его ногу и ей казалось, что все прошлые дни прошли в каком-то беспробудном сне.
Не было слёз, была только нестерпимая боль в сердце. Соня встала рядом с мужем на колени.
Опустила голову на его грудь.
Роня открыл глаза, положил руку на голову жены и прошептал:
— Душа моя, в сумке одиннадцать пайков. Я украл десять из них. Мне нечего терять, я сделал это, чтобы в ближайшие дни вы ни в чём не нуждались. Не беспокойся, я не забрал чью-то еду. Наш начальник подворовывает. Я решил наказать его.
Он попросил прибраться в его кабинете.
Не вини меня в том, что я молчал о своей болезни. Думаю, что это невозможно было вылечить. В последние дни я вообще не хотел есть. И сейчас не хочу.
У меня внутри словно в пустыне — жарко, пусто, сухо.
Я люблю тебя, Соня!
Прости, что ухожу и не дождусь с тобой победы. Но она будет скоро, верь мне, родная! Всё у вас будет хорошо. Наш сын уже ждёт меня. Смотри, он же стоит у окна и тянет руку. Мне пора, душа моя!
Соня с трудом подняла голову. У Рони в уголках глаз застыли слёзы.
Больше он ничего не говорил.
Закрыл глаза, растянул свои ставшие тонкими губы в улыбке, глубоко вдохнул и замер.
— Я подготовлю все документы, — услышала Соня над головой голос фельдшера. — Всё передам Тамаре. Софья Фёдоровна, держитесь…
Жизнь без Рони стала невыносимой. Соня забыла о детях. Забота о них легла на плечи Тамары.
Соня почти не ела. Тамара не выдерживала целый день с детьми. И однажды привела их в комнату к Соне и сказала, что уходит.
Соня лишь пожала плечами.
Ни слова не сказала.
Тамара оделась и вышла на улицу.
Зимний ветер подгонял. Уводил от дома, который на несколько лет стал пристанищем, который хранил в себе слёзы и радость, боль и разочарование, счастье и благополучие.
Тома оглядывалась и думала о том, что Соня сама не справится. Но не вернулась.
Рядом с заводской столовой стоял мужчина.
Он вглядывался в лица прохожих и ворчал:
— Ну я тебя… Ну покажу же, как работать надо… Ну, жучка… Обещала же! Как я теперь своими руками всё это сделаю?
Вдруг этот мужчина взглянул на Тамару, подбежал, схватил за руку и потащил в здание.
— Отпустите, — кричала Тамара.
Но хватка у мужика была сильной.
Он привёл её на кухню, грубо посадил на стул. Сам снял с неё полушубок, вручил нож и рявкнул:
— Сто килограммов почистить надо! Шутка ли? Где ты прохлаждалась? Сказано было, что работы много.
Тамара ошарашенно смотрела на мужика.
Вдруг она выставила нож вперёд и произнесла:
— Полушубок отдай!
— Счас, — ответил мужик. — Картошку чисть, потом получишь.
— Какую картошку? — взвизгнула Тамара.
— Так ты глазки приоткрой, вот она перед тобой. Пять мешков. Пришла бы пораньше, я может и помог бы. А теперь сама справляйся. Мне мясо принимать.
Соня поднялась со стула, бросила нож на пол и заорала:
— Да ничего я не буду чистить! Ничего я не буду делать! Я никуда не опаздывала! Я актриса!
— А актёры не боги ведь. Руки у них как у всех. Губы, лицо одинаковые. Ну может языки подточены под другим углом, но с виду это незаметно, — ворчал мужик.
Пока Тамара бранила его, он вышел и запер дверь с обратной стороны.
Тамара взвизгнула от злости, ринулась к двери, застучала по ней кулаками:
— Отпустите, отпустите!
Двери никто не открывал.
Тамара подбежала к окну. Потом к другому.
На всех окнах были решётки. Огромные замки висели на маленьких петлях. Под потолком было вентиляционное отверстие.
Тамара стала искать глазами что-то высокое.
Её внимание привлекла огромная кастрюля.
Тамара с трудом подтянула её к стене. Поставила на неё кастрюлю поменьше. Забралась на эту конструкцию. Но дотянуться до вентиляции не смогла.
Паника охватила её. Она встала на цыпочки и стала кричать:
— Помогите, меня похитили! Помогите!
Вдруг дверь кухни открылась. Показалась голова того мужика.
Он искал глазами Тамару, а потом крикнул:
— Сто кагэ почистишь и отпущу.
Тамара спрыгнула с кастрюль, понеслась к двери. Но прямо перед её носом дверь закрылась.
— Ничего я не буду делать! — крикнула она.
Но тишина осталась тишиной.
Тамара стояла у двери с черпаком и ждала, когда мужик вновь появится.
Ждать пришлось около часа.
Как только его голова показалась, Тома обрушила свой удар.
Мужик пискляво сказал: «Ой…» и повалился на пол.
Обезумевшая девушка выбежала на улицу.
Кромешная тьма окутала её. Сильный ветер подгонял и сковывал тело.
Тома бежала по улице раздетая.
Она даже не понимала, куда бежит. Хотелось побыстрее скрыться от возможного преследования.
Но силы были на исходе. Холод сковал настолько сильно, что Тамара остановилась. Было даже тяжело дышать.
Ноги и руки уже не чувствовались.
— Мама, мамочка, — прошептала Тамара. — Спаси меня, мамочка.
Вокруг не было ни души. В военное время люди старались меньше ходить по ночам. Да и ещё и в такой холод мало кто высовывался на улицу.
Тамара опустилась на колени. Холод всё больше наполнял её.
Вдруг она почувствовала, как будто кто-то дотронулся до неё.
Оглянулась.
За её спиной стояла родная мать и улыбалась.
— Девочка моя, — шептала Настя, — тебе ещё жить и жить… Жить и жить…
Глаза Тамары всё норовили закрыться, но она изо всех сил пыталась рассмотреть мать.
— Мама, — прошептала девушка.
А дальше был полёт среди облаков. На одном облачке сидел Колька из подземелья и крестил Тамарино облако.
— Так раздетая была, чего ж тут не замёрзнуть, — услышала вдруг Тамара.
— Может она того… Сама хотела замёрзнуть?
— Да кто её знает. Может обидели…
— Глянь, веки дрожат, очнулась поди…
Продолжение тут
Дорогие читатели! У меня остались 2 свободные книги "Зоя". Желающие пишите в ватсап 89045097050.
Книги отправляю с именным автографом и подарочком от меня.