Мой первый рабочий день оказался не очень приятным. Мне предоставили шкафчик для переодевания и рабочее место, выдали спецодежду и инструмент. Но дальше предстояло решить главный вопрос – о наставничестве. Никто из старых модельщиков не хотел заниматься обучением молодых. Оно и понятно, работа у них сдельная, чем больше моделей сделаешь в короткие сроки – тем больше получишь. А кого-то учить с нуля – только время терять и нервы трепать. А здесь еще "засада" настоящая - пришел учитель, белый воротничок, так сказать. Такого еще в цеху еще не бывало. На нового ученика пришли все поглазеть, а когда узнали, что гуманитарий, то сразу стали обсуждать через сколько сбежит. Потом узнал, что большинство решили, что от силы месяц-два проработаю.
Наставничество должно было оплачиваться, но то ли оплата эта была мизерная, то ли вовсе отсутствовала, никто не хотел быть наставником. Вот и приходилось начальнику цеха назначать кого-то своей властью. И, конечно, это вызывало бурную ответную реакцию у будущего наставника.
Так получилось и в моем случае. Мужика, которого назначили меня обучать, это возмутило так, что его трехэтажный мат был слышен даже через шум работающих станков. А мне рассказывали, что модельщики – это элита, белая кость рабочего класса, почти интеллигенты. «Вот тебе и элита», - подумал я тогда.
Однако, делать нечего, хоть и не понравился мне этот дядька-наставник, но другого не было. «Буду терпеть», - подумал я тогда. Теперь, вспоминая время своего ученичества, вполне могу представить его чувства. Как же он со мной намучался, прежде чем мы стали хоть как-то понимать друг друга. Ох, и громкие были у нас разборки. Как он меня только не обзывал, мне, недавнему учителю, было стыдно и обидно. Но поменять наставника я не мог. Все в цеху видели наши "высокие" отношения и от души посмеивались.
Первое, что мне предстояло освоить – это научиться строгать рубанком. Сосновый брусок нужно было сострогать до нужного размера, причем под углом 90 градусов, строго соблюдая грани. Дело, казалось бы, нехитрое. Но я не смог этого сделать до самого обеда. Мой наставник периодически подходил ко мне, брал специальный инструмент - УГОЛЬНИК и прикладывал к граням бруска. И всегда оказывалось, что между плоскостью угольника и поверхностью бруска есть, хоть и еле заметный, но зазор. И мне приходилось строгать дальше. Честно скажу, много брусочков я на стружку перевел, а нужного результата получить все никак не удавалось.
Находились конечно «добренькие» в цеху, которые шепотом говорили, что дескать он придирается, да и сам инструмент не точный. Но для Николая Викторовича-моего наставника все эти разговорчики были пустым звуком. Он жестко гнул свою линию. Только к концу дня удалось достичь желаемого результата.
На следующий день получил задание изготовить табурет. Нормальные пацаны это на уроках труда делали, но не я.... Мои руки уверенно держали валторну, а не рубанок. Если б я всем рассказал, что я не только учитель, но и музыкант, издевок было б еще больше. За мной в цеху прочно закрепилось прозвище "Учитель". И произносилось оно отнюдь не уважительно.
Кроме строгания брусков я выполнял в цеху и всякие подручные работы по принципу принеси-подай.
Так прошел месяц. И вот наступил день выдачи зарплаты. Её выдавали тогда прямо в цеху, приходил кассир с ведомостью и выдавал на руки рабочим. Позвали и меня. Я искренне удивился, что и мне положена зарплата, ведь я всего ученик. Моделей я не делал, ответственных работ не выполнял. Когда меня попросили расписаться напротив своей фамилии, я не поверил своим глазам - там стояла цифра 135 руб. Такие огромные деньги для меня! Просто за строгание брусков, которые я переводил на стружку... В школе за месяц я получал 113 руб.
При этом голова моя не была ничем забита. Каждый день, отработав всего 8 часов, я шел домой со спокойной душой и свободной головой. Это так здорово, когда вышел за ворота и оставил работу до следующего дня. Не тащишь домой груз рабочих проблем, можешь свободно планировать свой досуг.
Теперь не надо было ходить по родителям и готовится к новому учебному дню, забывая про еду и сон. Я теперь мог думать только о семье и доме! И к тому же я получал зарплату больше, чем в школе!!! Нет, это просто не укладывалось в голове!
Жизнь моя вошла в спокойное русло, приобрела стабильность. В одно и тоже время уходил на работу, в одно и тоже время приходил. Восьмичасовой рабочий день и ни минутой больше. Выходные и праздники – все как у людей. Мы с женой вспоминаем это время, как самое спокойное, даже счастливое. Я стал больше времени уделять семье и хозяйству (наконец, затеял дома ремонт), удавалось много гулять с дочерью, выбираться на природу.
Иногда в городе я сталкивался со своими бывшими коллегами по школе. Они, конечно, расспрашивали, куда же я устроился, именно "устроился". Многие мечтали уйти из школы, но не уходили, говорили с досадой - кому мы нужны, учителя, что мы умеем... А если кто-то уходил, то считалось, что местечко хорошее подвернулось, и мечтали, что "везунчик" позовет к себе.
С удивлением узнавали, что я пошел не в конторские работники или руководители, а простым рабочим на завод, и не понимали меня. Наверное, социальный статус для интеллигенции был очень важен.
А я все больше осваивался на новом месте и ни о чем не жалел.