Перед вами подлинная «не горящая» рукопись о войне. Это выдержки из дневника человека удивительной судьбы, фронтовика Леонида Тимофеевича Крышина из посёлка Приуральского Оренбургской области. В редакцию его принесла внучка ветерана, жительница села Благословенка Лариса Крячкова.
Автора этих строк давно нет на свете, но Леонид Тимофеевич оставил для своих потомков бесценное рукописное свидетельство человека, прошедшего от начала до конца Великую Отечественную войну.
Учитель, разведчик, пограничник. Много раз он находился на волосок от гибели, но почти всегда Леонида Тимофеевича выручали простая солдатская смекалка, отвага, решительность и, конечно, надёжное плечо товарища.
В армию Леонида Тимофеевича Крышина призвали не мальчишкой со школьной скамьи. Учителям поначалу давали отсрочку на всё время работы, но в 1939 году он оказался в рядах Красной Армии, став пограничником, охранявшим западный рубеж своей Отчизны в районе Брестской крепости на реке Буг.
«В ожидании мы любовались пограничниками, уж очень они хороши собой: весёлые, стройные, нам даже показалось, что все они на одно лицо, красавцы как на подбор. Неужели и мы будем такими?»
Во время знакомства с погранслужбой новобранцы сопровождали на допросы арестованных, охраняли заключённых, были «подчасками» у часовых. Позже были долгожданная присяга, гордость и ответственные посты, задержания нарушителей границы, среди которых были и контрабандисты, и разведчики, и диверсанты.
Очнулись в аду
«Враг прощупывал бдительность и силу пограничников. С 15 мая по 21 июня 1941 года немцы постоянно нарушали западную границу. Они засылали к нам шпионов и диверсантов. Немало их сторонников нашлось и внутри нашей страны. В ночь на 22 июня именно эти бандиты рвали телефонную и телеграфную связь, спиливали столбы, то и дело убивали из-за угла мирных жителей… В небе ежедневно слышался гул немецких самолётов. На малой скорости они низко пролетали вдоль линии границы.
21 июня субботний вечер выдался тёплым и тихим. Из сада в окно Ленинской комнаты проникал аромат разных цветов. Где-то играла гармонь, пели песни, веселилась молодёжь, что невольно наводило мысль о доме, о родных и близких. Кто-то писал письма в родные края, кто-то отправился в кино. После отбоя мы все быстро уснули, только вот проснуться было суждено не всем.
В четыре часа утра мы очнулись в настоящем аду. Вой и взрыв снарядов, бомб и мин, грохот обваливающихся стен, пыль, дым, огонь – всё смешалось воедино!
В первые минуты пробуждения ничего невозможно было понять. Тут же прокричали команду: в ружьё! Едва разобрав оружие, мы стали отражать бешеный натиск немецких солдат в серо-зелёных шинелях. С большим трудом отбили первую атаку. Мы видели, как с германской стороны накатывалось несметное полчище врага: впереди танки, за ними – пехота, артиллерия, а в воздухе – самолёты.
Горстка уцелевших бойцов-пограничников ушла в лес. Для нас наступила мучительная жизнь в глубоком тылу врага. Вооружались чем могли: немецкими автоматами и патронами, даже обзавелись их гранатами с длинными деревянными ручками. Всё это в боях отнимали у немцев. Продвигались лесами, болотами, устраивая засады по обочинам дорог. Шли на звуки артиллерийской канонады – там фронт, там свои…
Мы шли и видели, как усеяна наша земля изуродованными трупами, как горели сёла, опустошались поля и леса. От этого зрелища сердце обливалось кровью и тошнило от собственного бессилия…
Услышав шум большого автомобиля, мы залегли на обочине. Из её кузова доносились крики раненых советских солдат. Немцы остановили эту машину автоматной очередью, облили бензином и подожгли вместе с живыми людьми.
Та же участь ждала и следующую легковушку. После жуткой расправы мы приблизились и обнаружили у машины три изуродованных тела. Старшине отрезали уши, нос, язык, выкололи глаза. Сержанта закололи штыком, рядовому перерезали горло. Мы понимали, что стоим на пороге той же участи».
