Маша и Васятка сидели на печке, забившись в угол, и прижимали к себе Пеструшку. Та, склонив голову набок, как будто всё понимала. Курица прикрыла глаза, положила свою маленькую головку с чёрным хохолком на руку Маше и притихла.
Так они сидели долго, в село пришли фашисты. Без боёв, без шума. Захватили соседнее центральное село с большим учебным заведением, а в другие небольшие разбросанные кругом станицы просто заходили, слегка отстерегаясь, но без стрельбы.
Они искали старших в селе, располагались и начинали организовывать свой быт. И не только свой, они брали на себя руководство селением, колхозом, заставляли людей работать уже на них.
Шла осень 1942 года. К Анне прибежала соседка в слезах и рассказала, что немцы велели порезать всех кур. Сама и резала. Плакала и резала. А у Емельяновых всех утей порешили.
Анна охала, причитала вместе с соседкой, оттого, что останутся дети теперь без яиц, без курей. Эта птица очень помогала в голодное военное время.
А шестилетняя Маша и трехлетний Васятка, переглянувшись, сразу поняли друг друга.
По детской наивности их ещё не очень пугал голод, их беспокоила судьба одной своей любимицы, неизменной подруги – курицы Пеструшки.
Эта курица давно была бы предназначена на суп, если бы не обстоятельства. Неслась она уже плохо. Решила ещё бабка лет пять назад завести пёстрых кур, вот с тех времён и жила у них Пеструшка.
Куры давно сменились, все были белые, а эту ещё цыплёнком так полюбила маленькая Маша, принесла к себе в дом, что Анна её оставила – пусть ребёнок играет, пока это ещё цыплёнок.
Да и сама Анна удивлялась разуму птицы. Вроде курица – а ты смотри...
– Пеструшка, иди сюда, садись,– сидя на крыльце, дочка Маша стучала по месту рядом.
Пеструшка подходила и усаживалась, туда, куда показывала дочь, поджимая под себя лапы. Маня мастерила кукол из куска соломы и демонстрировала это подружке-курице. Она рассказывала ей сказки, учила тому, чему научилась уже сама. Вместе с Анной и Маней Пеструха ходила на колодец, а позже Маша с ней ходила уже вдвоем. С Пеструхой было не страшно. Местные коты её знали и не трогали.
Утром, выйдя из курятника, курица направлялась к порогу дома, и бродила рядом, поглядывая на дверь. И как только появлялась Маша, бежала к ней. Вскоре, курица и будучи взрослой жила уже в сенях, а иногда и в самом доме. Хоть Анна и сопротивлялась.
У них в доме жил и кот – Барсик. Про эту пару можно было рассказывать долго. Они то спали вместе, то дрались, выясняя отношения. Но дружба всегда побеждала.
Сын Анны Васятка уже с рождения воспринимал Пеструху, как своё домашнее животное. Что только не испытала Пеструха от него! Он крепко её обнимал, обхватив за тонкую шейку, от больших, но ещё не понимающих границ детский чувств, причиняя ей боль. Он возил на ней песок, привязывал к лапкам самодельные машинки...
Пеструха, хоть и страдала, и отбивалась, как могла, но всё равно ежедневно была рядом с детьми. Она не представляла себя иначе, а дети не представляли жизнь без неё.
И вот ... Всех кур под нож. Женщины горевали о насущном, о пропитании, а дети – о Пеструхе, хоть она уже и не несла яйца.
Какое-то время к Анне немцы приходили лишь за яйцами, кур резать пока не просили.
Когда пришло время уборки, женщин заставили ходить на работы в поля. Утром по селу проезжала телега со скарбом и женщины должны были идти за ней, в местные поля на уборку. И хоть у немцев и висели за плечами ружья, но все понимали, никто сопротивляться не станет – дома у большинства женщин оставались дети.
Маша оставалась за старшую. Справлялась она со всем хозяйством в свои шесть лет хорошо: и курей покормит, и козу Ляльку вместе с Васей на выпас за огород отведёт, привяжет, и Васю накормит. Мать возвращалась усталая.
Но однажды, когда Анны дома не было, во двор зашли немцы, прокричали в доме, а когда поняли, что взрослых нет, направились в курятник, дети услышали это. Немцы начали ловить кур.
– А Пестъюха! – воскликнул Васятка.
– Давай – на печку и сиди тихо! – приказала Маша.
Васька спрятался, как и велела сестра, но дрожал всем маленьким своим существом: и за себя страшно, и за курицу, и за Машу. Немцев не понимали и боялись!
На печке он сидел, выпучив глазёнки минут десять. Но вот хлопнула дверь и его окликнула Маша, она лезла к нему с Пеструхой в руках.
– Я так и знала, что она под поленницей с Барсиком. Они в это время там всегда дрыхнут.
Маша и Васятка сидели на печке, забившись в угол, и прижимали к себе Пеструшку. Та, склонив голову набок, как будто всё понимала. Курица прикрыла глаза, положила свою маленькую головку с чёрным хохолком на руку Маше и притихла.
Немцы тут же в их дворе рубили кур и совали их в мешок.
Маша с Васяткой сидели долго. Вдруг они услышали, что дверь хлопнула, на ломаном русском их окликнули, но дети затаились. Выдать себя – значит выдать Пеструху.
Рыжий, худощавый немец их нашёл, он встал на ступень и заглянул на печь: двое перепуганных детей смотрели на него, держа в руках пёструю курицу.
Маша решила, что сейчас, наверное, их всех убьют. За то, что спрятали курицу, за то, что против немцев, за то, что папка их на войне. Но неожиданно немец улыбнулся, что-то сказал мягко и тихо, поставил палец к губам, изображая, что не выдаст их и, подмигнув, спрыгнул со ступеньки и вышел из хаты.
Немцы ушли.
А когда вернулась Анна, дети наперебой рассказывали ей о случившемся. Она обнимала детей и радовалась: Бог с ними – с этими курями, переживём, главное – обошлось, дети целы. А ведь могло бы....ох, счастье – дети целы!
И коза цела, и Пеструха...
Но войну Пеструха не пережила. В 1943-м село освободили. В дом пришел наш староста с советскими бойцами. Просили оказать посильную помощь армии – отдать козу.
– Так ведь дети, Михалыч! Ну как же! – горевала Анна.
– Вот какой ты всё-таки несознательный элемент, Анна Павловна! Муж твой кровь за Родину проливает, а тебе козы для фронта жалко!
Анна поняла – козу надо отдавать. Да только пока за козой в сарай пошли, кто- то из наших солдат, видимо, приметил Пеструху. Маша с Васей её не прятали – наши же пришли, освобождение. И ... не спрося хозяйку ...
Из окна уж дети увидели: ведут солдаты со старостой их козу Ляльку на верёвке, а в руках одного болтается Пеструха, тащит он её за ноги, голова с чёрным хохолком болтается.
Бросились к матери. Анна тоже в слёзы – не доглядела. А когда отревелась, слёзы вытерла и вспомнила, что только что староста говорил:
– Вы хотите, чтоб Победа была за нами, чтоб папка домой вернулся? – дети мотали головой, а кто не хочет, – Вот и я хочу! И наши солдаты тоже! Но на фронте тяжело, совсем кушать нечего им! Надо помочь. Вот и Пеструха так решила! Она – герой! Ради Победы жизнь отдала, чтоб нашим бойцам помочь. Вот как!
Дети поверили. Но отец не вернулся, пришла похоронка.
И когда, в 1945-м, по селу разнеслась весть о Победе, Анна уже понимала, что ей она далась высокой ценой – ценой жизни мужа, ценой жизни близких и соседей.
– Наш папа за эту победу полёг, детки, – плакала она в радости, смешанной с горем.
– И Пеструха тоже за Победу полегла, да мам? – напоминал Васятка.
– И Пеструха, – соглашалась Анна, обнимая детей.
Эту историю рассказала мне дочь Маши – Тамара, местный наш житель. Спасибо ей огромное!
Это было. И не очерняю я никого, и не обеляю. Просто было и всё...
А у нас стартуют мероприятия, посвящённые 80-летию освобождения Ростовской области от фашистских захватчиков. И мы в них активно участвуем.
А здесь я жду новых подписчиков и читателей. Ведь подписка ни к чему не обязывает, просто канал появится у вас в ленте и вы сможете следить за новыми публикациями.
Спасибо огромное моим постоянным читателям за верность и добрые слова в адрес рассказов! И если кому-то не ответила – простите...
И читайте, друзья, ещё на моём канале: