В 2020 году явно неразумному запрету на «гонорар успеха» по крайней мере в России пришёл конец, создав, между прочим ещё массу проблем (Правда, если только Федеральное собрание РФ не внесёт изменения в ГК РФ, то немедленно возникнет конституционный вопрос о том, отчего это адвокаты и прочие юристы именно в вопросе вознаграждения поставлены в разные условия: одним такого вида гонорар получать можно, а другим — нет). Поэтому-то имеет смысл раскрыть для неограниченного количества людей технологию конструирования такого договора, который с одной стороны обеспечивал бы «гонорар успеха», а с другой — полностью бы лежал в русле существующего законодательства, устанавливающего этот неразумный запрет на определение вознаграждения представителя как части суммы, «выигранной» в суде. Оговоримся на этом берегу: наибольший интерес с нашей точки зрения представляет даже не результат конструирования, а сам подход, метод. Согласитесь, что идея рыбной ловли намного ценнее любой рыбы.
Прежде всего постараемся выяснить интерес, который преследуется при заключении договора, содержащего «гонорар успеха».
Естественно предположить, что истинным интересом является вовсе не сам по себе договор, в котором содержалось бы условия определения вознаграждения как части выигранной в суде суммы иска, а именно получение вознаграждения, исчисляемой от такой суммы. Договор в данном случае только средство.
Теперь определим фактор препятствия для удовлетворения этого интереса. Законодатель, действуя неразумно, запретил прямое определение вознаграждения именно таким образом. Он указал, что вознаграждение как таковое вообще не должно зависеть от исхода судебного процесса.
Принимаем это правило игры как оно есть.
Мы сразу же должны заметить, что законодатель ничего не говорит о том, куда затем должен потратить свои денежные средства юрист (поверенный, представитель), который получил вознаграждение. Следовательно, в данном случае именно за ним остаётся полный произвол. Теперь вспомним, что всякое число можно представить не только как часть большего числа, но и как разность двух чисел.
Если принять, что уменьшаемое есть некоторая сумма вознаграждения, а вычитаемое — сумма удовлетворения долговых обязательств, которое производится за счёт первой суммы, то сама операция передачи разности при совпадении кредитора по второму правоотношению с должником по первому правоотношению есть не что иное, как возврат части суммы.
Уже понятно? Если понятно, то хорошо. Тогда подумайте о рисках неудовлетворения кредиторских требований и о налоговых последствиях.
А кому не понятно — объясняем.
Исходное условие договора, которое в силу неразумного запрета становится нелегальным, звучит примерно так:
если судебный процесс закончится удачно для истца,
то поверенный имеет право получить от доверителя сумму F, равную n% от суммы, в которой иск был удовлетворён,
иначе поверенный имеет право получить от доверителя K рублей.
Нетрудно переформулировать это условие и для случая не истца, а ответчика. Несколько сложнее, но тоже, в общем-то, нетрудно в конечном счёте переформулировать это и для третьего лица.
Понятно, что истинным интересом поверенного, удовлетворение которого он согласовывает с доверителем, является получение суммы F, если F>K. Интерес доверителя как он его согласовал с поверенным, состоит в том, чтобы уплатить F только в случае соответствующего исхода судебного процесса, но он допускает уплату суммы K в любом случае.
Вспомнив, что при этом K является минимальным вознаграждением поверенного, которое он в любом случае получает от доверителя, мы можем считать, что есть некоторая сумма D, которая как раз такова, что
F - D = K.
Ясно, что D=F - K.
Понятно, что разница в обязательствах уплаты исходно в случае выигрыша процесса и во всех иных случаях для доверителя как раз и составляет эту сумму D. Вспоминаем, что действие исполнения обязательств передать D при том условии, что должник по F есть кредитор по D, есть ни что иное как возврат кредитором по первому обязательству части полученной суммы своему должнику по этому первому обязательству.
Следовательно, на уровне установления обязательств всегда можно установить, что доверитель обязан во всех случаях уплатить поверенному сумму F, уже изначально исчисленную, а поверенный в случае, если гражданский судебный процесс завершится определённым образом (ясно каким?) обязан уплатить доверителю сумму D.
Заметим, что построенная нами конструкция полностью удовлетворяет даже неразумным требованиям закона и возможна в силу принципа свободы договора.
Отметим, что если только цель, перекрываемую правилом закона, вообще можно достигнуть другими средствами, не противореча при этом закону, то существование такого перекрывающего правила следует признать неразумным, а значит, недействительным. Ну, или наоборот, если хотите.
Но канкан танцевать рано. Теперь надо исследовать полученную конструкцию на отличия её от первоначальной.
Прежде всего мы видим, что если в исходном случае, которое запрещал законодатель, имеется в виду только обязанность платежа только у одной стороны — доверителя, то в полученном нами договоре обязательства платежей встречные, хотя и неравные. Риск неудовлетворения кредиторского требования несёт исключительно кредитор. И значит, полученная нами конструкция в том смысле отличается от исходной, что доверитель начинает нести риск того, что кредитор не возвратит ему сумму D. Исходно такого риска у него не было. Это первое отличие одного договора от другого. Которое, кстати, не позволяет говорить о притворности сконструированного договора: в сконструированном договоре возникают иные пары кредиторское требование-долговое обязательство и иначе распределены риски неудовлетворения кредиторского требования.
Теперь посмотрим налоговые последствия.
В исходном случае вознаграждение было переменным, и налоги зависели от фактически уплаченного вознаграждения.
Во втором случае вознаграждение изначально фиксировано, и налоги будут начисляться именно на него, на бóльшую сумму F, во всех случаях! Сумма же возврата будет обложена налогами как доход уже доверителя. Да, в разумных системах налогообложения D есть затраты для получения F и они будут вычтены у поверенного, но в любом случае налогооблагаемой суммой будет именно сумма F, просто в разумных системах налогообложения налоги заплатит и доверитель и поверенный, однако по-прежнему совокупно с суммы F. Это — второе различие. И оно уже точно — неблагоприятное, поскольку любые налоговые платежи есть потери.
Следовательно, нам необходимо заниматься вопросами и снижения рисков в полученной конструкции, и снижением налоговых потерь.
Обратим внимание, что риск неудовлетворения кредиторского требования доверителя в сумме D актуализируется только в том случае, когда поверенный получает исходно сумму F. Если поверенный получает исходно только сумму K, которую он ни в каком случае не обязан вернуть, то риск невозврата суммы D доверителю у доверителя отсутствует. Правда, в этом случае, возникает такой же риск неудовлетворения кредиторских требований у поверенного и именно на сумму D. Но он изначально у него и так был. Следовательно,
если мы установим в сконструированном договоре, что обязательство уплатить вознаграждение поверенному подлежит незамедлительному исполнению в сумме K и отменительное условие, в соответствии с которым обязательство уплатить вознаграждение в размере F в неуплаченной к этому моменту сумме (то есть D) прекращается, если судебный процесс закончится определённым образом,
то мы возвращаемся к распределению рисков изначальной конструкции. Не так ли?
Обратим теперь внимание, что если только обязательство прекращается до его исполнения, причём не в результате зачёта встречного однородного требования, то само по себе обязательство в прекращённой части налоговых потерь не вызывает. Следовательно, мы свели и налоговые потери, связанные с использованием сконструированного договора к уровню исходного договора.
Таким образом с целью снижения рисков, которые несёт доверитель, мы заменили конструкцию обязательства платежа на конструкцию отменительного условия.
Подытожим.
Конструкция договора, которая решает изначальную задачу удовлетворения интереса поверенного в размере, который функционально зависит от исхода судебного процесса, сводится к следующему.
<…>
Доверитель берёт на себя обязательство уплатить Поверенному F рублей.
Указанная выше сумма уплачивается следующим образом:
- не позднее момента τ подлежит уплате сумма К;
- сумма D подлежит уплате через время μ после окончания судебного процесса.
Если судебный процесс оканчивается следующим событием: <…>,
то обязательство уплаты вознаграждения Доверителя Поверенному прекращается в части, неисполненной к моменту оговоренного в этом пункте договора события.<…>
Канкан?
Нет, ещё чуть-чуть! Нам необходимо доказать, что получившаяся конструкция не является притворной, прикрывающей нелегальную.
Для этого достаточно показать хотя бы одно юридическое последствие, которое разделит сравниваемые сделки. Для этого надо вспомнить, что в соответствии с действующими правилами должник по любому обязательству имеет право исполнить его досрочно, если только иное не оговорено в договоре. В данном случае Доверитель вправе исполнить обязательство уплаты вознаграждения не только в сумме К до момента, обозначенного в отменительном условии, но и в любой иной сумме К+k, если только K+k не будет превышать F. В этом случае его действия будут полностью легальными, но вот возврату такая сумма вне зависимости от того, наступит или не наступит событие, указанное в отменительном условии, подлежать не будет, так как прекращение обязательства происходит по условиям договора лишь в неисполненной части. В изначальном случае превышение вознаграждения против переменного результата будет подарком, что в ряде обстоятельств вовсе не допускается; во сконструированном — просто исполнением обязательства, существовавшего изначально. Мы перешли от переменного объёма через добавление к фиксированному объёмом обязательству встречного обязательства к обязательству фиксированного объёма с отменительным условием.
(Кстати, в этом смысле интересно исследовать ещё и вопрос о конструктивном соотношении вообще отменительного и отлагательного условий. Есть предположение, что они сводятся одно к другому).
Полученную конструкцию мы назвали «Утешительное прекращение».
Вот сейчас можно танцевать канкан.