Начало здесь
Вечерело. Голосили петухи. Пахло травами и свежестью с реки. И старики вспомнили, как так же, огородами, когда - то пробирались к своим любушкам:
- Эх, Иван, какова моя Степановна - то была, помнишь? Ладненька, складненька, даром ростом невеличка.
- А моя Семёновна! Кровь с молоком! Царевной по деревне плыла. Эх! У меня об ту пору кулаки не заживали. Сколько носов на сторону своротил! А что? Не твоё, не замай!
Деды, блаженно улыбаясь, вспоминали молодость. Глаза горели, казалось, даже морщин стало меньше на продубленных солнцем и ветром лицах. Что не мешало бодро двигаться к желанной цели.
А в это время Степановна выдернула последних хвост осота из грядки с бураками. Деда своего знала, как облупленного. Домоседом Мирон был. Если нету, значить у Ивана. А вот если тишком из хаты, как партизан свинтил, значит к Соньке лыжи смазал.
"Ах ты , подлюка!" - воскликнула Степановна, ополоснула наскоро маленькие руки в узлах синих вен и заспешила к соседской хате.
Семёновна, похлопав по округлому боку поросёнка Гриньку, решила чайком побаловаться. Чай с дедом пили по- старинному, из самовара. Кликнула Ивана наколоть лучины. В ответ только кот мявкнул. Дескать, хозяйка, жрать пора, а не глупостями заниматься. В момент поняла, куда муженька понесло:
- Ах ты ж алкоголик! Фитотерапевт недоделанный! - голос у Семёновны запросто перекрывал знаменитое левитановское"от советского информбюро.." Вмиг скинув калоши, в которых ходила к скотине и выдернув дрын из плетня, кинулась к калитке. Где и столкнулась со Степановной:
- Мирон у вас?
- Да если б. И Ивана нетути!
- От сморчки плешивые, лихоманка их забери! И когда уже досыта налакаются?
- Рты бы им позашивать!
- Ноги повыдегнать и спички вставить!
- А знаешь,- Семёновна хитро прищурилась, - придумала я кой- чего! Айда к Соньке, по пути расскажу.
Старушки молодайками кинулись к веселой вдовице, по пути шептались и весело прыскали в ладошки, как в девчонки на посиделках.
И когда Мирон и Иван добрались до заветной хаты у двух берёз, то пооткрывали рты. Сонька выставила лучший самогон, знаменитые на всю деревню соленые грибы. А Семёновна и Степановна, налакавшиеся в зюзю, исполняли :"Как упоительны в России вечера!"
- Ой, ешеньки- матрешеньки, - ахнул Мирон, - и впрямь упоительны! Бабки, какого рожна вы так назюзюкались, а?
И попытался поставить невеличку- супружницу на ноги.
- Не замай! - взвизгнула Степановна и привычно потянулась к полену.
- Ик! - басом вторила ей Семеновна.
И кулем свалилась на невысокого, но кряжистого Ивана.
Не найдя полена, Степановна зарядила мужу по загривку крепким кулачком:
- Бьёт, значит любит! - хихикнула Соня.
- Алкоголички ! - буркнул Мирон, потирая пострадавшее место.
Деды стояли в растерянности. И как теперь быть- то, а? По улице не пойдешь, соседи засмеют. Не бросать же родных бабок на произвол судьбы:
- Что делать будем, Вань?
- Не знаю,сам думай! Тока побыстрее, а то долго не сдюжу. Семёновна пудов восемь весит. Жена уютно басом храпела старику в ухо. Пели птицы. Ныли от напряжения руки и поясница. Софья хохотала, уронив лицо в тонкие девичьи ладошки. Степановна кружила по чужому двору в поисках привычного полена.
Как старики волокли бабок огородами, как материалист, падали, здесь отдельный рассказ надобен.
Сгрузили их на топчан в летней кухне Мирона и Степановны, Иван бы просто не допер свою храпящую ношу до дома.
Наутро хмурые, уставшие и голодные старики курили на завалинке и соображали, из чего соорудить пожрать.
Как вдруг Степановна и Семёновна свежие, как розы майские , без следов вчерашнего Содома и Гоморры на весёлых лицах, шушукаясь вышли из кухни. Пахло яичницей с салом и блинами.
- Ну что, алкоголики старые, здорово мы вас вчера провели, а? - задорно пробасила Семёновна. Степановна сдавленно хихикнула.
- Это как?
- А так! Еперный театр устроили у Соньки ! С песнями и плясками!
-????
- Да не пили мы со Степановной, так, по стопке, для правдоподобности. Чтоб знали, каково вас, пеньки замшелые, по деревне пьяных вести!
Деды забыли, как материться. Потрясённо уставились на жен. Переглянулись. И захохотали. Хлопали себя по коленкам, кашляли. По лицу текли слезы.
А потом обняли своих бабок. Как в молодости.
- Не замай,черт старый, - ворчала Степановна, а сама улыбалась, -есть иди, а то полено возьму.