Глава 5.
- И когда мы об этом скажем сыну? – нерешительно спросил папа.
- Мы? – прошипела мама. - Какие мы? Ты скажешь!
- Когда?
- Когда захочешь тогда и скажешь.
- Может вечером, — спросил неуверенно отец.
- Давай сейчас. Иди, разбуди его и скажи. – Наседала она. - Давай вперёд, животное.
Муж, устало поднялся со стула, отставил в сторону чашку, направился к детской комнате сына. Возле двери в нерешительности остановился и замер.
- Чего стоишь – тряпка? – услышал я голос мамы. - Иди, допивай свой чай. Всё закрыли тему!
- Хорошо, — согласился отец.
- И только ничего мне не говори.
- Ладно.
- Я тебя ни слышать, ни видеть не хочу!
Петя стоял босой, за дверью своей комнаты, прижимая её своим тельцем к косяку двери. Как только папа подошёл в нерешительности к двери он ещё сильнее вжался в дверь.
- Хочу спросить тебя, Валя, когда ты решилась на измену? – робко спросил отец.
- Ты точно хочешь знать об этом? – с изумлением в голосе спросила жена.
- Да.
- Хорошо. - Выдохнув воздух, ответила она. – Раз мы всё равно разводимся. Тогда, слушай кисель.
- Ну, сколько можно? – промурлыкал папа. – Мы же взрослые люди, давай без оскорблений.
- Так вот мямля, — издевалась дальше Вера. – Понимаешь, я достигла того опасного возраста, когда стала задумываться, почему я всю свою жизнь была верна человеку, которого в сущности никогда и не любила?
- Когда выходила замуж, клялась в вечной любви.
- И ты клялся, — уколола папу мама. – Двенадцать лет в нищете, во всём себе отказывала. Ради чего? Скажи мне?
- У многих пар и этого нет, — робко ответил папа. – У нас есть трёхкомнатная квартира.
- Достижение за двенадцать лет, где-то на задворках столицы.
- Зато чистый воздух и тишина.
- Как на кладбище.
- Не драматизируй, прошу тебя.
- Стоя у зеркала, я стала замечать, как стал подходить роскошный закат моей красоты, которая позволяла пока ещё делать выбор: оставаться с мужем неудачником и матерью для сына или ещё, может быть в последний раз – стать любимой женщиной. Ты же на меня последний год нашего супружества вовсе махнул рукой. Мол – живи, как хочешь.
- Почему ты об этом только сейчас говоришь, а весь год молчала?
- Наверное, потому, что наш с тобой жизненный путь, который, как будто бы, давно уже стал бесспорным, был, взят мною под сомнение. – Заявила она. - И моя душа заколебалась, делая выбор между мечтой и бесповоротным самопожертвованием.
- И ты решила выставить себя на торги?
- И мой Роман Петрович, наблюдательный мужчина, подметил у меня признаки моих внутренних колебаний. – Созналась она. – Ведь за всё время нашего знакомства я никогда не упоминала в разговоре с ним о тебе и о нашем сыне.
- И как он тебе?
- Он настоящий мужчина к тому же с деньгами. – Созналась она.
- Он видимо, как рыболов, — решил уколоть, муж, — прикормил добычу, отпускал её на крючке, разыгрывая равнодушие к улову, чтобы добиться, от рыбы самой искать сближения, хотя на самом деле этого желал он сам.
- Вы все мужики такие, — бросила она. – Вначале проявляете интерес к девушке, а потом упиваетесь тем, что вас ждут.
- Прости, дорогая, я ошибся он у тебя ни рыбак, а скорее старый охотник.
- С чего ты взял?
- Я себя представил на его месте, правда у меня не хватает опыта в охотничьих делах. – Прошептал папа.
- Стёпа – ты и охота это как-то навяжется, ты, скорее рыбак - наблюдатель, — отметила жена. – К тому же рохля, у которого обе руки левые.
- Пусть будет так, — согласился Стёпа. – Я вижу, как он был взволнован и опьянён молодой и очень красивой женщиной, когда он взял след, и «мясо» уже двигалось к нему в лапы.
- И, что же он почувствовал, наблюдая за мной в прицел?
- Я чувствую, как у него заблестели выцветшие близорукие глаза, кровь начала бешено пульсировать по жилам, поднимая давление до небес, но тем неимение речь его лилась легко и свободно. Как всякий пожилой мужчина, он стал в один миг вдвое добрее, заметив интерес к своей персоне со стороны прекрасной незнакомки с зелёными глазами, с маленькими отблесками янтаря.