В перестроечные времена у меня родилась идея по открытию телевидения в городе Алапаевске. Знакомые крутили пальцем у виска и говорили, что это невозможно, пока у власти стоят коммунисты.
Я закончил Ленинградский институт связи и вернулся в Алапаевск - небольшой город на севере Свердловской области. Готовили меня для работы на новой телевышке в Свердловске, но перестройка внесла свои коррективы: постройку башни заморозили, а подходящей должности для меня не нашлось. По моей просьбе, пока все нормализуется, отправили меня в Алапаевск на местную телевышку.
Старые устои ломались, пришло время предприимчивых. Мой друг - Володя Леньков предложил вместе открыть видео салон в Доме культуры металлургов - центровое место. Мама дала денег на долю в видеоаппаратуре, за что я ей бесконечно благодарен. И понеслось!
При средней зарплате в 180-200 руб в месяц, мы получали по 1200-1500 рублей. Комсомольцы, от имени которых мы открыли салон и платили им за это сущие копейки, лопались от зависти, но ничего не могли поделать. Таковы были правила игры - новые законы.
Буйным цветом расцвели кооперативы и бандиты. Раз есть люди, у которых много денег, всегда найдутся люди, которые захотят эти деньги забрать. Природа не терпит пустоты.
Милиция, на тот момент, растерялась и самоустранилась. Лидером преступного сообщества в городе был Петр Власов - мой хороший знакомый. Город небольшой, поэтому, все друг друга более или менее знают. Идею по открытию телевидения я озвучил своему знакомому - Андрюхе Дееву. Деичу, как звали его друзья - фотографу местной службы быта.
Рассказал, что появилась техническая возможность сделать свое телевидение. Подключаешь видак к передатчику на телевышке - и все! Вечером, когда заканчивается трансляция первого или второго канала, мы можем гонять видеофильмы, а если появится своя видеокамера, то снимать и показывать городские новости.
У меня есть талант - вдохновлять, и у Андрея загорелись глаза.
Запретный плод сладок!
Раз нельзя - значит можно!
-Нам требуется журналист. У меня есть такой! - воскликнул Андрюха. - Он сейчас в больничке лечится. Поехали.
-Володя Макарчук , - представился бородатый мужчина, с кажущимся хитрым взглядом из-под прищуренных ресниц.
-Слышь, Володя! Александр предлагает в нашем городе свое телевидение запустить. Он инженер связи и говорит, что есть такая техническая возможность. Предлагаем тебе стать корреспондентом на нашем телевидении. Ты как?
Володя посмотрел удивленным взглядом на меня и на Андрея.
-Вы с ума сошли? Кто вам разрешит открыть телевидение? Коммунисты этого никогда не допустят!
Володя был местный либерал и регулярно слушал выступления депутатов на съезде народных депутатов СССР.
-Володя, - вытащив травинку изо рта, задумчиво сказал Андрей, - мы разве тебе задавали вопрос по открытию телевидения в Алапаевске? Вопрос был другой.
Ты согласен быть корреспондентом на Алапаевском телевидении?
-Согласен, - не моргнув глазом, ответил Макарчук.
-По рукам.
Андрей протянул Володе ладонь. Хмыкнув и улыбнувшись, Владимир пожал ее.
- Ну вот, у нас уже и команда есть, - смеясь, сказал мне Андрей, садясь в машину.
Идеи творят чудеса, но кроме идеи у нас не было ничего. Хотя, и это было уже не мало.
Нам нужно было "добро" от администрации города, да и деньги - на оборудование.
Сказано - сделано. Мы с Андреем записываемся на прием к главе городской администрации - Шмулею Анатолию Дмитриевичу.
В городе, несколько месяцев назад, прошел "народный сходняк", когда толпа разъяренных людей (не помню по какому поводу) пришла в администрацию, вытащила главу на улицу и двинулась к милиции. Анатолий Дмитриевич держался тогда молодцом - не испугался. Достойный человек и прекрасный организатор, но произошедшее заставило его быть предельно осторожным.
-Вы что хотите? Чтобы в мое лицо на экране телевизора люди плевали. Пока я у власти, телевидению вашему не бывать! Все, разговор окончен!
Улыбки сползли с наших лиц и мы, понурив головы, вышли из кабинета.
-Слушай, а пойдем к коммунистам? Завтра, в ДК Металлургов, Гаффнер - первый секретарь горкома партии выступает, - Андрюха ударил меня ладонью по плечу. - Нас - в дверь, а мы - в окно!
На следующий день, сославшись на дела, Андрюха слился.
“Идея - моя, кто же еще ее должен двигать?”- подумал я и отправился на выступление первого секретаря.
Зал был полон, велась прямая трансляция по радио. Я сел рядом со вторым секретарем горкома партии Кривободровым.
Вы знаете, что такое политика? Настоящая, изнутри?
Как сказал мой друг - Борис Бывальцев, в то время начмед городской поликлиники, она вся определяется одним предложением:”Против кого мы сегодня дружим?”
С точки зрения товарища Кривободрова, я был в политике лошара, и грех было не воспользоваться мной в решении своих задач.
Как мне потом объяснили сведущие люди, между горкомом партии и городской администрацией шла подковерная война. Горком сдавал свои позиции, а администрация их захватывала, иногда было наоборот. Я попал в самый разгар боевых действий и не воспользоваться мной было непрофессионально с точки зрения политика.
Я пожаловался Кривободрову на Шмулея. Рассказал, как он нас отправил восвояси.
-А ты напиши записку Гаффнеру и он сейчас же тебе ответит, - предложил второй секретарь.
Сердце мое сжалось от дурного предчувствия, но кипящий от несправедливости разум, живо согласился.
-А что писать?
-Так все и напиши. Пришли к Шмулею с идеей по Алапаевскому телевидению, а он вас послал. Ну помягче, конечно, - Кривободров бодро улыбнулся.
Инстинкт самосохранения что-то пытался мне сказать, но рука уже выводила слова на листочке бумаги. Кривободров прочитал записку.
-Пойдет, - и передал ее впереди сидящему человеку.
“Не отправляй! Хуже будет!” Прошептал мне внутренний голос. Но Аннушка уже разлила масло по трамвайным путям. Хрясь!
Гаффнер прочитал записку и ответил.
-Да, это великолепная идея - открыть в Алапаевске свое телевидение. Я всецело ее поддерживаю! Зря, конечно, Анатолий Дмитриевич ее не поддержал.
Один-ноль, в пользу Гаффнера. Маленькая победа в проигранной войне между горкомом партии и администрацией города.
Для меня - урок на всю жизнь. Не заниматься политикой. Я - другого склада человек, и подковерные игры: когда в глаза говоришь одно, думаешь второе, а делаешь третье - мне не по душе.
Спасибо, товарищ Кривободров, преподал урок!
На следующий день, раздался телефонный звонок. Приятный женский голос.
-Это Александр Витальевич Вараксин?
-Да. С кем имею честь?
-Это Мария - секретарь Анатолия Дмитриевича Шмулея. Вы смоли бы подъехать в городскую администрацию, к пятнадцати ноль-ноль?
-Да, смогу. Подъеду.
Мысли в голове завертелись радостные. “Вот правильно, что Гаффнеру написал! Анатолий Дмитриевич сейчас видимо раскаивается, что нас с Деичем послал. Есть правда и справедливость на планете!
На радостях я позвонил Андрюхе. Андрей тоже обрадовался.
-Вот, не зря же, я тебе посоветовал сходить на выступление. Дело сдвинулось!
В пятнадцать ноль-ноль, я вошел в кабинет главы администрации.
Шмулей сидел за полированным столом, напоминающим верхнюю палочку буквы Т и подписывал какие-то бумаги. Не поднимая головы и не прерывая работы, попросил меня присесть.
Я отодвинул стул и присел.
Шмулей не попросил секретаря принести мне чай, как это было в прошлый раз, и не пожал руки.
Закончив подписание документов, оторвал взгляд от бумаг, посмотрел мне в глаза.
-Александр Витальевич, у меня к вам вопрос. Скажите, пожалуйста, вы вчера задали вопрос Гаффнеру в прямом эфире, где сказали, что я вам отказал в развитии телевидения в нашем городе. У вас есть какая-то бумага, где это написано?
-Нет. Такой бумаги у меня нет. Но…
Шмулей прервал меня.
-Так на каком основании, вы это заявили в прямом эфире, на весь город и район?! Получается, что вы оболгали меня!
“Вот подставился! Ведь, реально, у меня нет такой бумаги. Все - слова, а слова к делу не пришьешь. Шмулей прав.”
-Александр Витальевич, вы, если вы порядочный человек, то должны принести мне извинения.
-Анатолий Дмитриевич, я приношу вам свои извинения! “Раз подставился, значит надо нести свой крест.”
-Александр Витальевич! Вы вчера сказали неправду на весь город и район, поэтому у меня просьба, принести извинения публично! На следующей неделе, в субботу, Гаффнер будет отвечать на вопросы слушателей и у вас будет такая возможность.
-Хорошо!
Я встал и, не пожимая руки Шмулею, вышел из кабинета.
-Да, круто тебя Кривободрик подставил, - Андрюха сидел, качаясь на стуле, в кабинете фотографии, где мы обсуждали наши дела.
-Сам виноват, подставился.
-И что, будешь извиняться?
-Буду, куда деваться? По факту - он прав.
В субботу, мы с Деичем сидели у меня на кухне и слушали радио, висящее на стене. Текст извинения я заранее написал на бумаге, которая лежала на кухонном столе.
Я выучил его наизусть, чтобы не читать с листа.
Меня зовут Вараксин Александр Витальевич. Я благодарю вас, Владимир Кондратьевич, за поддержку в прошлом выступлении инициативной группы по организации Алапаевского телевидения. В тоже время, приношу свои извинения Анатолию Дмитриевичу Шмулею, за неправильно истолкованную мной информацию. Извините меня, Анатолий Дмитриевич! Хочу поблагодарить всех неравнодушных жителей города за искреннюю поддержку и помощь в решении вопросов по организации работы алапаевского телевидения!
-Как то мало на извинение походит, - читая и улыбаясь, проговорил Андрюха. Врага ты себе нажил.
“Коммунисты денег не дали. Хоть поддержали и не мешают, тоже хорошо”, - рассуждали мы. Видеомагнитофоны у нас были, поэтому, на первом этапе деньги нам не требовались. Все делалось на энтузиазме, и это было прекрасное время.
-Знаешь, Саня, это было самое лучшее время в моей жизни! - сжав мне ладонь, сказал Андрюха Деев, когда я навещал его последний раз в больнице. “Царствие тебе небесное, друг! Благодарю тебя за всё!”
