ПРОДОЛЖЕНИЕ
Прямое противодействие шейха Джамалудина Казикумухского намерениям имама Кази-муллы и первые провальные походы под знаменем газавата, заставили его искать помощи у своего нового духовного наставника шейха Магомета Ярагского. Он открыто обвинил своего учителя в препятствии вести войну с неверными и просил запретить тому вмешиваться в его распоряжения. Как и прежде ссылаясь на священное писание и приводя соответствующие выдержки из Корана, имам Кази-мулла вопрошал, как ему поступить, тем более что уже набрал сторонников готовых слепо следовать его распоряжениям. Их собралось еще не так много, но они уже уверились в правильности выбранного пути и готовы были следовать за своим духовным предводителем.
В обычных обстоятельствах новоиспеченный лидер крайне агрессивного религиозного проявления просто отмахнулся бы от своего идеологического оппонента, как до этого проигнорировал и даже не ответил на его письменные призывы, но ситуация в вольных обществах Дагестана быстро накалялась. Наступал очередной этап феодализации, связанный с перераспределением собственности, а также наметился ускоренный процесс размежевания среди сторонников принятия шариата. К тому же на поверхность оказались вынесены и социальные противоречия, долгие годы копившиеся в горской среде и, как правило, разрешаемые силовыми методами. Шло активное формирование двух противоположных направлений мюридизма и какое из них одержит вверх было не до конца ясным, хотя уже и наметились тенденции к применению грубой военной силы. Большинство простых горцев мало разбирались в глубинных познаниях мусульманского вероисповедания, по этой причине ориентировались не только на воззрения двух ученных богословов, но и на повседневные мирские заботы, т.е. не могли оставить думы о хлебе насущном.
По свидетельству Шамиля, в этот момент покинувшего первого имама, именно объявление газавата и привело к значительному росту сторонников шейха Джамалудина Казикумухского. Это обстоятельство является очередным бесспорным подтверждением того, что в самом начале движения горцев подавляющее большинство народа не стремилось к войне за веру, а было несколько позже в нее насильно втянуто. Более того шейх из Казикумуха стал настолько известен и популярен, что на его проповеди собирались многочисленные толпы народа со всего Дагестана, включая отдаленные общества. Подобное стечение простого люда на главной площади прямо под окнами своего дома не могло не вызвать беспокойства у местного правителя Сурхай-хана, формально находившегося на российской службе. Шейх Джамалудин Казикумухский с одинаковым усердием разъяснял религиозные истины, не делая различия между простыми общинниками и уже прошедшими определенный этап подготовки мюридами. Для всех он находил правильные слова и до каждого мог донести свои познания, чем вызывал ничем не прикрытое раздражение не только у первого имама, но и влиятельного феодального владетеля.
В свою очередь имам Кази-мулла на время остановил подготовку к очередным походам под знаменем газавата, ожидая ответа от своего нового духовного наставника. Слово шейха Магомета Ярагского должно было оказаться решающим, т.к. по-прежнему он считался главным мюршидом всего Дагестана. Надежды первого имама полностью оправдались, и известный богослов ответил примерно следующими словами: «повеления Божий мы должны более исполнять, чем людские». Тем самым у первого имама Кази-муллы руки и помыслы оказались полностью свободными от возникших сиюминутных раздумий и сомнений, которые к моменту получения ответа уже во многом и так испарились. Став на путь газавата, он предопределил не только свою собственную жизнь, но и судьбу поверившего в него горцев. Нельзя исключать и того обстоятельства, что за первым имамом Кази-муллой последовали исключительно одни религиозные фанатики, как это было в ходу в определенный исторический период у части исследователей. В рядах мюридов находились и истинно верующие люди, готовые бескорыстно нести свои убеждения в вольные общества Дагестана с совершенно благими целями. В противном случае сегодня у горских народов Кавказа, в свое время входивших в теократический имамат, не было бы столь развито религиозное мировоззрение, которое не смогли вытравить из сознания и десятилетия атеистического насаждения и воспитания.
Шейх Магомет Ярагский не преминул обратиться с письменным посланием и к своему не менее знающему оппоненту, в котором на правах старшего категорически запретил тому вмешиваться в распоряжения первого имама Кази-муллы, избранного при его прямом участии. Свое мнение он высказал достаточно просто, убеждая своего собрата по мюридизму тем, что обычных последователей много и их легко отыскать, а вот с достойными народными руководителями, да еще и готовых взяться за оружие, дело обстоит не так просто. По этой причине он настоятельно рекомендовал шейху Джамалудину Казикумухскому заняться собой и ни коем образом не мешать замыслам преданного служителя Всевышнего.
Ко всему прочему необходимо отметить, что шейх Магомет Ярагский не просто требовал аскетизма, посещения для ежедневного намаза мечетей, как можно больше и др., чему и лично подавал пример, но его взгляды во многом совпадали с текущими вопросами повседневной жизни вольных обществ Дагестана. Он не ограничивался одними проповедями, какие могли совершать и остальные священнослужители и укоренением норм ислама, а еще пытался решать возникшие повседневные и политические вопросы, появившиеся в связи с началом российского наступательного этапа войны на Кавказе, в ответ на непрекращающиеся набеги. Шейх Магомет Ярагский беспрестанно призывал своих сторонников, количество которых не уменьшалось, быть готовым к вооруженному выступлению, что преподносилось в виде служения Всевышнему. В этом и заключалась главная его цель, которая была прекрасна понята частью наиболее активной части горского общества, а не заботой о простом народе, как это пытались представить.
Шейх Магомет Ярагский, драматизируя ситуацию представлял себя, как страждущего за простой люд, не забывая подчеркнуть свое полное бескорыстие и религиозность. Случалось, что после очередной проповеди он удалялся и в полном уединении предавался долгой молитве, о чем было хорошо известно окружающим. Подобное отшельничество производило должное впечатление на в чем-то еще наивных горцев, во многом живущих еще по нормам обычного права, освященных многолетними культурными традициями. Из уст в уста по горским селениям разносились последние новости о жизни святого праведника, обрастая всевозможными подробностями и легендами.
По существу, выражая интересы малой части населения феодализирующихся вольных обществ Дагестана, а затем и соседней Чечни, ученный богослов путем простых ухищрений приобрел в лице многих горцев чуть ли не ореол святого страдальца за обычных тружеников. Еще большим успехом пользовался мистицизм, который придавал ему еще больше значимости и таинственности, что не меньше обсуждалось горцами, чем сами проповеди, в которых и был определен главный враг правоверного мусульманина. Он прямо утверждал, что «будучи под властью неверных, или чьей бы ни было... все ваши намазы, все урючи, все странствования в Мекку, ваш нынешний законный брак и все ваши дети - бичь (незаконные); самые жертвы бедным, чтение Корана, памятники умершим - с прибытием русских ничего не значат».
Шейх Джамалудин Казикумухский продолжал отстаивать свою точку зрения, которая находила отклик у не меньшего количества простых горцев. Его главный тезис заключался в том, что Коран категорически запрещал воевать с заведомо сильнейшим противником, каким и являлась Российская империя. Однако шейх Магомет Ярагский, отстаивая интересы части горского общества и как он представлял, что выступает в интересах всего народа отвечал достаточно просто, но крайне эффективно. Он честно признавал, что противник очень силен и опасен, но Всевышний гораздо сильней российского императора, чем заслужил неописуемый восторг среди своих сторонников, количество которых еще больше возросло, как только стало известно его мнение. Всего одной правильно и вовремя высказанной фразой шейх Магомет Ярагский развеял сомнения у колеблющихся вольных общинников, но готовых безоговорочно поверить выбранному ими религиозному наставнику посвятить себя шариату.
Таким образом, миролюбивые помыслы шейха Джамалудина Казикумухского оказались отвергнутыми и в качестве идеологического обоснования для развязывания войны первый имам Кази-мулла приобрел важного союзника в лице своего ученного наставника и соответствующих выдержек из Корана. Объявление газавата, т.е. войны с неверными означало начало полномасштабных боевых действий не только против христианского населения Кавказа, но и тех горцев, которые по мнению сторонников агрессивного направления мюридизма недостаточно хорошо исполняли предписания ислама. В результате в орбиту войны со временем оказались вовлечены десятки тысяч обычных тружеников независимо от вероисповедания, национальной принадлежности, пола и возраста. С этого времени идея газавата становится доминирующей у части горского общества и таковой и останется на несколько десятилетий, пока не потерпит полное поражение на полях многочисленных сражений.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.
