Дарья Тоцкая о романе Магдалены Виткевич «Первая в списке».
Издательство «Фолиант» по второй половине 2022 года выпустило необычную книгу — роман-историю польской писательницы Магдалены Виткевич. Для нее это одиннадцатая опубликованная работа (если считать повести и написанные в соавторстве вещицы). Pani pisarka признается, что эта книга родилась не сразу, и рукописи пришлось несколько лет «полежать». У себя на родине Виткевич достаточно известна. И прежде чем мы погрузимся в «Первую в списке», хотелось бы предостеречь от снисходительного отношения к польской (в частности) и восточноевропейской культуре и литературе (в целом). До сих пор встречается такое мнение: мол, Греция, Франция и Италия — наше все, а остальные страны просто их копировали. Если в XVI веке завершился в Италии Ренессанс, а в Чехии все еще возводились соборы с живописью в готическом стиле, то это вовсе не потому, что восточная Европа куда-то там «опаздывала». Готический канон, этот сплав ожидания «близкого чуда» и золотых «солярных» нимбов христианских святых, эта покорность фатуму, — все оказалось близко восточноевропейскому мировосприятию. Да и возвращаясь к литературному контексту — Чеслав Милош, Генрик Сенкевич, Станислав Лем, Стефан Грабинский и Анжей Сапковский могут с честью нести знамена Польши, заменяя собой по культурной значимости легионы.
Католичество до сих пор столь много значит для Польши, что даже в крупных городах в 80-е годы ХХ века родители отправляли своих детей на службу в костел каждое воскресенье. Снижение значимости религии для нового поколения поляки восприняли особенно остро. Второй особенностью Польши, с которой мне довелось сталкиваться лично, остается традиция и следование ей. Религия в каком-то смысле для поляков тоже укладывается в следование традиции. Интересно было наблюдать, как селяне стекались на службу в воскресенье в вышитых блузах и рубахах, словно средневековая процессия… На свои деньги сельская община и сегодня восстанавливает деревянные храмы. Отказаться от традиции для них — сродни преступлению.
Через эту призму и стоит понимать роман Виткевич. Когда мать двоих детей и потенциальный донор костного мозга Гражина ищет ответы на вопросы не столько в хосписе, сколько в часовне на его территории. Или когда журналистка Ина продает семейный старый дом в селе и покупает себе на эти деньги квартиру в городе — и родня из-за этого разрывает с ней отношения. Для нас прекратить общение с семьей — это вполне распространенный шаг, а для поляков — это вызов общественному укладу.
История, которую возьмется рассказывать Виткевич, окутает собой нескольких женщин, можно даже сказать, сделает это с ними против их воли. Судьба столкнет дочь с отцом, давно покинувшим семью, и бывших подруг, и еще много кого. Подобно тому, как шар на бильярдном столе разбивает треугольник, и другие шары начинают хаотичное движение, неожиданно сталкиваясь, — такова модель романа польской писательницы.
И хотя лейтмотивом повествования становится рак и борьба с ним, читателю не следует опасаться, что этот роман раздавит своей тяжестью. Ни в чем Виткевич не превысит меру, не покусится на ваш эмоциональный баланс. Скажем, она не станет описывать физиологию раковых больных, многочасовые (даже многодневные) размышления о смысле уходящей жизни в объятьях боли и надвигающихся галлюцинаций — ничего этого не будет. Так что книга может стать спасительным кругом в наше время — когда жизненно необходимы истории легко читающиеся, но не небрежно написанные. Разум просит покоя, и нужно давать ему эту возможность, пусть в виде отдыха над книгой, чтобы на завтра оставался стимул просто жить без экзистенциального кризиса и оставались силы созидать. А не так, чтобы, выгружая белье из стиральной машины, из-за монотонности действий нечаянно оказаться наедине с собой — будто брошенным на дно темного колодца, если вы понимаете, о чем я.
Обилие женских персонажей и женский взгляд на мир наверняка заинтересуют именно читательниц. Что есть в квартире Ины, а чего ей не хватает, какие туфли она носит и как относится к пробежкам, как выглядит соседский лабрадор — все это женское внимание к деталям, хотя в целом баланс большого и малого в истории Виткевич остается выдержанным. Она легко чередует рассказчиков, ускоряя их смену к концу романа и, таким образом, наращивая динамизм. Этот прием позволяет писательнице в два счета окунать персонажей во флешбэки и мигом доставать из них, когда это будет необходимо. С действующими лицами тоже порядок. Восемнадцатилетняя девушка ведет себя так, как ей и положено — немного наивно, все еще ожидая помощи от взрослых, хотя уже может выпить вместе с ними вина. Не раз обманутая людьми и преданная родней Ина — это не грубо вырезанная писательским скальпелем «карьеристка», а просто не ищущий у других поддержки персонаж.
Нельзя не отметить работу писательницы с фактами. Когда она упоминает фонд Урсулы Яворской, то это означает, что Виткевич на самом деле поддерживает связь с этой организацией и получила от них немало дельных советов. Все-таки онкологические заболевания крови и трансплантация костного мозга — это не та тема, познания в которой можно восполнить Википедией… Или еще —нам сложно представить, что Нергал, отец-основатель польской black metal группы Behemoth, у себя на родине известен чуть ли не каждому и что поляки с удовольствием читают о нем в колонках желтой прессы. Но писательница дважды упоминает его, потому что он пример того, как выжить после рака и трансплантации и почти сразу вернуться к работе.
Если заводить разговор о языке книги, то для начала необходимо поблагодарить переводчика Юрия Чайникова, весьма органично вписавшего русскоязычные жаргонизмы в современный польский культурный код. Отдельное спасибо скажет читатель за вот такие сноски: «»Пошла Каролинка до Гоголина» — популярная в 1960-е годы песня в псевдонародном стиле. В России известна в исполнении Э. Пьехи». Кто захочет погрузиться в контекст — пойдет и послушает.
Виткевич обращается со словом по-женски эмоционально и даже импульсивно. «— Ну допустим, а в чем дело? — спросила я, наверное, из вежливости, хотя на самом деле вежливой никогда не была. Может быть, это остатки воспитания, данного матерью, а в основном бабушкой, которая была для меня самым важным человеком в жизни. Ну, бабушки не стало несколько лет назад, мать тоже исчезла из моей жизни. Как и все, кого я любила… Боже, как же много всего должна я вам рассказать!!! Иначе вы не поймете».
Таким образом, роман не допускает перегрузки читателя и на уровне языка, при чтении легко скользить от предложения к предложению, не пытаясь удержать в голове химерные многостворчатые конструкции для понимания и сопоставления смыслов. «Первую в списке» можно поглощать порциями, роман простит перерывы в чтении без ощутимого удара по общему впечатлению. Книге подходит роль «романа-для-зимних-вечеров», «романа-попутчика». Но плюсы могут обернуться и минусами: по этим же причинам книга вряд ли сможет претендовать на вхождение в ряды сложной, психологической и философской литературы. Например, когда еще несовершеннолетняя Карола остается ночевать с незнакомцем в чужой стране на парковке в машине, часть читателей будет ждать худшего. Я имею в виду ту часть читателей, у которых за плечами есть негативный и болезненный жизненный опыт. А у читателей без психотравм, разумеется, при чтении таких сцен гормон стресса вырабатываться не будет, и сердечный ритм тоже останется в норме. Именно стремление находиться в границах комфорта как бы отдаляет роман Виткевич от жизненных реалий, во всяком случае, по мнению тех, кто не всегда рос в благоприятной среде и при поддержке близких.
И все же польская писательница справляется с главной задачей: рассказать историю, показать разных по духу персонажей и поделиться с читателем надеждой.
«И я действительно надеюсь, что там, по ту сторону, что-то есть. И что я смогу вас навещать. Хотя бы во сне. И что буду помнить, как Карола морщит лоб, когда решает задачу, и как Майка вдохновенно читает стишок в детском саду. Ведь если я не буду этого помнить, то какой же это рай?»
#современнаякритика #чточитать #рецензиянакнигу #формаслов