Рассмотрение подходов, применяемых А.С. Шишковым, указывает на то, что в своём исследовании смысловых основ русского языка Шишков опирается на ряд недоказанных им предположений. А именно, он полагает, что язык складывался «естественным» образом: с участием человека, но не вследствие замысла и его претворения, а как следствие «чувствования и … надобности объясняться друг с другом».
Начиная своё «разсуждение», Шишков высказывает своё видение того, как было положено начало первобытному языку, от которого пошли все языки земные.
Способом создания языка Шишков называет «побуждение … по мере поражения чувств их (Адама и его жены) от внешних вещей», «старание (первоначальной четы) отличать голосом и утверждать памятью» то, что ими названо. Так, по его мнению, происходило «рождение в уме их названия оным (вещам)».
Способом становления языка Шишков называет «появление» простых гласных звуков, развитием языка – «усложнение» звуков до губных, гортанных и язычных, а совершенствование языка он связывает с применением уже имеющихся звуков, из повторения которых «стали делаться настоящия имена».
Кое-что А.С. Шишков подмечает, например, его наблюдения о способах словообразования в однокоренных словах, в которых: «каждое слово имеет два значения, одно общее с корнем, а другое подобное же, но собственно сему слову принадлежащее», и «все оне происходят от одного корня и составляют вместе с ним одно и то же дерево», – привели его к выводу, что коренное словообразование «делается помощию окончаний; то есть мы к тому же корню приставляем разныя окончания, и сим способом разнообразим нашу мысль: приставя к корню бит окончания: ь, ый, ъ, ва, получаем глагол бить, прилагательное битый, усеченное бит, имя битва». [Собр. соч. А.С. Шишкова. Часть V. 1825 г. «Нечто о предлогах» стр. 263-264].
«Разсмотрение» А.С. Шишковым окончаний показывает, что собственно звуки он не замечает, и как обычно оценивает слова по внешним признакам, в данном случае - по звучанию. И принимает в расчёт вспомогательные знаки, – твёрдый (Ъ) и мягкий (Ь), хотя самостоятельно данные знаки не произносятся и собственно звуков не обозначают.
Исследования по данному вопросу он не проводит. Иначе он обнаружил бы, что изменение произношения согласного звука мягко, либо твёрдо не заменяет звука как такового, а изменяет только привычный для русского языка способ произнесения данного слова.
А имеет Шишков дело со знаковой системой, где всё должно быть чётко и однозначно. Не мог не знать Шишков и правила обозначения звуков в русском языке, где один звук всегда обозначен одной буквой.
«В русской азбуке имеется чёткая, ярко выраженная установка на однозначность: один звук – одна буква. Точная знаковая система, которой является азбука, отображает звуковую основу языка. Следуя предположению о наличии разумного устроения системы звуков можно утверждать, что в этой системе изначально не существовало исключений. В разумной системе не может быть ничего лишнего, и установка «один звук – одна буква» должна быть подтверждена соответствием количества звуков и количества букв. При наличии разумного подхода определённое число звуков должно быть закреплено определённым же количеством букв». [Лыкин И.Л. Корнеслов. Москва, 2013 г. стр. 302].
Шишков замечает, что «окончания весьма много способствуют к составлению языка, то есть мы помощию их извлекаем из корня великое количество слов, нужных нам для объяснения наших мыслей». Но дальше замечания «весьма много способствуют» и «помощию их извлекаем из корня великое количество слов» он не идёт. И тут же переходит к другому средству, «как ум человеческий раздробляет мысль свою на множество понятий» «помощию» предлогов «и из многих вышепоказанных нами ветвей производит новые ветви». [Собр. соч. А.С. Шишкова. Ч. V. «Нечто о предлогах» стр. 264].
И снова мы видим, как Шишков восторгается «свойствами ума человеческого», который производит понятия. Но не рассматривает язык как орудие мышления, созданное человеком для производства смысла, и не обращает внимания на то, что всегда – и при использовании окончаний, и при использовании предлогов или приставок, применяются звуки, часто единичные, смысл которых меняет смысл однокоренных (у Шишкова – ветвенных) слов.
Как автору «Корнеслова», мне довелось рассматривать тот же русский язык, замечать те же способы словообразования, что и Шишкову. Отличие было в том, что Шишков верил в «самопроизвольность» создания языка, поэтому, рассматривая словообразование русского языка «в упор», он не видел, что смысл словам придавали звуки, из которых эти слова и были сложены.
Мой «приземлённый» подход, который позволял видеть в словах звуки, а не впечатление от их звучания, позволил узнать о влиянии на словообразование звуков, стоящих слева от корня, или справа от него. А затем мне удалось выделить и сами правила коренного словообразования. Знание этих правил позволило мне, в том числе, получить смысловое значение звуков, или, что то же самое, выделить корнесловы русского языка.
«Слова содержат несколько звуков, и значение каждого звука влияет на значение слова. Для того чтобы понять, какова степень этого влияния, как распределено это влияние в слове, какому правилу подчинена расстановка звуков в словах, необходимо рассмотреть способ образования слов в однокоренных словах. Корни слов содержат несколько звуков и обладают определённым смыслом. Смысловое значение корня позволяет образовывать новые слова. Способ образования однокоренных слов не может быть отличен от способа образования более ограниченного набора звуков. Если существует правило, то это правило применимо как к меньшему, так и к большему количеству звуков.
Однокоренные слова образованы с помощью частей слова: приставок, суффиксов, окончаний. Как и корни, части слова обладают собственным смысловым значением, которое определено звуковым составом. Смысл звуков частей слова передаётся вновь образованным однокоренным словам. По прирастанию смысла однокоренных слов можно судить о том, какая из перечисленных частей слова оказывает наибольшее влияние на образование смыслового значения». [Лыкин И.Л. Корнеслов. Москва, 2013 г. стр. 329].
Если рассмотреть словообразование, то можно обнаружить, что прирастание смысла однокоренных слов справа или слева от корневого слова качественно отличается. Также качественно отличается влияние на смысл слов гласных и согласных.
Корень «воз»:
Влияние гласных: воз (И.п. муж. род), воза (Р.п.), возу (Д.п.), (о) возе (П.п.), вози (повелительное наклонение глагола), возы (мн. число). Приставки: извоз, отвоз, перевоз, привоз, провоз, своз, увоз. Окончания и суффиксы: возить, возок, возница, возничий, возчик.
Корень «корм»:
Влияние гласных: корм (И.п. муж. род), корма (Р.п.), корму (Д.п.), о корме (П.п.), корми (повелительное наклонение глагола), корма (мн. число). Приставки: перекорм, прикорм, откорм. Окончания и суффиксы: кормить, кормовой, кормящий, кормилец.
Рассмотрение данных примеров как и рассмотрение бóльшего количества примеров покажет общее правило.
Окончания, состоящие из гласных звуков, стоящие справа от корневого слова, не образуют новых частей речи, придают корню дополнительный смысловой оттенок, на содержание корня влияния не оказывают. Исключение составляет повелительное наклонение глагола. Для большинства случаев гласные, стоящие справа от корневого слова, обозначают склонение падежа, служат для обозначения рода, тем самым придают корню дополнительный смысловой оттенок
Приставки не образуют новых частей речи, придают корню дополнительный смысловой оттенок, на содержание корня влияния не оказывают. Для большинства случаев приставки обозначают то или иное состояние, передаваемое собственным смысловым значением корня. Приставки, стоящие слева от корневого слова, не придают корневому слову новое качество.
Суффиксы и окончания, содержащие согласные звуки, образуют новые части речи, передавая значение глагола, существительного, прилагательного, соответственно обозначая действие, предмет, качество предмета. Суффиксы и окончания, стоящие справа от корня, оказывают влияние на содержание, придают корневому слову новое качество.
Примеры говорят о том, что суффиксы и окончания, содержащие согласные звуки, оказывают решающее влияние на образование смыслового значения однокоренных слов. Более значимые согласные звуки расположены справа. Соответственно главный по значимости согласный звук стоит крайним справа, затем идёт следующий по значимости согласный звук, и так далее, справа налево. Порядок расположения звуков, определяющих содержание слова, определяет и порядок прочтения их внутреннего смыслового устройства.
Порядок прочтения коренного (смыслового) значения слова справа налево подтверждает значение старославянских чисел, сложенных из букв славянской азбуки. В числах двузначных десятки находятся справа, а единицы слева. Число более высокого порядка находится справа.
Воззрение на предмет и его оценка – вещи не взаимосвязанные. Также как и «пробуждение чувств, вслушивание в различные гласы и подражание тому, что слышимо» – это не способ познания. А образ, который порождают чувства, будь то зрение, осязание, или слух – это совсем не умопостигаемое понятие. Да и «само по себе» понятие не создаётся.
Образ предмета и умопостигаемое понятие – это вещи противоположные. Потому что такое понятие – это преобразование, соотнесение того, что наблюдаемо с тем, что умопостигаемо. В основе такого преобразования – мера. И человек дееспособен там, где применима мера. Если же меры нет – человек плывёт и умствует, а сознание его не имеет опоры.
Мышление человека – это особое устройство сознания. Именно благодаря этому устройству мышление способно производить разумные, «переработанные» сознанием умопостигаемые вещи, понятные не только самому человеку, источнику мысли, но и другим людям, поскольку их сознание устроено так же.
Язык, как система знаков, и мышление связаны воедино. Исследования, изучающие природу человеческого разума, подтверждают: возникновение языка самым тесным образом связано с появлением знака в качестве основы мышления. Мышление, основанное на знаках, позволило человеку стать мыслящим существом, с мышлением, отличным от мышления животных: «операция употребления знаков лежит в основе развития высших психических функций, система которых образует высший психический синтез, называемый сознанием» [Выготский Л.С. Собрание сочинений. т. 4. – М.: Педагогика, 1984 г., стр. 364–367]. (См. статью: «Язык как система производства и передачи смысла»).
Итак, Шишков никак не связывает возникновение языка с появлением знака в качестве основы мышления, а тем более не связывает знак языка и его написание. А ведь тому в Писании имеется множество подсказок. (См. статьи: "На каком языке говорил Адам?", "Коран и Библия: два Адама, или один?")
В основе мышления лежит определённая последовательность действий. При этом человек использует несколько приёмов. Последовательность приёмов незамысловатая, но, как ни странно, не все об этом знают. И потому совершают ошибки. Только люди, которые по роду своих занятий имеют дело с расчётами, то есть уже используют знаковую систему для производства и передачи смысла, поступают правильно.
А именно, они знают, что всё, осознанное как сложное, состоит из осознанного простого, единичного и неделимого. И они понимают (хотя часто и не осознают), что закон любого знания состоит в том, что умопостигаемое понятие идёт от предмета, соединённого с мерой. Без отождествления с мерой предмет (в данном случае предмет – это слова русского языка, которые исследовал Шишков) имеет только «внешний вид» (если написано), или «звучание» (если сказано), что то же самое. Но вот если Предмет обозначается Знаком, то этот Знак (выраженный постигнутой умом мерой), отождествивший собою Предмет, начинает восприниматься сознанием.
«Отождествлением Предмета Знак осуществляет перенос содержания этого Предмета на его Образ, который и воспринимает сознание. Без этого предмет для сознания – это просто некий предмет, каких много. Отождествление вносит понятие меры, и нечто расплывчатое становится чем-то определённым. Образ помогает сознанию осуществлять перенос Понятия, «снимать с предмета мерку»: посредством Образа, обозначенного Знаком, Предмет или явление сравнивается, и таким способом отождествляется». [Лыкин И.Л. Корнеслов. М.: 2013, Гл. 3:4]
Описанный приём позволяет упорядочивать образы (внешнее впечатление от предметов и явлений) и превращать зыбкость мира в прочное, стройное здание целесообразных связей и отношений. Создание человеком умопостигаемых Образов, которые образуют Понятия, позволяет человеческому сознанию видеть за Образом Предмета Содержание этого Предмета. Соответственно и сам Язык, который и есть Знак, обретает разумную предметную основу. Но вот Шишков этой предметности языка не замечал. Видимо потому, что его сознание было устроено иначе.
Поэтому воспринимает он язык иначе, и сравнивает его с явлением природы, в точности как это делают современные языковеды: «Я почитаю язык наш столь в звуках своих верным подражателем природы, что, кажется, она сама его составляла».
Впрочем, даже внешнее восприятие русского языка позволило Шишкову увидеть проявления смысловой системы языка: «Я почитаю язык наш … столь правильным, что наблюдательный ум часто видит в нем непрерывную цепь понятий, одно от другого рожденных, так что по сей цепи может восходить от последнего до первоначального ее, весьма отдаленного звена».
А наблюдения языка позволили Шишкову понять, что понимает он и может объяснить далеко не всё: «Правильность непрерывного течения мыслей, видимого в словах, так велико, что ежели бы внимательные и трудолюбивые умы открыли, объяснили первые источники столь широко разлившегося моря, то знание всех вообще языков озарилось бы светом доселе непроницаемым. Светом, освещающим в каждом слове первообразную, произведшую его мысль; светом, разгоняющим мрак ложного заключения, будто бы слова, сии выражения наших мыслей, получили значение свое от произвольного к пустым звукам их прицепления понятий». [Шишков А.С. «Славянорусский корнеслов». Издание пятое. С-Пб, 2011 г. стр. 16].
Как уже было сказано, Шишков проводит рассмотрение внешнего смыслового значения слов, и разделяет слова на коренные и ветвенные. Под коренным он понимает смысловое значение слова, его собственное понятие, которое может применяться самостоятельно. Можно было бы назвать такое слово корневым (слово, на основе которого производят словообразование и которое имеет собственный нарицательный смысл), если бы не одно «но». Шишков выделяет коренное слово и отмечает присущий такому слову набор звуков. Но при этом он полагает, что в ветвенных словах составляющие такой корень звуки могут исчезать или меняться на какие-то другие звуки. То есть Шишков не считает, что коренное слово имеет знаковую звуковую привязку и зависит от состава и последовательности звуков, составляющих это слово изначально.
Шишков высказывает мнение, что: «ветвенное значение каждому в языке своем известно, а коренное открывается только тому, кто рассуждает о началах языка». Но рассуждения его довольно легкомысленные. Весьма красноречиво на этот счёт высказывание составителя «Славянорусского корнеслова»:
«Примечатель. Заметьте, сколь это важно для понимания истинной науки о языке! В мiру вечно учили и учат, что корень – неизменяемая часть слова, причем, по буквам, написанию, а не по глубинному смыслу первоначального понятия. То есть учат чисто формально, в обрезанном виде. Шишков же каждый корень связывает с первосмыслом от первослова. И по значению однокоренных ветвенных слов всегда находит корень, даже в одной оставшейся букве, и даже когда ее нет, пропала, то возвращает ее в язык, словно отца - детям. Что может быть важнее, чем находить первые богоданные смыслы и связывать их с корнями, пустившими ветви словесные?». [Шишков А.С. «Славянорусский корнеслов». Издание пятое. С-Пб, 2011 г. стр. 48-50].
Как видим, Примечателю ближе учение не «в обрезанном виде, по буквам, написанию, а по глубинному, богоданному первосмыслу от первослова». Посему не замечает он признания Шишкова в том, что тот совсем не всемогущ, а «объяснения первоисточников, которые производят в каждом слове первообразную, произведшую его мысль» он так и не добился. И «мрак ложного заключения, будто бы слова, сии выражения наших мыслей, получили значение свое от произвольного к пустым звукам их прицепления понятий» только предстоит разогнать тем, кто придёт уже после Шишкова.
Шишков показывает, как он понимает «прицепление к звукам понятий», образованных от «поражения чувств … от внешних вещей», например:
«Всякий, например, знает слово гриб, но почему он назван так, доберется только тот, кто станет рассматривать корень грб, сличая слово сие с другими, тот же корень имеющими ветвями погреб, гроб, гребень, горб. Тогда увидит, что погреб, гроб, гребень не представляют ничего сходного с грибом, и потому не могли подать мысли к такому названию. Но горб и гриб имеют великую между собою соответственность, поскольку верхняя часть гриба, шляпка, действительно горбата. Итак, от понятия о горбе произведено имя гриб». [Шишков А.С. «Славянорусский корнеслов». Изд. пятое. С-Пб, 2011 г. стр. 48-49].
Как видим, начиная с согласных звуков грб, составляющих корень, от гриба, гроба и гребня Шишков приходит к «общему» для всех слов корню горб, определяющему, как он думает, смысл коренного слова, общего для всех ветвенных слов. Так за видимым внешним Шишков усматривает внутреннее.
Если бы Шишков был внимательнее и работал с языком прилежнее, тогда бы он увидел, что звукосочетание грб, которое он совершенно справедливо называет корнем, и есть то общее, что объединяет рассмотренные им слова. И если слова гриб, гроб, горб, гребень, гребля имеют разный внешний смысл, и какого-то другого общего смысла не наблюдается, то искать этот смысл надо в значении выделенных им согласных звуков грб, составляющих один звукоряд для таких разных слов. И при этом не нужно искать среди этих слов какое-то одно, чей смысл покажется общим для всех. Потому что никогда то, что снаружи, не объясняет то, что внутри. Как если бы за обедом Шишков взял пирожок, то по его внешнему виду он ни за что бы не догадался, какая у пирожка начинка внутри, - с капустой, с мясом, или с грибами. Но со словами у него всё не так.
Если же к рассмотрению смыслового значения перечисленных слов применить корнесловы, то не будет надобности искать смыслы по внешним признакам. А уж точно слово горб не будет отражать смысла слов гриб, гроб или гребень.
«Согласные звуки описывают суть вещей (движимое и недвижимое), а гласные дополняют смысл согласного относительным понятием (количества, точности, определённости). Звуки, из которых составлено слово, располагаются в порядке уменьшения их значимости, справа налево. Соответственно согласный звук, стоящий в слове крайним справа, является более значимым, так как отражает основное свойство описываемого предмета или явления. Последовательность звукового ряда отличает особенность коренного значения слова и определяет присущий слову смысл». [Лыкин И.Л. Корнеслов. Москва, 2013 г. стр. 352].
Все указанные слова обладают общими свойствами, которые описаны звукорядом грб (коренное прочтение справа налево): прерывистое действие (б), совершаемое непрерывно (р), на поверхности (г). Вот они, «богоданные первосмыслы», не от первослова, а от корнеслова. К горбатости отношения не имеющие.
Если присмотреться к смысловой стороне слов, для которых общим является грб, то окажется, что греб – это совершение повторяющихся непрерывно действий, совершаемых на поверхности (гребень, гребля, погребение); гроб – это тоже действие, сопровождаемое при захоронении, – прерывистое, совершаемое непрерывно, на поверхности, а не ящик, в котором хоронят (отсюда гробить – портить, умерщвлять, хоронить); гриб – это описание роста грибов, – прерывистого и непрерывного, на поверхности земли; горб – и это действие прерывистое, совершаемое непрерывно, на поверхности, описывает рост горба.
Гласные, прилежащие к согласному корнеслову справа, дополняют и вносят уточнение значения: греб (грьэб) – звук «э» к непрерывному «р» добавляет значение неопределённого действия; гроб (гроб) – звук «о» к непрерывному «р» добавляет значение определённого действия, или действия, распространяющегося на определённую область; гриб (грьиб) – звук «и» к непрерывному «р» добавляет значение совершения нескольких таких действий.
Неверная оценка языка, предмета, с которым Шишков имеет дело, его опора на внешний смысл слов привели исследователя, который, безусловно, был большим знатоком русского языка, к очевидным просчётам и промахам.
Полагая, что в корневых словах звуки могут выпадать и заменяться другими, при условии, что внешний смысл «вышедших из корня» ветвенных слов сохраняет видимую им смысловую привязку, он доказывает происхождение слов:
«Звуки, состоящие из букв кр, гр, хр, слышимые в преломлении сухих вещей, в ударении друг о друга твердых тел, в воздушных трениях, в голосе животных, подали человеку повод к составлению из них слов, означающих разные гласы или шумы. Главное действие в звукоподражании природе производит буква р. Мы приемлем кр или хр или гр за один и тот же корень по той причине, что согласные к, г, х, стоящие переду, все гортанные, и потому легко одна вместо другой произносятся». [Шишков А.С. «Славянорусский корнеслов». Изд. пятое. С-Пб, 2011 г. стр. 71].
На этом основании он объясняет родство ветвенных слов, произошедших от одного корня, не важно, кр или хр или гр, потому как к, г, х, легко одна вместо другой произносятся. Но всё «доказательство» Шишкова – это что «к, г, х, легко одна вместо другой произносятся». А дальше идёт работа воображения. А ссылается Шишков на искажения слов в разных языках, где эти звуки действительно «гуляют», как улица Крещатик на русском и вулыця Хрещатык на украинском.
На этот счёт Шишкову стоило бы провести исследование причин появления искажений в языках, которые он сравнивает. Тогда бы он открыл для себя, что наличие у множества языков различий, – порождение несистемных и стихийных явлений «покрытых мраком», когда звуки меняются произвольно, исчезают или превносятся. И тому всегда имелось множество примеров, когда из одного языка появлялись другие: итальянский, испанский, французский, – исказившие латынь; английский, голландский, немецкий, – исказившие готский; словенский, болгарский, польский, чешский, украинский, – исказившие русский.
Спрашивается, как можно из стихийных явлений вывести систему и построить на таких явлениях доказательства? Но Шишков об этом не думает, и показывает, как из слова кора были образованы «ветвенные слова»: хруст, шкура, скорняк, кожа, гром, гора, горло, жерло.
Разбирая слова, Шишков отмечает, что «различие в одном и том же колене может быть столь велико, что требует особого соображения». Применяя своё «особое соображение», он из коры выводит слово хруст, потому что кора хрустит, а кр, хр «легко одна вместо другой произносятся». Из коры же выводит слово шкура по сходству «ибо она также покрывает зверя и также может быть с него сдираема, для отличия от кора, прибавив букву, назвал ее скора или шкура, и произвел ветви скорняк, скорнячить». «Без сомнения, к тому же семейству принадлежит: кора, скора, шкура, кожа есть одно и то же, одинаковым образом покрывает тела растений и животных».
Горло Шишков выводит от грома, который гремит, а горло горланит, потому что «сей орган человеческий есть производитель всякого грома, шума, клика, и что буквы гр, посвященные изъявлению всяких шумов, горлом изъявляются». Но почему то забывает про слово ор, орать в котором никакого гр не наблюдается. Из горла он выводит жерло, которое «без сомнения, то же горло, измененное немного для отличения трубы в бездушном теле. Отсюда между двумя сими словами такое сходство, что они часто принимаются одно за другое». [Там же, стр. 74-78].
Из грома Шишков выводит и слово гора: «Назвав гром, человек стал дальше соображать и рассуждать. С понятием о громе естественно соединялось понятие о высоте, поскольку гром всегда сверху слышится. Отсюда, увидя нечто отличной высоты, он тотчас (не по стуку, но по высокости) снес сию вещь со словом гром или гором и назвал гора». [Там же, стр. 78-79]
Такой «разбор» иначе, чем помрачением разума назвать было бы нельзя, если бы разум был. Но, никакого разума здесь не наблюдается.
Подобно же рассуждает Шишков, проводя «разбор» других корней: тр, пл, тр, ст, мр. И снова он проводит сравнение внешнего смысла, взяв за основу смысл какого-либо выбранного им слова, назначенного «коренным», а из него уже выводит смысл для всех «ветвенных» слов.
«Можно бесконечно долго спорить о том, что … правильно или неправильно, а толку не будет. Так как только то, что предметно и подлежит точному сравнению, – доказуемо и становится очевидным. Спор окончен, если есть что предъявить, и есть доказательство, основанное на точных расчетах. Только введя понятие меры, величины постоянной, не зависящей от переменчивых представлений, можно ответить на вопрос внятно. Если же мера отсутствует и нет связи с предметной основой, то утверждаемое может иметь видимость разумного, но, по сути, является подгонкой под заранее выбранную точку зрения, под «так, как надо», а не является следствием доказательства, исходящего из сути рассматриваемого предмета». [Лыкин И.Л. Корнеслов. Москва, 2013 г. стр. 458].
Если рассмотреть слова, состоящие из букв кр, гр, хр, образующие соответствующие корни, то общим, естественно, у них будет корнеслов «р».
Звук (р) обозначает действие непрерывное и силу неиссякаемую, а также звук передаёт значение вечности, непрерывного хода вещей. Именно поэтому слова ра, рай относятся и к солнцу, и к воде, и к земле, к деревьям, и всему живому.
Кора - Главное свойство описано звуком (р), обозначающим непрерывное, точное (а) действие. Непрерывная сила сочетает силу, действующую под принуждением (к), охватывающую определённую (о) область. Кора бывает у деревьев, и оболочка Земли, это тоже кора. Образование слов, их корней, а также звукосочетаний, подчинено одному правилу и применимо как к меньшему, так и к большему количеству звуков. Если слово ра считать корнем, а это так и есть, то слово кора, составленное из двух слогов, можно представить в виде: ко ра, или: принадлежащее, примыкающее к ра. Словом «кора» описана непрерывная, точная сила, порождающая силу подчинённую, охватывающую определённую область. Таково коренное значение.
Однокоренные слова, состоящие из букв кр, передают действие тех же сил.
Кур - Главное свойство описано звуком (р), обозначающим непрерывное действие. Непрерывная сила порождает силу, действующую беспорядочно (у) и под принуждением (к). Словом «кур» описана непрерывная сила, действующая под принуждением и беспорядочно. Отсюда однокоренные слова – курить, куриться (курьитьсьа), курица (курьитса).
Однокоренные слова, состоящие из букв гр, также передают действие непрерывное, но на некоторой поверхности. Действие это одно, сила не сочетает в себе действие других сил. Признаки силы и поверхности описывают гласные звуки.
Гора - Главное свойство описано звуком (р), обозначающим непрерывное, точное (а) действие. После (г) стоит гласная (о), т.к. звук обозначает обширную (определённую) поверхность. В коренном значении слово «гора» описывает непрерывное и точное действие, оказываемое сверху, происходящее на обширной поверхности, охватывающее определённую область.
Глагол горéть, или слово гóре к слову горá никакого видимого отношения не имеет, но это на первый взгляд. На самом деле слово одно, и горéть, гóре –слова однокоренные, только их нарицательный, внешний смысл различен. (См. статьи: «Происхождение неоднозначности слов», «Два значения слова: скрытое и явное»).
Гарь - Главное свойство описано звуком (р); после согласного гласный не ставится, т.к. звук обозначает простое непрерывное действие. После (г) стоит гласная (а), т.к. звук обозначает то, что находится на поверхности и это либо одно, либо единичное. Коренное значение: непрерывное действие, которое совершается в точке, находящейся сверху.
Горло – Главное свойство описано звуком (л), имеющим значение предмета цельного, однообразного, простого, представленного областью (о). Цельная область подвержена воздействию непрерывной (р) силы, и действие этой силы проходит поверх (г), и охватывает определённую область (о). Горло – это не только у человека, который «горланит», или у животного, а это и горло – узкий проход, горло кувшина, горло невода и верши, горло – охотничья труба.
Слова горло и жерло схожи звуками рло и, соответственно, их коренное значение будет схожим, с учётом, что более значимыми являются согласные, стоящие справа. Но это не то, что выводит Шишков, заявляя, что «жерло, без сомнения, то же горло, измененное немного для отличения». Сходство не во внешнем видимом, а в содержании и свойствах того, что описано звуками.
Жерло - Главное свойство описано звуком (л), имеющим значение предмета цельного, однообразного, простого, представленного областью (о). Цельная область подвержена воздействию непрерывной (р), переменной (ж) силы неопределённого свойства (е). Жерло, например, вулкана представляет собой цельное место, представленное некоей областью, непрерывно извергающей потоки огненной лавы, или пушки, которая также изрыгает из себя огонь. В коренном прочтении слово «жерло» описывает предмет, представляющий собой цельную область, подверженную воздействию сочетания непрерывной и переменно изменяющейся силы.
Рассмотрение коренного значения слов, состоящих из букв хр, описывающих общие для всех слов с таким сочетанием согласных свойства вещей, позволяет понять, что их смысл никак не связан ни с корой, ни с горой, как утверждал Шишков.
Храп - Главное свойство описано звуком (п), описывающим отдельный (от других) предмет, совершающий непрерывное (р) действие, скрытно (х) от глаз, или в закрытом месте.
Слово хряп (хрьап), состоящее из букв хрп, одного корня со словом храп, хотя имеющее иное нарицательное значение. Поэтому мы говорим: «что-то хряпнуло», – когда услышим какой-то короткий хруст внутри и понимаем, что что-то сломалось. Те же свойства описывает слово хруп (глухое потрескивание, хруст), отличное гласной (у), имеющей значение произвольности, беспорядочности.
Хруст - Главное свойство описано звуком (т), описывающим сложный предмет. Звук (с) имеет значение внешней связи. Сочетание ст обозначает сложный, плотный, внешне связанный предмет. И это предмет, совершающий непрерывное (р) и произвольное (у) действие, скрытое (х) внутри. Поэтому снег (состоящий из множества связанных друг с другом снежинок) под ногами именно хрустит, издаёт хруст, а не просто звучит.
Как видим, коренное значение слов отличается от того, что видимо и слышимо, и принимается за истинное значение теми, кто не знает, что знаковая система всегда имеет внутреннее строение.
Убедительные доводы зависят от крепких обоснований, которые получают сведения не от ложных образов, а от истинных, определяющихся от природных предметов, подобно верным посланцам; они представляются наличными для тех, кто их ищет, открытыми для тех, кто на них смотрит, ясными для тех, кто их изучает, достоверными для тех, кто их понимает.
Начало: «Корнеслов» И.Л. Лыкина в сравнении с «Корнесловом» А.С. Шишкова. Часть 1.
Автор: Лыкин И.Л.
© И. Л. Лыкин
#корнеслов #русский язык #языкознание #русский мир #русский #лингвистика #занимательная лингвистика
См. статьи по теме: "Два значения слова: скрытое и явное", "О языке, языковом знаке и предметной основе языкознания"; "Происхождение неоднозначности слов".
Если вам понравилась статья, можете поддержать автора: поставить лайки или подписаться.