Судя по постам ВК, многие в праздничные дни пересматривают «Властелина колец», «Гарри Поттера» или «Хроники Нарнии». И вот если говорить о последних, то их я советую не смотреть, а всё-таки читать. Почему? Ответ в этой статье об отсылках (и не только) в «Хрониках Нарнии» Клайва Льюиса.
Интересно, что в детстве я читала пару повестей, они показались наивными глупыми сказочками и не впечатлили. Позже я поняла почему – задумка автора улавливается, когда прочитаешь весь цикл, причем в определенном порядке. Благо, такая возможность у меня появилась вместе с полноценной книгой «Хроники Нарнии».
Знаете, какая в «Хрониках» основная сквозная отсылка? К Библии! В последней части («Последняя битва») Льюис практически прямо заявляет об этом, показывая настоящую жизнь – рай, жизнь после смерти. По его задумке все существующие в нашей реальности миры – лишь тени. В общем, там такой финальный сюжетный поворот, печальный и радостный одновременно, что я его ни разу не смогла без слёз прочитать.
Но намеки на Новый Завет есть и раньше, в других повестях – например, самопожертвование и следующее за ним унизительное приношение в жертву Аслана (Эслана) в части «Лев, колдунья и платяной шкаф». С рассветом он воскресает, и даже дает этому «магическое» объяснение, но начитанные люди всё понимают, конечно… А во второй части (в моей книге она вторая, и именно так и рекомендую читать, а не как фильмы снимали) «Племянник чародея» мы и вовсе видим, как Аслан создаёт новый мир – Нарнию, но в контексте это уже не так важно. Людей нарнианские существа, кстати, называют «сын Адама» или «дочь Евы» в зависимости от пола – и это снова отсылка к Ветхому Завету. Словом, думаю, посыл понятен, и при внимательном чтении вы найдете множество других отсылок и параллелей с главной книгой человечества. В фильмах, как мне кажется, к этой особенности цикла отнеслись без должного внимания, а вот по каким причинам – уже не столь важно. Но вот тут стопроцентный случай, когда понимание авторской идеи без чтения книги никак не возможно.
Конечно же, как и практически любое фэнтэзи, «Хроники Нарнии» не обошлись без отсылок к истории. Начнем с того, что в первой части («Лев, ведьмарка и зеркальный гардероб» - да, другой перевод) четверых детей отправляют к старому профессору, подальше от войны – очевидно, имеется в виду Вторая мировая, хоть прямо об этом и не говорится. Ну а сам мир Нарнии, не считая магических существ, является отсылкой к Средневековью. Причем романтизированному, с благородными рыцарями и прекрасными дамами. Герои в битвах используют средневековое оружие – мечи и луки, носят доспехи. В конце четверо детей становятся королями и королевами, причем главенство старшего Питера однозначно признается всеми по праву рождения, что тоже напоминает о средневековых традициях. Льюис забавно обыгрывает этот элемент, говоря о том, как изменилась речь ребят, «поскольку они слишком долго были монархами». Смешно от того, как ребята не узнают железный фонарь, который когда-то был для них ориентиром по пути из своего мира в Нарнию. Эдмунд, например, называет его «столп железный со светочем наверху». Речь героев в конце повести тоже оказывается вполне в духе рыцарских времён.
Хочется отметить, что Клайв Льюис вообще очень ярко проявляет себя в разных жанрах, не отходя от основного – фэнтэзи. В семи повестях, около сотни страниц каждая, нам встретятся и повесть о средневековой битве, и о дворцовых интригах, и повесть с восточным колоритом, и повесть на морскую тематику, и даже притча. Словом, писателю есть, где развернуться. Не забывает он и о традиционных сказочных сюжетах.
Например, в первой части «Лев, колдунья и платяной шкаф» (да, снова тот перевод) есть традиционный сказочный мотив запрета и нарушения запрета – когда Эдмунд ест заколдованный рахат-лукум, предает свою семью, а потом заслуживает их прощение. В повести «Серебряное кресло» дети оказываются в замке людоедов и спасаются только благодаря хитрости и смекалке. Повесть «Конь и его всадник» будто пересказывает сюжет арабской сказки о богатой девушке и бедняке, влюбившемся в неё – который в конце окажется принцем, но это уже будет отсылкой к сюжету «Принца и нищего» Марка Твена.
Не забываем и о говорящих животных, причем у Льюиса все животные делятся на говорящих, равных людям, и не говорящих, на которых можно охотиться, что герои с успехом делают во многих повестях.
В повести «Королевич Каспиан» гном устраивает героям испытания, которые они с успехом проходят и тем доказывают ему свою силу. А в «Поспешающих на восход» мыш Рипичип в конце исполняет предсказание, услышанное им от няньки в колыбельной.
И, разумеется, в конце каждой повести наши герои, пройдя все испытания, добиваются успеха, как это и бывает в любой волшебной сказке.
Словом, Льюис использует огромное количество сказочных приемов, при этом удачно вписывая их в контекст созданного им мира.
Не забывает автор «Хроник Нарнии» и о классических персонажах английского фольклора. У него нет эльфов, как у Толкина, зато гномы, как положено, низкорослые и коренастые, с бородами, живут под землей, их даже называют их «сыны земли». Правда, в «Королевиче (ну или «принце») Каспиане» гномы делятся на «рыжих» и «черных», и в связи с этим определяются их политические пристрастия… «Черные», ну или как минимум один из них, готовы призвать страшных существ на помощь Нарнии: ведьму и вервольфа. Кстати, оба тоже классические персонажи фольклора, традиционно со знаком «минус». Это уже в более современных произведениях вампиров, ведьм и оборотней романтизировали. А изначально в фольклоре они – нечисть, с которой лучше не связываться.
Ещё встречаются в мире Нарнии фавны, хотя это уже из древнегреческой мифологии персонажи. Есть и дриады – они оттуда же, если не ошибаюсь.
Ну а мой любимый второстепенный персонаж, не мифологический и не сказочный, но очень английский – лягва-мокроступ Зудень. По описанию внешне это нечто среднее между лягушкой и человеком, а по характеру – ну типичный депрессивный ослик Иа-Иа. Чего стоит только его вечное ожидание самого худшего с присказкой «Ничего другого и ждать нечего»! И при этом он – опора для главных героев, тот, кто не позволяет им сдаться, и в итоге в «Серебряном кресле», где он и появляется, тот, кто найдет выход из безвыходной, казалось бы, ситуации.
Людоеды, они же великаны, кстати, из той же повести. Великаны – ещё одни персонажи из классического английского фольклора. Традиционно они глуповаты (вспомните Грошика из «Гарри Поттера», например), но у Льюиса герои – Юстейс и Джилл – попадают в замок к разумным великанам. И в этом как раз заключается их (не великанов!) беда…
С Юстейсом связан ещё один фольклорный персонаж. В «Поспешающих к восходу» («Покоритель зари») мальчик превращается в дракона из-за того, что проявил жадность. Мне, кстати, безумно нравится игра слов (хочется оценить в оригинале, но перевод тоже неплох): когда Юстейс превращается назад в мальчика, Льюис говорит, с «раздраконившимся» Юстейсом.
По поводу игры слов в повести ещё есть Одностопы, они же Недоумки, а в итоге – Недостопы. Но надо читать, чтобы оценить всю прелесть авторского юмора. Да и не только юмора, разумеется.
А в фильме было так... Фото с kartinkin.net
