Было это в самом начале девяностых. Мы с Ромой как раз недавно сыграли свадьбу, даже успели распланировать свою жизнь, да тут подоспел переворот и времена настали смутные, нестабильные. Разом все наши планы рухнули - завод, на котором трудился инженером мой Ромка, закрыли. Я работала учителем начальных классов, зарплату мне платили с большими задержками, иной раз нам приходилось сидеть совсем без денег.
Ромка не привык сидеть на шее у женщины, и инженеру из интеллигентной, образованной семьи пришлось идти на стройку. А куда деваться? Семью кормить надо - к тому времени у нас уже родился сын, Саша.
Поехал мой благоверный на вахту, в Подмосковье. Объект - особняк для какого-то авторитета, коих в те времена развелось, как китайцев.
Звонил муж редко: таксофон был только в районном центре, а сотовые тогда доступны были только блатным или очень богатым. В основном общались телеграммами. Деньги муж присылал нам с сыночком раз в месяц почтовым переводом.
Спустя пять месяцев я поняла, что очень соскучилась. Сын рос, а отец его не видел. Пропустил первые шаги, первое слово. От этого было не радостно.
Объект нужно было сдать через три месяца, поэтому никого из строителей домой не отпускали. Надо сказать, что платили хорошо, поэтому Ромка и не рыпался поругаться или покачать права, тем более работал он неофициально. Он понимал, что деньги нам очень нужны. Но ведь мне были нужны не только деньги, но и муж, чтобы по-настоящему, рядом. Тогда мы решили, что если Ромка не может приехать, то значит, нам с Сашенькой нужно ехать к нему. Авторитет, заказчик объекта, оказался человеком понимающим. Ромка мне уже после сообщил, что когда он пришёл к нему с просьбой выделить для нас какой-нибудь угол, авторитет сказал:
- Семья - это святое. Выделю я тебе с женой и сыном домик, есть у меня один на примете.
Сказано - сделано. Когда я приехала, Ромка встретил нас и привёз в домик на окраине посёлка. Маленькая избëнка, конечно, была далека от городской квартиры по части удобств: воду приходилось таскать из колонки, уборная располагалась на улице, отопление - полуразвалившаяся русская печь. Но, как говорится, с милым рай и в шалаше. Грело ещё то, что жить нам здесь предстояло всего три месяца, а на дворе стоял май. Топить не нужно, воду носить не по морозу, вполне можно потерпеть. Зато какие волшебные деревенские вечера! Тишина, сверчки поют, лягушки квакают на болоте, воздух свеж настолько, что аж голова кружится. И Сашеньке раздолье - можно тренировать навыки ходьбы босиком по сочной травке.
***
Весь день, пока Ромка был на работе, я суетилась и наводила уют, какой был возможен. Отдраила всё, что можно, навела порядок в палисаднике, заросшем бурьяном и даже нашла там пионы и ещё какие-то цветы. Меня не интересовало, кто жил до нас в этом доме, но я заметила одну странность. Ближе к вечеру, когда я закончила работу в палисаднике, я увидела стоящую у покосившегося забора женщину. Она внимательно посмотрела на меня, и когда заметила, что я увидела её, улыбнулась:
- Ну и как вам тут? - спросила она.
Я тоже улыбнулась в ответ. Всё-таки пока нам здесь жить, не стоит чураться местных.
- Да неплохо! Главное, муж рядом, а в быту мы не прихотливы, - ответила я.
- Ночевали уже? - спросила соседка.
- Нет ещё, первый день.
- А-а-а-а, - с каким-то разочарованием протянула она.
Из дома послышался плач Сашеньки - выспался мой малыш. Я извинилась и помчалась в дом.
Ближе к девяти часам вечера вернулся Ромка, мы поужинали, наговорились вдоволь за несколько месяцев разлуки, наобнимались, муж наигрался с сыном. Спать мы в итоге улеглись только во втором часу ночи.
***
Проснулась я от того, что истошно заплакал Сашенька. Так он не плакал никогда, пока мы жили дома, в городской квартире. Я испугалась, подхватила сыночка на руки и попыталась успокоить. А он всё сквозь слезы лепетал:
- Тятя, тятя.
Тятя - это Сашенька так говорит "тëтя". Думаю, какая тётя?
- Нету, тëти, Сашуль, смотри, нигде нет тёти, - я гладила Сашеньку по голове, а он всё продолжал бормотать и показывал пальчиком куда-то в угол. Совершенно пустой угол. В том углу только табуретка стояла, которую я приспособила для тазика, предназначенного для стирки. Да находился люк в подпол - его мы ещё не открывали, да и не планировали. А зачем? Зимовать мы здесь не собирались, поэтому подпол нам был без надобности - никакие заготовки на зиму я делать не планировала. У моих родителей имелась дача, и всё, что нужно, давала нам мама.
Тогда я подумала, что Сашенька просто получил переизбыток эмоций на новом месте и ему приснилось что-то, но дальнейшее развитие событий заставило меня задуматься, что здесь происходит что-то нехорошее...
Следующий день у меня и Сашеньки также прошёл в суете и заботах. Я постирала шторы, которые нашла в чулане, подшила их и повесила на окна. Вычистила печь, отмыла имеющуюся мебель, в общем, целый день была занята. Ромка был на работе.
Вечером пришёл Ромка, поужинали, как обычно, пообщались, поиграли с Сашей и легли спать.
Проснулась я вновь от истошного плача Саши. Примерно полчаса у меня ушло на то, чтобы успокоить и убаюкать сына, и наконец, он уснул в моих объятиях. Ромка, к слову сказать, ни в прошлую, ни в эту ночь не просыпался - работа, как-никак, тяжёлая, и спал он после трудового дня настолько крепко, что его, наверное, и пушкой было не разбудить. Да я и не пыталась, уж больно жалко мне его было - инженер, привыкший к умственному труду и тяжёлая физическая работа совершенно несовместимы.
Я уложила Сашеньку, и сразу после этого произошло то, от чего у меня до сих пор мурашки по коже... В комнате внезапно похолодало, а из подпола, который был заперт на замок, послышалось приглушённое пение. Я моментально покрылась с головы до ног липким потом. Страх пробирался под кожу, цепко хватал за горло, а пение становилось всё громче. Оттуда доносились женские голоса, как будто хор, неумелый, непрофессиональный, но пробирающий до глубины души. Как будто девушки пели в последний раз...
Пока я растолкала Ромку, голоса из подпола затихли. Конечно же, муж мне не поверил, но надо отдать ему должное - попытался успокоить и даже пообещал найти ключ от подпола, чтобы проверить, что там.
Кое-как я уснула. Будь я в доме одна, наверное, я бы скорее сбежала куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь, но Ромка был рядом - пусть и не супермен, но всё же мужчина - и я в конце концов успокоилась.
Наутро, в суете и повседневных делах, я забыла о ночном происшествии. Вспомнила я о нём только ночью. Только я уснула, как сразу же увидела странный сон. Будто бы мы с Сашенькой в доме, вечер, но Ромка почему-то ещё на работе. Сашенька мой стоит посреди комнаты, тычет пальцем в угол, где находится подпол, я пытаюсь его успокоить и сказать, что там нет никакой тёти. И вдруг крышка подпола сама собой откидывается, и оттуда одна за другой выходят, а точнее, даже выплывают, паря невысоко над полом и не касаясь его ногами, молодые девушки... От их вида мне стало дурно: худые, измождëнные, со спутанными, грязными волосами, в порваных грязных платьицах, тела их были все в синяках и кровоподтёках, а лица... Бледные, измученные, с гримасами страдания, распухшие от побоев. Всего их было восемь человек. Девушки выстроились в ряд возле меня, одна из них протянула ко мне руки и закричала:
- Найдите нас!!!!
Проснулась я от неимоверного ужаса, и тут же в очередной раз проснулся Сашенька. А из подпола снова стало доноситься жалостливое пение... Страх, жуткий, первобытный, сдавил тело. Изо рта при выдохе шёл пар - в комнате снова невероятно похолодало, но я при этом была вся в поту.
Кое-как успокоив перепуганного Сашеньку, я вновь растолкала Ромку. Сегодня он даже стал на меня бурчать:
- Ленка, ну ей-богу, зря ты наверное приехала. Завтра же отправлю вас обратно!
- Ты что, не чувствуешь, что холодно? - попыталась я доказать мужу, что не сумасшедшая.
После долгого разговора мы решили, что утром попробуем попасть в подпол. Благо, Ромке в кои то веки дали выходной.
Мне долго не давало уснуть чёткое ощущение чужого присутствия и какая-то гнетущая атмосфера. В воздухе витали боль и страх. Ощущения тревоги и чего-то злого, непонятного и необъяснимого. С трудом, но я всё же заснула.
До утра больше ничего не происходило, а проснулась я уже от грохота: оказалось, Ромка нашёл ключ от подпола, открыл замок и откинул крышку. Сонная, я выползла из-под одеяла и подошла к Ромке. На меня обрушился нестерпимый запах сырости, плесени и чего-то затхлого.
Ромка посветил фонариком вниз. В подпол вела крутая деревянная лестница, довольно длинная. Я и подумать не могла, что под домом практически ещё один цокольный этаж. Осторожно ступая друг за другом, мы спустились вниз. Внутри было помещение размером с довольно большую комнату с земляным полом. По периметру стояли несколько старых кроватей с пружинными матрасами, у стены стоял стол, два стула и подобие шкафа. Ни намёка на обычный деревенский погреб, ни следа от хранившихся здесь банок с заготовками или отделения для хранения картошки... Ощущения были довольно странные. В воздухе чувствовалось, что здесь происходило что-то плохое. Но, как и предполагалось, никаких девушек здесь не было.
- Я знаю, что они здесь, - с уверенностью произнесла я.
Ромка посмотрел на меня, как на умалишённую:
- Ты же видишь, что здесь никого нет.
- А ты часто видел, чтобы в деревне в подполе стояли кровати?
Ромка почесал затылок и вдруг сказал:
- Давай копать!
Через несколько минут мы спустились повторно уже с лопатой. Я светила фонариком, а Ромка копал. Мы бросили это дело, когда наткнулись на первый скелет... Потом уже "раскопками" занялись приехавшие милиционеры.
Всего было обнаружено восемь трупов, на которых ещё можно было рассмотреть полуистлевшие платья. Восемь молодых девушек, как оказалось позже.
Нас переселили в другой дом, не очень далеко от этого, поэтому мне всё же довелось пообщаться с соседкой, которая завела со мной странный разговор в самый первый день. Вот что она рассказала:
- Жил здесь раньше один мужчина с матерью, Леонидом его звали. Он был странный, нелюдимый, неразговорчивый, как и его мать. С соседями не общались, жили сами по себе. Никто и не знал, чем они там занимались. Вначале умерла мать, а вскоре после этого просто куда-то взял и пропал и Леонид. Дом опустел. Как раз начался переворот, всем было не до того, чтобы выяснять, куда он делся - может, уехал куда, может, сгинул. Ездил он на оранжевой копейке, и исчез вместе с ней. Больше он не вернулся. А вот с домом стали происходить странности: по ночам в окнах будто бы горел свет, со стороны дома слышались девичьи голоса, пение, а некоторые даже видели полупрозрачные, плывущие над землёй фигуры молодых девушек во дворе Леонида... Естественно, дом стали обходить стороной. Да ещё и вспомнили местные, как одна за другой в близлежащих деревнями пропали молодые девушки. Кстати, вы знаете, что всех девушек опознали?
Конечно же, я не могла этого знать. Откуда? К слову, по ночам я иногда смотрела на этот злополучный дом. Там не горел свет, не слышались никакие голоса и пение, и тем более не появлялись полупрозрачные фигуры девушек. Наверное, потому, что их останки наконец были найдены, несчастных похоронили по-человечески, и их души обрели покой. А ещё совсем недавно я наткнулась в газете на любопытную статью: в Подмосковье, недалеко от той деревни, где мы пережили такое приключение, в лесу была найдена уже сгнившая оранжевая копейка с давно разложившимся трупом мужчины внутри. По времени копейка находилась там как раз с тех пор, когда нашли трупы девушек в подполе. Причиной смерти оказался пробитый череп, мужчину опознали как Леонида Андреева. Почему-то я была уверена, что его смерть так или иначе была связана с теми злодеяниями, какие творил он при жизни. А уж кто его нашёл и убил, родственники замученных девушек, или некто другой, не важно. Важно то, что злодей получил по заслугам.
Желающим выразить автору материальное спасибо:
Карта Сбербанк:
5469 6100 1290 1160
Карта Тинькофф:
5536 9141 3110 9575
Номер кошелька Юмани:
4100112007733929
Почитать ещё: