Вторые пять суток в доме Глеба и Ани
– Проходи, Лидушка, мы всегда рады гостям! – развела руки, в приветственном жесте, Аня.
Лида одарила хозяйку взглядом, который можно было интерпретировать, как болезненно-брезгливый. Словно, за шиворот ей плеснули ковш холодной воды.
– Сестрёнка, милости просим! – сказал Глеб. Рядом стоял их сын, подросток Бориска, почти с отца ростом.
– Пап! А надолго она к нам? – тихо спросил он, как ему показалось.
– Тсс! Кто ж так... – Глеб сомкнул губы.
– Вы потому что меня из комнаты выгнали в прихожую, на раскладушку! – прошипел парнишка.
– Да? – оживилась Лидия. – А я человек воспитанный, и не привыкла никого теснить, поэтому, пожалуй, поеду домой...
Она стала энергично обуваться.
Бориска встрепенулся, чуть руки от радости не потёр, а Аня взяла телефон.
– Ваааль! Ну всё, как ты и предполагала... Даже раньше...
– Э-ээ! Не надо никуда звонить, жми отбой,– оценила обстановку Лидия. – Валя, Валя! Она у вас в банде, что ли, главная страшилка? Не ожидала я... Спелись прям...
– Просто, ты сразу, с порога, домой засобиралась! Мы тебя обидели чем-то? – надулся Глеб. – У Юрки, значит, жить она согласилась. А у нас хуже, да?
– Да нет, Глебушка, что ты! – стала выкручиваться Лидия. – Просто, я подарок забыла... Бориске купить... Племяннику своему! Мне выйти надо из дома, кровь из носа!
– Обманывать не по-христиански, Лидушка, – укорила её Аня. – Располагайся, будь как дома.
"А по-христиански меня добровольно-принудительно здесь удерживать?" – раздражённо подумала Лидия.
– Лидушка, поживёшь с нами. Посмотришь, как говорится, чем мы дышим, – бодро сказал ей Глеб. – Вот увидишь, от этого мы лучше поймём друг друга.
– Да, – с величайшей надеждой кивнула Аня.
Лиде ничего не оставалось, как послушаться.
Пять ужасных суток с этой ненормальной предстоит провести! За что ей это?
Ужинать сели всей семьей.
– А выпить у вас нету, случайно? – спросила Лидия.
– У нас в доме алкоголя нет, – сказал Глеб. – Лидушка, разве ты не помнишь, от чего умерли наши родители, после чего все тяготы воспитания упали на тебя?
Ей нечего было на это сказать.
Аня стала доставать пироги, салаты, соусы, компот, жаркое...
– Да когда ж ты все успела? – изумилась Лидия.
– А у меня всегда так, – застеснялась Аня. – Я рецептов знаю много. Готовить люблю.
– Да, да, – тут же закивали головами Глеб и Бориска. – Мама у нас кулинар.
– Только Бориска у вас, как хлыщ, худой, почему-то...
– Так растет же, – возразил Глеб.
– У меня аппетит что-то пропал, – вдруг сказала Лидия и резко отодвинула стул. – У Вали я привыкла сидеть на здоровой пище! У них даже майонеза дома нет, представляете?
– У нас тоже здоровая пища.
– Я понимаю. Просто, есть не хочется.
– Ну и не кушай, Лидушка. Кто же тебя неволит? А после двенадцати ночи ты сможешь ещё и воду не пить? – к чему-то спросила Аня.
– Смогу, а что?
– Это будет очень кстати.
– Почему?
– Завтра узнаешь.
Деваться было некуда. Назвалась груздем, соблюдай условия кузовка... Не ешь и не пей.
После, Аня зашла в комнату к Лидии, и присела на краешек дивана. Сложила руки.
– Ты что-то хотела, Аня? – не слишком любезно спросила Лидия, оторвавшись от ключворда.
– Лидушка, а что ты в детстве любила делать? – вдруг спросила Аня.
– Я-то? За братьями смотреть...
– Прям, любила? – засомневалась Аня. – Не верится что-то. Все гуляли, в казаков-разбойников играть, пели, рисовали – а тебе очень нравилось быть нянькой?
Лидия подозрительно прищурила глаза. Аня умудрилась нащупать больное место! Вот же, проницательная какая!
– Ты шла бы, Аня.
– Я уйду, уйду Лидушка. Глеб сказал, что ты очень красиво рисовала. Вот я и решила спросить – это так?
Лидия на минутку задумалась.
– Он помнит?
– Конечно. Ты ему толстого кота нарисовала в детстве. Рыжего. С сосиской. Он его долго хранил. Рассказывал, что это был единственный лист желтой бумаги в доме, а он его испортил кляксой от серой краски. А ты эти пятна обыграла так, будто это тень от кота. Никто и не заметил, Глеб "пять" получил.
– Да! Было дело, – впервые улыбнулась Лидия.
– А ты живая, оказывается, – заключила Аня, кивнув головой и поднимаясь. – Завтра... идём в церковь, на службу. Утром. У тебя нательный крестик должен быть, Валя сказала.
– Ещё чего не хватало!
– Косынку и юбку в церкви выдадут, – не обращала внимания на её протест Аня.
– Не собираюсь я никуда идти, – отрезала Лидия. – Где я и где церковь?
– А церковь для всех.
В комнате повисла тяжёлая пауза. Аня тихая-тихая, а не отступит! Сейчас Вале ещё звонить начнёт!
– А во сколько служба?
**********************************
... В храме с Лидией стало происходить что-то очень личное.
Сначала она не воспринимала происходящее, отталкивала действо от себя, как средненькую театральную постановку, ухмылялась даже.
Но, в какой-то момент, когда вступил церковный хор, Лиду прорвало.
Она начала рыдать.
Так она не плакала с детства, когда умерла её любимая собака! В три ручья!
Это были слёзы очищения, просветления.
После службы было "Слово батюшки", проповедь. Он на примерах рассказывал о любви к ближнему и о предательстве. О равнодушии и неоказании помощи, и даже бездействии, которое похуже действия, порой.
Лидию снова затрясло от слёз.
То ли стресс последних шести суток на неё так повлиял, то ли момент такой настал, только рыдала она так, что на неё даже Аня удивлённо покосилась.
– Лидушка, я очень рада, что ты прониклась, – тихо сказала Аня, пока они стояли в какой-то очереди внутри храма.
– Да. Спасибо тебе! – искренне сказала золовка. – Не ожидала, что здесь – вот так! Так... – она не могла подобрать слов.
– Хорошо, – шепотом одобрила Аня. – Нам теперь сюда.
– А что это за каморка? – к Лидии вернулся почти решительный тон.
– Вспомни свои грехи – и иди!
Из маленькой комнатки спросили: "Кто следующий на исповедь?"
И Аня указала на Лидию.
************************************
Её не было минут двадцать, Аня даже начала волноваться.
Вышла Лидия с таким видом, словно её отжали в центрифуге.
– Домой, – простонала золовка.
– Домой, так домой, – пожала плечами Аня. – Только на причастие сходим.
– Что это такое? Зачем?
– Лидушка, просто, делай, как все.
Лидии налили что-то в рот и дали пожевать. Осенили крестом.
– Что это?
– Это хлеб с вином, – объяснила Аня.
... Дома Лидия надолго скрылась в Борькиной комнате. Легла на диван, отвернулась и... пропала.
Она думала о том, что слишком забуксовала в детстве. В тогдашних лишениях, которые упали на её голову. Казалось, она в юности была взрослее, чем сейчас.
А теперь всё позади, братья женаты. А она по-прежнему все тот же подросток Лидушка. Только, братья выросли, а она – нет! Поступки её – детские, и суждения незрелые...
Глеб уже заволновался:
– Аня! Лида сама не своя...
– Знаешь, – впервые в жизни возразила Аня. – А это, может быть, и к лучшему. Ты, Глебушка, не печалься. Мы её семья, и не допустим плохого.
Они вошли и поставили подарок.
Лидия даже не обернулась. Не слышала ничего, обёрнутая размышлениями.
А когда решила встать, обнаружила... мольберт с красками!
Что за день сегодня такой?
Ей снова пришлось плакать. Теперь уже от радости.
– Тёть Лид, пойдёмте, поедим, – услышала она голос племянника.
Вечно голодный подросток Бориска вызывал тётушку на кухню.
– Пойдём. А родители где?
– Они ушли в магазин, – сказал парнишка.
– Это хорошо.
– Чем, хорошо?
– Всем.
– Тёть Лид, вы такая честная, – вздохнул подросток. – Я тоже так хочу.
– Ну, милый мой, для этого нужна уверенность в себе.
– Я слышал, как моя мама говорила про вас...
– Что? Что я вредная старуха, небось?
– Говорит: "Лидушка наша – герой, каких мало. Она очень сильная!"
– Да ну... э...
– Я сам слышал, клянусь. Тёть Тае говорила...
Лида срочно должна уезжать отсюда, иначе истечёт слезами!
– Тёть Лид, вы чего? На-те платок! Тёть Лид! А можно я к вам... к себе... спать в комнату сегодня приду?
– Давай, конечно! Предлагаю вместе затащить раскладушку.
– Класс. Я бы... это.
– Что?
Бориска был вылитый Глеб в этом возрасте! И жесты, и ужимки.
– Мои родители слишком правильные. А вы... я чувствую, что могу вам довериться... Вы сильная!
– Что такое? А ну-ка, говори, – встрепенулась Лидия. Чувства её сегодня были расшатаны. – Не выбирай выражений, всё подряд говори, – разрешила она.
– Они на меня: "ботан полоумный", "придурок церковный"...
– Чего? На тебя? На олимпиадника да на умницу?? – полезли из орбит глаза Лидии. – Да я их! Да я за своих! Бориска, завтра я их так уделаю, что они плакать и писаться будут одновременно!
– Тёть Лид, вы точно сегодня на причастие ходили?
Они с племянником рассмеялись.
– Ходила! Но это за предыдущие грехи ответ был. А теперь пора новых наделать, – подмигнула Лидия. – А ты давай, скажи, чтобы отец тебе над дверью турник прибил! У тебя руки, что спагетти вареные! – села она на любимого конька. – Чтобы через полгода я видела разницу "было", "стало"! – размечталась она.
На следующий день Лидия сходила в школу. Инкогнито от Бориных родителей. Зачем им знать?
Это их с Борькой маленькая тайна.
Что там происходило, "крутые парни" рассказывать, почему-то, своим родителям не стали... Знали, что сами виноваты.
Из того, что просочилось: Лидия, после идентификации "эти?" зашла в полный класс, взяла по очереди обидчиков за грудки....
Они потрепыхались для виду, но, она, не медля, прошипела им в лицо "душу выверну, кишки на уши намотаю". Видимо, язык Лидии был настолько созвучен с их диалектом, что каждое слово легло по размеру.
Лидии хотелось верить.
Борю они больше не трогали.
Впоследствии из их лексикона пропали слова "ботан" и "придурок".
Они с опаской поглядывали: "Да ну этого Борьку! У него тётка, похоже, с Колымы откинулась. Не мудрено, что вся семья теперь на коленях замаливает её преступления"...
... Быстро подошли к концу пять суток. Лидия всё смотрела на пустой лист, и не знала, что ей нарисовать... Она невольно задумалась о переоценке ценностей в восприятии жён братьев.
Валя в её глазах приобрела новые черты. Стала... красивая и предприимчивая.
Аня... добрая и проницательная.
А Тайка, знамо дело, вертихвостка! Там ничего не поможет изменить мнение!
Друзья, если Вас заинтересовал рассказ, ставьте лайки, подписывайтесь на канал, пишите отзывы!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.