Предыдущая часть – здесь.
Операция прошла успешно, маму перевели в реанимацию, а через несколько дней в обычную палату.
Я не виделась с мамой. В отделение не пускали, а выйти ко мне в холл она не могла. Лежала в кровати, увешанная разными трубками, которые всё время что-то откачивали и закачивали.
Мы созванивались. Тихим-тихим голосом мама говорила, что чувствует себя нормально. В послеоперационный период врачи приходили к ней часто, уделяли много внимания. Осматривали, что-то проверяли. Никак проблем с обезболом. Медсёстры постоянно были на подхвате. Обещали, что скоро мама сможет приподниматься, а потом и ходить. Это обнадёживало.
В тот момент было непонятно, помогла ли операция. Но у меня и в мыслях не было, что не помогла. Я была уверена, что всё хорошо и собирала деньги. 500 тысяч внесла до операции, ещё 500 – где-то через неделю. Рассчитывала, что нужно будет доплатить тысяч 200. Моя зарплата + пообещали помочь родственники. Всё складывалось.
Беда пришла, откуда не ждали – послеоперационные осложнения. Я так до конца и не поняла, что произошло. Что-то не так со швом, загноился живот, ещё одна операция, пневмония, реанимация. Когда маму вернули в палату, она была очень слаба, почти не могла говорить. Всё было гораздо хуже, чем после первой операции. Врач успокаивал: такое бывает, но мне было страшно.
Казалось, что ТАК говорить может только умирающий человек.
Стало ещё страшнее, когда я увидела счёт в личном кабинете: задолженность 400 тысяч. Палата, бесконечные анализы, КТ, переливание крови, витамины. Кажется, небольшие суммы, но в итоге получалось что-то огромное, а маме ещё лежать и лежать.
Я сидела перед ноутбуком, смотрела на цифру на мониторе и ревела. Не знала, где брать деньги, у кого просить, что продавать. Но я нашла их. Как? Расскажу в следующий раз. Это не интрига: мне помогли люди, абсолютно чужие, но такие близкие люди. Пусть это будет отдельная история.
А мама потихоньку выздоравливала, крепла. Сначала понемногу поднималась на кровати, потом стала ходить. Медленно, тяжело.
Рассказывала мне потом, что вставать с кровати не хотелось. Только лежать, и чтобы никто не трогал. Но медсёстры дёргали, не отставали: – вставайте, вам нужно двигаться, а то потом будет сложнее.
И мама вставала, шла. Сначала в сопровождении кого-то из сотрудников, потом одна, держась за стену. Шаг, ещё один, и ещё.
Когда я забирала её из клиники, прошло чуть больше месяца с момента госпитализации. Операция (+ подготовка к ней) обошлись в 1 900 000. Помогла ли она, нам предстояло узнать через 3 месяца.
Продолжение здесь.