Я на ранней заре
орхидеи срываю в саду,
Боюсь, что их иней
погубит морозной порою.
Опускается тьма.
Я устроил ночлег в облаках,
Любуясь мерцаньем камней,
освещенных луною.
Доносится гомон
гнездящихся в зарослях птиц.
Качнуло деревья –
прохладой из леса пахнуло.
Ночные неясные звуки
послышались мне,
Потом эти звуки смешались
до слитного гула!
Но кто возликует
от радости вместе со мной!
Вина ароматного
не с кем отведать из чаши!
Мой старый приятель
опять не пришел погостить,
Надеяться тщетно –
не сбудутся чаянья наши...
Оригинал на китайском: https://so.gushiwen.cn/mingju/juv_2c5791ecffa4.aspx
Личное впечатление
Это стих о грусти в одиночестве, когда из спутников только природа. Но, что удивительно, Се Линъюнь говорит нам об одиночестве, но практически не жалуется на него, отмечая сам факт переживания лишь украдкой. Это заставило меня вернуться в поисках метафор в описании помельче, но я нашел только одно место, чтобы зацепиться: орхидеи.
Срывать цветы, прекращать жизнь — плохо, но так ли плоха мгновенная смерть перед лицом надвигающейся медленной? Я бы вывел из этого размышления о смерти, но перейду к более редкой теме одиночества.
Мне стих напомнил "Белые розы" Ласкового мая. Та же тема одиночества, но Шатунов пел про одиночество среди людей, тягучая "песня-жальба" про общество, которому на тебя плевать.
А Се Линъюню же плевать на общество. Он говорит о соседстве с природой, своем мире, в который он позвал того, кому оказалось все равно.
У обоих печаль, у обоих отвергнутость, но у Ласкового мая это вылилось в боль, а у Се Линъюаня — как будто бы только в простой, легкий вздох.
Се Линъюань взрослее и мудрее, и это чувствуется. Он противостоит обществу, но не из-за боли, а из-за понимания проблем мира, хоть и своеобразного. Возможно, он развил такое понимание на почве похожих чувств своей юности.
Се Линъюань и Ласковый май — как конец и начало пути роста понимания мира автором. Это эволюция, но как парадоксально видеть на ее вершине тех, кто жил полторы тысячи лет назад…
Да, тут дело все-таки в годах, но, похоже, не в годах между поколениями, не в годах в паспорте, а в годах усвоенного опыта.
И я надеюсь, что в старости мне этого опыта хватит, чтобы взглянуть на себя с гордостью, а на мир — с пониманием.