Прибыв в штаб 8-й бригады, полковник Стрельников получил там несколько обескураживающую информацию и оттуда отправился прямиком, как ему подсказали, в Кривую Балку, где находился Особый отдел 4-й партизанской бригады, который работал совместно с 1-й оперативной группой, созданной ещё год назад для более самостоятельных действий в тылу советских войск и на освобождённых территориях.
Машина затормозила возле упавшей изгороди, за которой виднелся густой яблоневый сад, сильно израненный танками и снарядами. В глубине аллеи стояло несколько приземистых построек, к ним и направили офицеры связи полковника и его секретаря капитана Нилова.
Стрельников, пригибаясь у порога под низким дверным проёмом, вошёл в приёмную особистов.
- Я начальник особой оперативной прифронтовой группы Ленинградского Управления НКГБ полковник Стрельников, - представился он, сидевшему за столом капитану, когда вошёл. - Прошу доложить вашему руководству, и побыстрее...
Капитан кивнул и встал из-за стола.
Стрельников и Нилов ждали не более пяти минут, и к ним из дальнего коридора, скрипя половицами, спешно подошёл следователь оперативной бригады №1 капитан Сергеев.
- Это вы из Ленинграда? - весело спросил он, оглядев полковника и его секретаря.
- Да, мы прибыли, чтобы забрать своих людей, но во Пскове нам сказали, что их почему-то задержал и держит у себя особый отдел вашей бригады...
- До выяснения необходимых обстоятельств. - поправил его Сергеев и пригласил в свой кабинет.
- Необходимых, для чего?.. - не понял его полковник и вошёл вместе с Ниловым в тесную комнатушку, заваленную папками и старыми картами.
Сергеев уверенной походкой прошёл к своему рабочему месту и указал гостям на стулья у стола. Когда все расселись и приготовились к разговору, он начал, положив руки перед собой на стол:
- Необходимых для расследования, конечно... - и снова весело рассмеялся.
Стрельников достал из принесённой папки документ и протянул его Сергееву:
- Это постановление для вашего руководства от Приморской Оперативной группы на возвращение их сотрудника и разведчика Виктора Комарова. А я со своей стороны хочу забрать по этой же причине свою сотрудницу, радистку и мою непосредственную помощницу Ольгу Тихонову... Что не ясно?
Следователь промолчал и вытащил из верхнего ящика стола толстую папку. Установилась гнетущая тишина, было слышно как Сергеев медленно развязывал тесёмки.
- Попрошу вашего сотрудника выйти из кабинета и оставить нас одних, - наконец вымолвил Сергеев и продолжал раскладывать бумаги перед собой. Полковник кивнул Нилову и тот вышел.
- Ну, я вас слушаю, капитан! Потом, у меня мало времени, на аэродроме в Крестах ждёт самолёт.
- Долго объяснять не придётся, вот, прочтите - это рапорт вашей сотрудницы и радистки Ольги Тихоновой, в подробностях. О пребывании её в городе Пскове... Когда ознакомитесь, то необходимо будет об этом поговорить.
Стрельников сгрёб предъявленный ему документ со стола и стал внимательно читать. Нилов в это время воспользовался паузой и запросил у связистов новгородский гарнизон, а при нём оперативный отдел и стал ждать ответа на свой телефонный звонок.
После тщательного изучения всех предоставленных ему материалов, полковник с некоторой долей удивления поднял глаза на Сергеева.
- Я не понял, к чему вы это?.. - и полковник положил обратно перед капитаном эти исписанные строгим, чётким почерком листки.
- И вы не находите всё это странным? - переспросил следователь.
- Что именно?
- Хорошо, давайте рассуждать логически: вы посылаете в немецкий тыл классическую двойку - радист-связной. С какими целями?
- Я об этом вам не должен докладывать, но раз уж такая каша заварилась, то скажу, теперь уже нет резона что-то скрывать. Им нужно было перекрыть канал дезинформации, который шёл из Пскова, теперь уже понятно из какой группы... На Ковалевича в архивах абвергруппы-104 наши сотрудники нашли много всего интересного. Но, не в этом дело... - Стрельников перевёл дух и продолжал: - Ребята должны были сидеть в намеченном пункте и ждать связных из города. Предполагалось, что те, кто заинтересован в передаче дезы, обязательно выйдут к ним на связь, которую должен был держать Комаров, не раскрывая места дислокации своего радиста. Он лишь должен был приносить ей зашифрованные депеши, но всё пошло не так. Комарова, просто не отпустили из города, когда он пришёл туда. И вот тут появилась угроза провала операции, немцы стали искать радистку и она вынуждена была попробовать уйти к партизанам в 8-ю бригаду. От Ольги пришло сообщение с координатами местонахождения, а ей радировали из бригады, когда и во сколько её будут ждать на месте, но не случилось, дороги перекрыли патрули, и Ольга чуть не попалась. Дальше она всё подробно изложила в своём отчёте, вот он, лежит перед вами... И я спрашиваю ещё раз: что вам не ясно? Почему вы не выпускаете нас, не приведёте её сюда. Если есть какие-то проблемы, мы разберёмся сами, по-домашнему.
- Пока идёт следствие, не положено, вам ли не знать, не положено разговаривать с подследственными, - невозмутимым тоном ответил Сергеев.
- Что? С подследственными? Как вы смеете?! Смените свой тон, капитан!.. - полковник вскочил со своего места. - Приведите их сюда немедленно, слышите!
- Без разрешения заместителя командира бригады Лосева, который сегодня в отъезде, я не могу, не уполномочен,- тем же спокойным голосом, ответил капитан.
- А, где сам начальник бригады, полковник Гаврилов?
- Он вызван по срочному делу в Москву, и прибудет обратно не раньше четверга...
Полковник сел обратно и постарался взять себя в руки:
- Я вас слушаю, капитан, только строго и по делу!
- Вот это уже разговор, - весело отозвался следователь. - Меня смущает, как оперативного работника, та лёгкость с которой вашей радистке удалось закрепиться в городе. Ведь вопреки вашему же приказу не появляться во Пскове, она пришла туда и, мало того, получила все необходимые документы у начальника полиции Руммеля, который ещё год назад, при её первом там появлении, работал в абвергруппе-104 у капитана Фиша. Вам не кажется это подозрительным?
- Давайте не будем впадать в тридцать седьмой год, капитан... Её там знали, как вы правильно упомянули, с прошлого года. А вам не приходит в голову, что могут быть просто талантливые разведчики - вот она, одна из них, хотя, её никто разведчицей специально не выставлял в этом задании. В рапорте всё очень грамотно и толково изложено...
- И вы в это верите? Полковник, вы не вчера родились... Хорошо, допустим, что всё с документами удачно вышло, что встретились с Золингером случайно, что прибрала она к рукам этого полусумасшедшего старика, каким-то образом сошлась с самим Руммелем, но... Известно, что после посещения абвергруппы-104 в Крестах, она пошла в деревню Яшино, где, как сама указывает, в лесу совершила сеанс экстренной связи по запасному времени. Она передала информацию, а нам стало известно о чём - о семье Азеля, гражданского коменданта, и через несколько дней их всех ночью дома расстреляли. Совпадение? Лосев считает, что прибыв в абвергруппу, она сообщила им свой ключ от шифра и они, запеленговав передатчик, вскоре расшифровали данное сообщение... Поэтому её и сопровождал Золингер, он ждал её там не случайно, сопроводил до города, с передатчиком в багажнике, а потом от него же избавился, как от ненужной улики. Она имела связь с этими абверовцами и была ими ещё год назад перевербована, неужели вам не ясно? Потому и прибежала во Псков при первой же возможности.
- Что вы такое несёте?! - Стрельников снова вскипел, но сильно возражать не стал, понял, что это бесполезно в данной ситуации, и если сотрудники контрразведки сейчас играют на разоблачение шпионов и диверсантов среди своих же, то нужно искать мотив и понять, зачем и для чего они это делают. И, кажется, такой мотив стал чётко прорисовываться в их дальнейшем разговоре.
- Послушайте, вы ведь опытный в нашем деле человек... Но, предположим, что всё это так, как она описывает и не Маневич, что тоже возможно, а лично она передала эти данные. Золингер потом её прикрыл, случайно обнаружив в лесу, свёл до этого с Руммелем, но... Получается, что ваша радистка слишком близко подобралась к высшим чинам, в том числе и разведки, узнала много имён агентов. Ведь про Ковалевича она от самого Руммеля услышала в одном из разговоров в казино... Понимаете, она слишком много знает, того, что не положено ей по её низкому рангу. Агентурные связи мы раскрывать до времени никому не должны, о них, о секретных агентах абвера, знают лишь доверенные лица, а тут... У нас работало в Пскове не менее 117 агентов, в том числе и двойных. Ещё раз повторяю, она слишком близко подобралась ко всей этой кухне, уже по сему с ней необходима серьёзная работа, а пока, её решено до времени изолировать. И Комарова, тоже...
- Понимаю, теперь понимаю, чего вы боитесь. Ответственности! Изолировать, говорите?! А потом, что - ликвидировать их изволите? Всё преподнесёте, как шпионаж и перевербовку в пользу врага и доказательства подтасуете? Я уверен, что ни с Золингером, ни с его квартирной хозяйкой, вы не говорили...
- Как с ними можно разговаривать всерьёз? Это не логично, они не могут быть серьёзными свидетелями в таком сложном деле. А вам, полковник, я советую побыстрее уехать отсюда, и доложить своему руководству, что по причине невозможности из-за следственных действий вам было запрещено вывозить из Пскова важных свидетелей.
- Я могу связаться сейчас же с Москвой? - встав из-за стола, спросил Стрельников.
- Нет, не можете. Связь с Москвой у нас строго по расписанию, да и на прямую мы выйти к ним не можем, не положено, - ответил капитан и стал складывать обратно в папку свои документы. - Очную ставку я провёл между ними с Комаровым, пока расхождений в показаниях нет, и очную ставку с Анной Ивановной, тоже. Маневич арестован, а все остальные задержаны, до выяснения истинных причин происходившего в городе Пскове.
- За что арестован Маневич? - Стрельников задержался у двери.
- Его брат, бывший директор одной из школ города Пскова, в 37 году был арестован как враг народа, потом осуждён и расстрелян. Сам же он, как только пришли немцы, занял выжидательную позицию и лишь в 1943 году вышел на связь с Ивановой в качестве информатора. С ним не всё так чисто, и возможно, именно он донёс своим настоящим хозяевам, что Москва заинтересовалась семьёй коменданта. Будем разбираться...
У Стрельникова кружилась голова, он вышел от Сергеева и не знал куда деться, такого отчаяния он в жизни своей не припоминал! Он долго сидел возле этого приземистого здания из белого кирпича, прокручивал в голове этот несуразный разговор, и понимал, что своих аргументов у него не хватит, чтобы вытащить ребят. И с Москвой ему связаться отсюда не дадут, нужно ехать обратно в город и попытаться там найти каналы связи.
Наконец-то показался Нилов, он подходил к нему уверенной походкой с абсолютно непроницаемым лицом. Он встал над сидевшим на скамейке полковником и громко в кулак откашлялся.
- Тебе, что-то удалось выяснить? - с надеждой в голосе спросил у него Стрельников.
- Да, я кое-что узнал про человека, приказавшего завести это расследование. Лосев Николай Павлович, был одним из инициаторов засылки в немецкий тыл города Новгорода двух связных - семейной пары, муж и жена. Он оперработник, она радистка. Всю оккупацию эти люди передавали нашим войскам ценную информацию, в том числе от немецких агентурных сетей, но после того, как наши зимой освободили Новгород и эта семья оказалась уже в нашем тылу, Лосев завёл на них дело о предательстве. Всё представил в свете того, что они являлись на самом деле перевербованными немецкими шпионами, обвинил их в связях с известными офицерами абвера и... Этих ребят вскоре расстреляли, не стали с ними долго заморачиваться. Мне об этом рассказали в штабе новгородской оперативной группы, у меня там есть свои знакомые, ещё со Старой Руссы... Самое ужасное, это то, что женщина-радистка была к тому моменту на седьмом месяце беременности. Представляете, этот Лосев не пожалел даже беременную женщину. Говорят, что конвойные, очень долго отказывались в неё стрелять...
- Не нужно дальше!.. Мне уже страшно стало здесь находиться, капитан... Но, что нам делать-то? После моего разговора с Сергеевым, нас уже не пустят к связистам, там будет, я уверен, дано на это указание. Как связаться с Москвой и объяснить им всю ситуацию? Наверняка, со своей стороны он имеет и там покровителей, - Стрельников сильно нервничал, но выхода по-прежнему, не находил.
- Да, покровители имеются. Мне рассказали новгородские опера, что Лосев из бывших "птенцов" наркома Ежова, а это серьёзно. Он привык не оставлять живых свидетелей, особенно, если сотрудники малых чинов, узнавали больше необходимого. Он и тут действует по тому же принципу, очевидно - привык!
Стрельников быстрым шагом пошёл к поваленному плетню, к тому месту, где оставил свою машину. Он подошёл к "Виллису" и нервно забарабанил пальцами по двери кабины. Потом запрыгнул в автомобиль и приказал ехать в штаб 1-й ударной армии.
Связи с Москвой долго не было, но когда она появилась, то на другом конце провода с ним не стали разговаривать на тему предварительных расследований, а посоветовали вернуться в Ленинград и подождать его итогов. С Левицким его не связали, по причине отсутствия того в Москве, а остальные сотрудники Особого Отдела были в таких делах не уполномочены давать советы. Полковник был разбит и обескуражен. Он не мог уехать снова на аэродром, не разрешив для себя этой страшной проблемы, из-за которой могли пострадать совсем невинные люди.
- Даже поговорить мне с ними не дали, нелюди! - кипятился Стрельников.
- Я думаю, что вам не в Москву звонить надо, - проговорил Нилов и повернулся к полковнику, чтобы тот получше расслышал его низкий голос. - Я думаю, что вам нужно связаться с 46-й армией, с вашим бывшим начальником, генералом Антоновым.
- А смысл? Он не относится к данному ведомству, к этому району боевых действий и вообще... Это не его дело! Или ты не знаешь генерала? - побледневший и сразу осунувшийся Иван Игнатьевич стоял, как нашкодивший школьник. От нервного напряжения у него дрожали руки и он постоянно их пытался куда-то спрятать, но ледяные пальцы не давали ему покоя, они вздрагивали и немели.
- Я понимаю, это не его дело и всё такое, но... У него там полковник Деев служит, а это муж Тихоновой. Вот я и подумал, может быть он хоть совет нам какой-нибудь даст! Он же не из простых начальников, тоже знает во всём этом толк, и на таких делах собаку съел, и не одну... Позвоните, чем чёрт не шутит! Посоветуйтесь с ним, расскажите ситуацию. Ну, человек же он, в конце-то концов!..
- Да, ты, возможно, прав! Я так и сделаю, - Стрельников, немного успокоившись, снова пошёл к армейским связным и запросил штаб 3-го Украинского фронта.
Его оттуда немедленно связали с 46-й армией и вызвали на прямой провод генерала Антонова. Тот недавно прибыл с рекогносцировки, он целый день мотался в войсках и сейчас наметил для себя часок отдыха, но для полковника Стрельникова, своего бывшего сотрудника и давнего товарища, решил уделить некоторое время и снял трубку с телефонного аппарата.
На другом конце провода послышался знакомый хрипловатый голос, генерал заметно улыбнулся, он был рад услышать Ивана Игнатьевича. Полковник явно волновался и Антонов понял, что давно не слышал его таким возбуждённым. По мере разговора с ним, лицо генерала из радостного добродушия превращалось в холодную маску, улыбка быстро стёрлась с лица. Он напрягся, даже приподнялся в кресле, дежурному офицеру, которого вскоре позвал к себе в кабинет Антонов, даже показалось, что нос и подбородок у Кирилла Сергеевича заметно побелели и вытянулись.
- Я немедленно свяжусь с Москвой по своим каналам, - донеслось до дежурного, - а вы там продержитесь до утра. Всё!
Это была последняя фраза в его телефонном разговоре, которую и слышал вошедший в кабинет офицер.
Антонов ещё несколько секунд сидел недвижимо в кресле, видимо соображая, что же это такое он услышал сейчас, и не бред ли это, от усталости и бессонницы последних дней?! Нет, не бред, вот и трубка в его руке, ещё не положенная на аппарат. Он снова поднёс её к уху и нажал на клавишу вызова.
- Так, мне связь с Москвой нужна, немедленно!.. Запросить Наркомат Внутренних дел... Генерал Антонов на проводе, - и он нервно поднялся и встал у маленького столика.
Дежурный офицер, получив кое-какие указания на завтрашний день, был снова отпущен из кабинета. Генерал разговаривал с Москвой почти двадцать минут, что считалось достаточно много по законам военного времени, а когда повесил трубку, то снова вызвал своего дежурного:
- Запросите аэродром, - тихо произнёс он. - Нужно узнать сводку погоды и завтрашний прогноз. Какие шансы у меня есть на вылет?
- В Москву летите? - спросил офицер и раскрыл свой блокнот.
- Нет, в Псков!
Поговорив с Москвой, Антонов решил теперь действовать именно так, а не иначе... Он быстро собрал свои бумаги со стола и засунул их в сейф, потом подошёл к подоконнику и, с шумом вздохнув, взял графин с водой. Он налил себе в стакан живительной, прохладной жидкости, выпил залпом и вышел из кабинета в коридор, чтобы отдать распоряжение своему секретарю:
- К завтрашнему утру, прошу подобрать мне для сопровождения в город Псков, если дадут добро на вылет, серьёзных и опытных офицеров, - попросил Антонов, - и пусть подойдут ко мне на беседу заранее. Мотострелкам, полковнику Дееву, прошу ничего не сообщать!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.