Найти тему
Pleska-info.by

C Франтишком по Праге

«Сейчас, сейчас, Оля, я его найду, а ты пока иди, фотографируй виды Праги». Так всегда – замечали? – когда очень хочешь кому-то что-то показать, оно не сразу дается. Я ведь точно знаю, что это барельеф на дворце королевы Анны в Краловском Летоградке у Пражского града есть, я его сама фотографировала! Так, успокаиваемся и медленно идем, рассматривая каждый. Не этот, не этот, а вот и он! Барельеф, на котором король Фердинанд дарит своей жене Анне Ягеллонке, для которой этот дворец построен (но она умерла раньше, чем строительство завершилось – чехи и тогда, и сейчас строят долго), цветок. Но для нас, белорусов, это не просто цветок. «Первоначально предполагалось, что это веточка лавра, – рассказывал мне, когда я работала над книгой «Исторические прогулки с Франциском Скориной», чешский историк и филолог Илья Лемешкин. – Потом были выдвинуты идеи, что, скорее, это веточка оливы или фигового дерева. Наверное, второе или третье предположение верно. Вот этот цветок выращен Франциском Скориной».

Тот самый барельеф в Королевском саду: король Фердинанд протягивает королеве Анне цветок, который, по мнению Ильи Лемешкина, вырастил Франциск Скорина.
Тот самый барельеф в Королевском саду: король Фердинанд протягивает королеве Анне цветок, который, по мнению Ильи Лемешкина, вырастил Франциск Скорина.

Потому что… вы ведь уже поняли? Я веду свою пекинскую, живущую в Израиле и часто бывающую в Карловых Варах, подругу Олю по скориновским местам в Праге. Уж сколько она от меня про Франциска наслушалась! Когда-то совсем про него не знала, а сейчас – многое без запинки. Но лучше, как говорится, один раз увидеть. Тем более что увидеть в Праге есть что.

Чешский историк и филолог Илья Лемешкин показывает автору место, где, по его мнению, находилась типография, в которой Франциск Скорина печатал свои книги.
Чешский историк и филолог Илья Лемешкин показывает автору место, где, по его мнению, находилась типография, в которой Франциск Скорина печатал свои книги.
Скориновские знаки в Праге можно увидеть буквально на каждом шагу. Вот здесь – Солнце и Луна (при достаточной доле воображения, конечно).
Скориновские знаки в Праге можно увидеть буквально на каждом шагу. Вот здесь – Солнце и Луна (при достаточной доле воображения, конечно).
И здесь Солнце и Луна, одни из важнейших алхимических знаков (золото и серебро), а ведь Прага была буквально алхимической столицей Европы! А над ними – фреска с единственным прижизненным изображением короля Фердинанда – того самого, что был женат на Анне Ягелллонке, и того самого, у кого Франциск Скорина работал садовником.
И здесь Солнце и Луна, одни из важнейших алхимических знаков (золото и серебро), а ведь Прага была буквально алхимической столицей Европы! А над ними – фреска с единственным прижизненным изображением короля Фердинанда – того самого, что был женат на Анне Ягелллонке, и того самого, у кого Франциск Скорина работал садовником.

Прага прекрасна в любом случае, но белорусам она ведь как родная: родина нашего книгопечатания.

Мемориальная доска в честь Франциска Скорины в Клементинуме, Национальной библиотеке Чехии.
Мемориальная доска в честь Франциска Скорины в Клементинуме, Национальной библиотеке Чехии.
Памятник белорусскому первопечатнику Франциску Скорине в Праге.
Памятник белорусскому первопечатнику Франциску Скорине в Праге.

Идем с Олей по королевскому саду дальше. Она здесь впервые, а я уже исходила. Олю то это дерево впечатлит раскидистостью, то это – очевидной древностью. Хотя людей, живших в Пекине, как мы с Олей, древностью деревьев не удивить – там в горах 600-летние сосны встречаются и почитаются. Но в этом пражском саду для нас важны не сами деревья, а следы Франциска Скорины. Когда пять лет назад проходила конференция «Франциск Скорина и Прага», ее символом стал… – только не удивляйтесь! – лимон. Потому что, уверен Илья Лемешкин, впервые не только в Праге или Богемии, а во всей Восточной Европе его вырастил именно Скорина. В этом самом саду.

Мы подходим к Оленьему рву, через который открывается вид на град и собор Св.Вита. «А вот здесь стой, – говорю я Оле. – Стой и представляй, что ты – Франциск Скорина, немолодой, особенно по тогдашним меркам, мужчина, которому кажется, что у него ничего не получилось в жизни. Он был образованным – окончил Краковский университет, получил ученую степень в Падуанском университете (я побывала и там, и там), которой всю жизнь гордился, и в каждой своей книге писал «доктор лекарских наук». Считал ли он книгопечатание главным делом своей жизни? Мы не знаем. Но если он хотел заработать на продаже книг, то точно не разбогател. У него была жена Маргарита, родившая двух сыновей – Франтишека и Симеона, но она умерла, а ее родственники стали судиться с вдовцом за наследство, и Франциск с детьми уехал из Вильни в Прагу и стал садовником. Мечтал ли он об этом? Считал это удачей или наоборот? Хотел ли вернуться к книгопечатанию? Мы не знаем. И вот 2 июня 1541 года он стоит на этом месте и смотрит через Олений ров, как огонь пожирает град. И там, в этом огне гибнет его сын, и помочь ему невозможно. Представила?». Оля стоит и пристально смотрит – представляет. Поежилась. У нее тоже сын.

Вид через Олений ров на собор Св.Вацлава и строения, в которых в пожаре 1541 года погиб Франтишек Скорина
Вид через Олений ров на собор Св.Вацлава и строения, в которых в пожаре 1541 года погиб Франтишек Скорина

А как, казалось, Скорина хорошо своего 12-летнего Франтишека устроил! Ведь Ян из Пухова, у которого служил подросток, был не просто священником: в середине XVI века он был одним из самых влиятельных в Богемии людей. Вдобавок к проповеднической и религиозной деятельности был литератором и книгоиздателем. Есть горькая ирония судьбы в том, что сын первопечатника Великого княжества Литовского погиб в доме выдающегося чешского издателя. Мне кажется, сердце Скорины могло в этот момент окаменеть, не выдержав очередной утраты. Да, оставался еще сын Симеон, но сил уже почти не осталось. К моменту пражского пожара Франциску был 51 год (или 55 лет). Он многое в жизни совершил, но устал от того, как много раз приходилось начинать все сначала, отказываться от дела, для которого он, казалось, рожден – книгопечатания. И каждый раз, когда я иду через град, думаю о Скорине. Он здесь часто бывал.

Потом мы гуляли с Олей по Праге, и я показывала ей места, в которых Франциск мог бывать, они сохранились.

Карлов мост
Карлов мост
Дом «У золотой лилии». Во времена Франциска Скорины на втором этаже этого дома располагалась аптека, в которой наш первопечатник наверняка бывал: там продавались чернила, сделанные из «дубовых яблочек».
Дом «У золотой лилии». Во времена Франциска Скорины на втором этаже этого дома располагалась аптека, в которой наш первопечатник наверняка бывал: там продавались чернила, сделанные из «дубовых яблочек».

И корчма «У Брабантского короля», и Карлов мост (во времена Скорины на нем не было статуй, а проход был платным), и дом «У Золотой лилии» на Малой площади, и дом «У каменного звона» – все, что осталось от королевского дворца, в котором родился самый любимый здесь король Карл IV (он дал имя и мосту, и Карловым Варам), и даже пивоварня «У Флеку», в которой пиво без перерыва варят более 500 лет.

-11
Дом «У каменного звону» - все, что осталось от дворца, в котором родился король Карл IV. Во времена, когда Франциск Скорина жил в Праге, этот дворец, несомненно, впечатлял.
Дом «У каменного звону» - все, что осталось от дворца, в котором родился король Карл IV. Во времена, когда Франциск Скорина жил в Праге, этот дворец, несомненно, впечатлял.

Люблю, когда о своей истории можно рассказать другим. На следующее утро в Карловых Варах Оля пошла в букинистический магазин и знаете, что увидела? Изданный в 1990 году в Минске энциклопедический справочник «Франциск Скорина и его время». Любые случайности не случайны. И Оля это точно знает: через несколько месяцев, занимаясь восстановлением своей родословной, она обнаружила, что ее дед родился в Беларуси! «А я-то все себя спрашивала, почему мне эта история с Франциском Скориной так откликается в душе. А потому, что корни-то у меня белорусские!».

Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО