Тимка оглушительно зевнул, нарушая мрачную тишину в салоне машины.
― Невежда! ― крикнул Павлик особенно язвительно и показал язык.
― Невежа, ― поправила Павлика мама, обернувшись с переднего сидения. Павлик остался очень доволен, будто не его поправили, а накинули на Тимку оскорблений сверху. Он ещё сильнее заболтал ногами, норовя дотянуться до водительского сидения ботиночками. Отец сурово сипел.
Утро началось с ругани. Маме было очень-очень важно не опозориться перед Селивёрстовыми, и ради этого она явно решила извести собственную семью. Иного объяснения Тимка найти не мог, ведь поднимают криком в шесть утра тридцать первого декабря только ради этого. И точка. Вот и сидели все измотанные за день, злые и молчаливые.
За окном в темноте вьюжился снег, закручивался в лучах фонарей, фар, складывался в причудливые фигуры, запахивал над придорожными посёлками и заправками белое покрывало. Казалось, что ничего там больше нет: только снег и бесконечная дорога.
― Петя, десять часов! Когда мы уже доедем? ― не выдержала мама и для убедительности стукнула по приборной панели.
― Маша, ты же видишь ситуацию на дороге, я не могу гнать, ― выдавил сквозь зубы отец, ― плюс еду в эту пердь впервые за жизнь.
― Это не пердь, а коттеджный посёлок! ― возразила мама и обиделась. Её обида заскрежетала металлом в голосе и позвякиванием магнитных шариков игрушки-антистресса.
Тимка опять зевнул, но предусмотрительно прикрыл рот рукой. Ему бы сейчас к Владосу на вписку, а не вот это вот всё. В надежде он опять вынул смартфон: нет, не ловит. За последний час ничего не изменилось. И надежда хотя бы онлайн побыть с друзьями стремительно испарялась.
Селивёрстовы, как он понял, были какие-то суперважные новые поставщики маминого магазина, которые пригласили отметить Новый год в их загородном доме. Для семейства Юшкиных это был первый опыт встречи праздника вне дома, поэтому у мамы и сорвало крышу от нервов. Только “загород” оказался аж соседней областью и маленьким посёлком в окружении леса.
― Я не понимаю, этот навигатор меня кругами водит, паскуда!
― Не ругайся при детях!
― Паскуда, паскуда, паскуда, ― повторил Павлик и мерзко захихикал.
― Павлик! ― крикнула мама.
― Да заткнитесь все! ― рявкнул отец и резко крутанул руль, съезжая на обочину, заглушил мотор. ― Так, сейчас я посмотрю дорогу ещё раз, всем тихо.
Метель зашумела за окнами с удвоенной силой, стала кидать в машину комья снега, словно старалась засыпать старенький седан, превратить его в очередной сугроб.
― Да вот же, смотри. Сейчас ещё километр вперёд и направо на просёлочную, ― мама нагнулась к навигатору и изучала его вместе с отцом. ― Оттуда до Селивёрстовых рукой подать.
― Это тебе по карте рукой подать, а по такой дороге хорошо если приедем до полуночи.
По крыше что-то пробежало.
― Мама! ― испуганно всхлипнул Павлик.
― Это просто метель, сынок.
“Метель” пробежала в обратную сторону и поскребла по металлу. У Тимки всё тело покрылось мурашками. Он вгляделся в темноту за окном, в которой вьюжило всё сильнее. Снег бесновался, закручивался, вставал столбом и бросался на потерянную в зимней ночи машину белыми осами. А потом их качнуло.
― Пе-е-тя! ― занервничала мама. ― Ветер же не может качать машину?
― Да я почём знаю, может или нет, ― происходящее явно не волновало отца. ― Поехали дальше.
Он крутанул ключ, но седан глухо охнул и замолчал. Ещё раз, ещё. Что-то застучало в окна, опять заскребло крышу. Павлик молчал и смотрел в окно. Там, в мутно-белой пелене, двигались какие-то фигуры. Отец тоже их заметил:
― О, кто-то тормознул, пойду спрошу дорогу и заодно под капот загляну.
Тимка смотрел на размытые снегом очертания. Высокие, как отец, длинноногие, абсолютно чёрные. На трассе же горели фонари? Ему стало не по себе. Отец щёлкнул ручкой двери.
― Эй, ребят! Мы тут заплутали, подскажете, далеко до посёлка Оболенцево?
Фигуры продолжали приближаться под аккомпанемент воющей метели.
― И я чёт завестись не могу, поможете с машиной? Разбирается кто?
Отец достал из кармана на двери фонарик и посветил навстречу фигурам. Снежная взвесь облепила луч света жирными хлопьями, будто присасываясь к нему. Когда первая фигура достигла освещённого пространства, мама завопила.
То, что двигалось к ним с дороги, не было людьми. Антрацитово-чёрные, лоснящиеся на свету тела, непропорционально длинные руки, безглазые головы с отвисшими дырками ртов.
Отец охнул и закрыл дверь. Тимку затрясло. Павлик заплакал.
― Заводись и поехали, ну же! ― истерично приказала мама. ― Поехали, Петя!
Ключ бесполезно крутился в замке зажигания. “Метель” на крыше царапала седан, качала его из стороны в сторону. Фигуры подошли почти вплотную, облепили машину, в окнах теперь не было видно даже снега.
Заскрежетал корпус как консервная банка, когда вскрываешь её ножом. Засвистел воздух в щелях сжатой машины. Холод ворвался внутрь и защипал за лица. Завопили уже все, и снаружи подхватили их крик, размножили, усилили так, что Тимке заложило уши. Когда седан разорвало пополам, он уже ничего не слышал.
Только видел, как мамин рот раскрывался часто и лихорадочно, пока она, перегнувшись с переднего сиденья, пыталась отогнать существ от детей. Как Павлика скрутили чёрные руки в жгут, а всех обдало тёплым и липким. Как отца вытащили с сиденья, подняли в воздух и оторвали ноги, а он метался посреди кроваво-снежной бойни, загребал руками воздух. Как в раскрытый рот матери залезла чёрная конечность, подобная щупальцу, мама побагровела, её глаза выкатились из орбит, из носа потекла струйка крови.
Тимка вжался в дверь, не пытаясь бежать. Внутри он ощущал пустоту, его тело онемело, сердце билось набатом. Один из безглазых схватил его за лодыжку и дёрнул на себя, Тимка с улыбкой раскрыл свои объятья навстречу смерти.
Селивёрстовы молча наблюдали за тем, как чернота пожирает Юшкиных и их машину. Отец семейства затянулся сигаретой и повернулся к жене:
― Думаешь, демоны приняли жертву?
― Конечно, смотри, как аппетитно едят. Счастливого Йоля, дорогой, следующий год будет ещё удачнее.
― И тебе, дорогая.
Автор: Яна Полякова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ