Над ним в отделении подшучивали. Говорили, Шаляпин не начинает войн, он их заканчивает. А Шаляпин скромно улыбался и важно ходил по отделению взад-вперед, поправляя на шее красный шелковый платок, означавший чеку на его ядерных голосовых связках.
Больной уже не первый раз попадал в психиатрическую клинику. Я принимал его в качестве санитара год назад, потом ее раз через год - накануне Рождества Христова.
На этот раз нашему заведующему отделением профессору Ш. удалось обойтись без тяжелой лекарственной терапии и фактически исцелить пациента Р. по прозвищу Шаляпин исключительно сеансами гипноза и психотерапевтических бесед.
Бред у музыканта Р. развивался постепенно. Сначала его коллеги по филармонии стали замечать некоторые странности. Р. замкнулся, перед каким-нибудь событием или рядовым выступлением на публике выходил за кулисы и быстро и отчетливо проговаривал цифры от нуля до ста. Именно от нуля и именно до ста. Мешать ему в эти минуты не рекомендовалось потому, что певец вспыхивал, как вулкан, и снова принимался считать. Он уверял, что не сможет спеть и умрет на сцене, если не совершит ритуал. Это была своеобразная антимолитва. Если молитва произносится в свободе изъявления, с миром в душе и с просьбой благословления, то его бред из цифр отгораживал от мира, делал взрывным, беспокойным, а впоследствии открыто сумасшедшим.
Впервые певец повязал на шею желтый шелковый платок накануне какого-то новогоднего концерта. Объяснил, что голос у него стал таким крепким и взрывным, что если он "сорвет чеку с шеи", то есть развяжет желтый галстук, то в зале произойдет взрыв, по силе равный разрыву гранаты.
Постепенно бред развивался. К тому времени он уже один раз лежал у нас в стационаре во втором буйном отделении. Тогда его кололи тяжелыми нейролептиками, и он вышел почти инвалидом.
Потом начал потихоньку подрабатывать, и снова впал в бред. Только на сей раз бред был ярче, бескомпромисснее и, если хотите, эскалированнее в военном смысле.
Теперь на шее певца горел ярким пламенем красный шелковый платок, который означал "чеку на ядерном заряде". То есть, если он распоется и в какую-то секунду сорвет с себя платок, весь город превратится в прах и пепел.
Когда его доставила в приемный покой психобригада, дежурный врач разрешил не снимать пока с него этот платок, что категорически не соответствовало моим должностным инструкциям санитара. Я позвонил заведующему отделения. Он разрешил.
Потом я понял, что профессор был прав. Это был тот самый известный в Нижнем Новгороде профессор, который прикрутил новогоднюю елку в буйном отделении к потолку вниз верхушкой. У психиатра вообще был уникальный опыт работы с пациентами.
Со временем он убедил Шаляпина в том, что тот находится под воздействием бредовых навязчивых состояний. И Шаляпин снял с шеи чеку. Как удалось это сделать профессору, одному Богу известно.
Знаю, что после небольшой реабилитации Шаляпин выступал на Рождественском концерте в местной администрации. Вместо платка на нем красовался обычный темный галстук.
Добрый ли это финал? Додумать можно каждому.
