Веронике было стыдно за своих детей. В отличие от Виталины, Родион и Дарина вели себя безобразно. Они откровенно хамили Феликсу, не скрывая свою неприязнь к мужчине.
— Итак, Феликс Феликсович, — деловым тоном произнес Родион. — Вы решили начать совместную жизнь с нашей маман?
— Да, мы с Вероникой полюбили друг друга, — Феликс старался отвечать вежливо. На самом деле у него чесались руки «преподать урок» детям Вероники, а именно взять в руки ремень и выпороть детишек. Впервые в жизни: и что касается битья детей, и что касается ремня.
— Скажите, а разве в вашем возрасте это нормально? — удивилась Дарина.
— В каком нашем? — спросил Феликс, приподняв правую бровь. Вероника понимала, что ее дети перегибают палку. И ей стало безумно обидно. Она всю свою жизнь посвятила своим детям. И теперь, когда они стали взрослыми, женщина хотела получить свою порцию женского счастья. А ее дети восприняли это как преступление со стороны матери. А чем она хуже их отца, который 15 лет гулял неизвестно где и с кем. И он теперь хороший. А она...
Глаза Вероники наполнились слезами. Ну почему ее дети такие неблагодарные? В какой момент она упустила их?
— В вашем возрасте уже пора думать о вечном, — продолжила как ни в чем не бывало Дарина. — А вы любовь крутите.
— Вот как раз в нашем возрасте чувства и эмоции самые настоящие, искренние, — с улыбкой возразил Феликс. Хотя спокойствие мужчины было напускным, так как его тон был холодным и твердым. Вероника чувствовала его настроение, и ей было стыдно. — Это в 20 лет любовь — дикая, сумасшедшая. А в 40 — осознанная, зрелая. Мы уже знаем, чего хотим от человека, и нам не нужно «играть какую-то роль», чтобы понравится партнеру, оставаясь при этом такими, какие мы есть. Мы с Вероникой знаем, чего хотим. И к нашим чувствам относимся более серьезно, чем молодежь в 20 лет.
— Ничего себе, — выдохнула Виталина. — Папа я так рада за тебя.
— Спасибо, дочка, — искренне улыбнулся Феликс, взяв девушку за руку.
— Чего не скажешь о нас, — прищурив глаза, хмыкнул Родион.
— А что тебя не устраивает? — разозлилась Виталина. — Или ты решил, что Вероника Анатольевна должна сидеть возле тебя и вытирать тебе сопельки?
— Слышь, ты... — Родиона трясло от ненависти. Что эта девица себе позволяет?
— А ты мне тычь, — резко отреагировала девушка. — Веди себя прилично. Все-таки находишься в людном месте, а не своими друзьями.
— Да пошла ты! — молодой человек резко встал и быстро покинул кафе. Его еще никто так не унижал, как эта... Виталина! Ну ничего. Он еще отомстит за это. И в первую очередь ответит мамочка. Это из-за нее ему сравняли с землей.
Вероника и Феликс переглянулись. Женщина сидела, красная как рак, от стыда. Феликс видел, каково сейчас его любимой женщине. Он готов был высказать наглецам все, что думал о них. Посмотрите-ка на них, взъелись на мать за то, что та посмела полюбить кого-то.
— Виталина, прости нас, — произнесла женщина, переведя взгляд на девушку. — Родион — он вспыльчивый, но отходчивый.
— Давай, мамочка, еще перед ней на колени встань, — съязвила Дарина. Она смотрела на Веронику исподлобья, готовая в любой момент «поставить на место» любого, кто посмеет ей возразить.
— Ну зачем такие крайности? — резким тоном спросил Феликс. — Или вы сейчас только так просите прощение? А словами не пробовали донести до человека свои извинения?
— А вы не учите меня жизни, — окрысилась девушка. — Мы без вас жили все это время, а дальше проживем. Вы лучше свою доченьку уму-разуму учите.
Дарина встала из-за стола и ушла вслед за братом. От пережитого потрясения Вероника расплакалась. Ей было обидно, что ее дети даже не попытались найти общий язык с Феликсом и Виталиной. Молодые люди изначально пришли, чтобы поиздеваться над матерью и ее мужчиной. Им по сути наплевать на чувства Вероники.
— Милая, не плачь, — Феликс прижал к себе женщину. — Все образуется. Твои дети со временем поймут, что мы настроены решительно. И мы не расстанемся из-за их блажи.
— Не знаю, — вытирая слезы, ответила Вероника. Ей хотелось верить, что так и будет. Но она прекрасно знала своих детей. Если они что и решили, то ничего не сможет изменить их выбор.
— Вероника Анатольевна, папа прав, — Виталина улыбнулась. — Знаете, я тоже не с первого раза приняла маминого нового мужа. А у нас, между прочим, была ситуация похуже.
— В смысле хуже? — женщина недоуменным взглядом посмотрела на Веронику.
— Дело в том, что мы с бывшей женой развелись из-за того, что она нашла себе... новую любовь, — пояснил Феликс. — Так получилось, что я много времени проводил на работе, и Евгения, мать Виталины, заскучала. Ей перестало хватать моего внимания. Вот она и нашла его на стороне.
— Знали бы, какие концерты я закатывала маме, — продолжила Виталина. — Каким только словами я ее не называла. Сейчас даже стыдно вспомнить.
— Я думал, что дальше будет только хуже, — признался Феликс. — Но Евгения дала нам с дочкой время успокоиться, а потом уже объяснила свою позицию. И как ни странно, я понял, что она права.
— И что она сказала? — спросила Вероника.
— Что наши чувства давно изжили себя, — мужчина вздохнул. — Что мы давно живем разными жизнями. Что нам нужно снова стать счастливыми, только уже по отдельности.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась женщина.
— Да, потому что понял, что она права, — улыбнулся Феликс. — Мы столько времени потеряли, живя вместе по инерции.
— Да уж, — вздохнула Вероника. Одно дело бывшая жена. А другое — дети, которые никогда не станут бывшими. И теперь придется каким-то образом доносить до них, что она тоже живой человек, и имеет право на свое счастье. А как это сделать — Вероника не знала. Лишь только в одном она была уверена, что не собирается расставаться с Феликсом.
После кафе Вероника приехала к матери. Ей нужно было с кем-то менее заинтересованным человеком обсудить эту ситуацию.
— ... я не знаю, что делать, мама, — Вероника смотрела на мать.
— Ничего, — пожала плечами женщина. — Если твои детишки не хотят принимать Феликса, пусть не делают этого — заставлять их не нужно.
— В смысле? — опешила женщина.
— Не хотят мириться с выбором матери — пусть идут жить к своему отцу, — пояснила свою позицию Ольга Ивановна. Она всегда была женщиной крайностей, не приемля «золотой середины».
— А не слишком ли круто? — засомневалась Вероника. Она была намного мягче своей матери.
— Самое то, — заверила Ольга Ивановна. — А иначе эти спиногрызы так и будут тебе всю жизнь диктовать свои условия.
— Не знаю, — вздохнула Вероника.
— А у меня есть идея получше, — прищурив глаза произнесла женщина. — Я некоторое время поживу у тебя.
— Зачем? — опешила Вероника.
— У нас планируют менять трубы в подъезде, и в квартире не будет холодной воды, — ответила Ольга Ивановна. — Это для твоих оболтусов, чтобы не задавали лишних вопросов.
— Поняла, мамуля, — улыбнулась Вероника. — Спасибо тебе.
— Ну вот в кого ты у меня такая мягкотелая? — женщина обняла свою дочь и крепко прижала к себе. Она не позволит двум обормотам разрушить жизнь дочери. Ну и что, что эти обормоты — ее внуки.