Блестящая античность завершилась. Время сего события полемично, но факт его безусловен. Рухнули государства, опустели культурные центры, погибли идеи. Наступила тьма.
Тьма эта не была непроницаемой. В Средние века происходило множество событий, некоторые из них продолжают сказываться на современном мире до сих пор, однако упадок был несомненен. Арабы, которые, вроде как, заняли место римлян, так и не создали высокой и универсальной культуры за пределами религиозного поля.
Безвременье продлилось… довольно долго. А затем вдруг взяло и завершилось. Наступил Ренессанс, который захватил итальянские города, а оттуда расползся почти по всей Европе, а позже и по европейским колониям.
Но почему Италия? Почему не христианская часть Испании и не начинавшая собираться в кучу Франция?
Для ответа на этот вопрос нужно сперва определиться, а что такое Ренессанс, и в чем было его реальное отличие от предшествующей эпохи.
Ренессанс, это эволюционный рывок человеческого знания, выразившийся, прежде всего, в произведениях искусства и науки. Безусловно происходивший из прошлой эпохи и продолжавший ее, этот рывок был настолько резким, что по сути порвал со значительной частью предшествовавшей традиции.
Нижние границы итальянского Возрождения несколько размыты - иные горячие головы уводят эту эпоху аж в конец XIII-го века. Это происходит из-за того, что Ренессанс действительно продолжал традицию. Однако его классический период, то есть XV-й и начало XVI-го века (речь именно об Италии), уже был от прошлой традиции очень далеко, как и от ранних образчиков самого себя.
Для того, чтобы ответить на вопрос, в чем именно заключалось отличие Ренессанса (в широком смысле) от прошлой эпохи, я предлагаю следующий пример, который может показаться совсем отвлеченным. Антиклерикальная пропаганда последних трех веков часто утверждает, что официальная Церковь (под Церковью в данном контексте обычно подразумевается Римская церковь) стояла на позициях плоской Земли.
Давным-давно доказано, что это не так. В большинстве ситуаций католические церковники не стояли по этому вопросу ни на каких позициях – им было не до того. До начала активных путешествий европейцев по миру вопрос формы Земли не был принципиально важен.
Однако спор о форме Земли в ранней церкви действительно имел место и, в общем и целом, завершился победой сторонников Аристотеля и Птолемея, а наиболее известный труд Козьмы Индикоплевста, утверждавший плоский мир (точнее, мир-ларец), на который везде и всюду дается ссылка, практически нигде не пользовался сколько-то долговечным авторитетом.
Вселенная по Индикоплевсту
К чему этот экскурс? И основанные на некоторых местах из Ветхого завета утверждения о плоской Земле и оппозиционные им утверждения о ее шарообразности, основанные на изысканиях античных ученых, были частью внутрицерковного диалога. В него были вовлечены миряне (тот же Козьма Индикоплевст был купцом), и в целом его содержание не было закрыто от ранней университетской жизни, но в основном это был спор между церковниками.
После падения античности именно церковная среда стала основным местом хранения знаний. Уже на излете Средних веков изысканиями в астрономии продолжали заниматься преимущественно церковники – тот же Николай Коперник.
Однако затем появились миряне Кеплер и Галилей. Более того, к моменту их активной деятельности их статус мирян уже никого не смущал и не удивлял. Произошло обмирщение этой сферы научного знания.
Это главная характеристика Ренессанса и, по-видимому, основное отличие его от прошлой эпохи. Несмотря на то, что огромная часть культурного наследия Ренессанса, так или иначе, связана с религией и церковью, самими авторами этого наследия в большинстве своем являлись люди светские.
Теперь стоит поговорить о том, в каких условиях произошло это обмирщение.
В ядре любой устойчивой социальной структуры находятся разнонаправленные конкурентные силы. Средние века в Европе продлились несколько сотен лет – вполне устойчиво.
На момент окончания Средневековья большинство европейских протогосударств имело конкретную конфигурацию. В ядре этих обществ находилось три конкурентных структуры, пребывавших в постоянных отношениях взаимных сдержек и противовесов.
Одной силой были феодалы. То есть крупные землевладельцы и фактические самовластные правители своих наделов, которые имели собственные армии, а иногда и собственную экономическую систему.
Второй силой были короли. Выдвинувшиеся первоначально из среды аристократов в качестве «решал» и гарантов, короли всю хоть сколько-то реально интерпретируемую историю Средневековья находились в жестком клинче с феодалами, доходившем порой до открытых войн.
Причем, судя по всему, суть этого противостояния была не в попытке королей привести распоясавшихся феодалов к послушанию, а в попытке феодалов урезонить королей, бравших на себя все больше.
Это потом, одержав победу, короли всем расскажут о том, что, оказывается, это они всегда были самодержавными властителями, а эти всякие разные графья с герцогами землю у королей просто на время одолжили.
Все это в общих чертах есть в учебниках истории. Однако в них часто упускается третья сила средневековых европейских обществ – города.
Города всегда, с самой зари цивилизации, играли фундаментальную роль в развитии этой самой цивилизации, и одной из колоссальных проблем средневековой историографии в целом является резкий перекос внимания с городов на феодалов и королей. Мы смотрим не туда. Конечно, иногда речь заходит и о городах, но обычно это подается как некий казус. Ну, вот был «Ганзейский союз», охватывавший десятки городов Северной Европы. Ну и что? А то, что таких союзов, судя по всему, было много, пускай и меньшего масштаба.
Города жили своей жизнью, имели свои органы власти и свои законы, которые часто вообще никак не соотносились с законами королевств или феодов, к которым эти города формально относились (или были отнесены задним числом после формирования государств современного типа).
Важно понимать, что мы говорим не о иерархичной пирамидальной структуре, а скорее о системе взаимных интересов.
Иногда могущество городов достигало такого масштаба, что игнорировать их в историографии просто невозможно. И вдруг оказывается, что одним из упорнейших и последовательнейших противников московских князей была «Новгородская республика». А «Венецианская республика» раз на раз билась с Турцией на пике ее могущества. А «Генуэзская республика» играла ключевую роль в средиземноморской работорговле и держала колонии в Крыму.
Ну, вот мы и добрались до Италии.
Так исторически сварилось, что к XIII-XIV веку в Италии не было даже формального суверена.
Вернее, даже не так – говорится, что этих суверенов было слишком много. Был Папа Римский, который долгое время открыто претендовал на политический контроль над Италией и, в общем-то, формально даже им обладал.
Однако власть Папы оспаривал император Священной Римской империи. Правитель парадоксального «государства», имевший парадоксальный статус. На юге еще было «королевство Сицилия», но там вообще чудеса и леший бродит.
Историография средневековой Италии сконцентрирована на противостоянии Папы и Императора. Точнее, на противостоянии их сторонников из числа городского (!) нобилитета. Гвельфы поддерживали Папу, Гибеллины – императора.
Иногда пытаются придать этой борьбе некий классовый оттенок – мол, городское купечество было гвельфами, а поместная аристократия – гибеллинами. Может быть.
Однако в действительности это противостояние, безусловно имевшее место, судя по всему, вспыхивало и затухало. А между тем в городах продолжалась своя жизнь.
Флоренция и Венеция возникают на страницах истории (я имею в виду, нормальной истории, а не легендариума) уже крупными торгово-промышленными центрами, которым равно плевать, и на Папу, и на императора.
Оба этих города (а также Генуя), это олигархические республики, контролируемые несколькими богатейшими семействами. Кажется, Милан тоже был таким, но там смогли последовательно укрепиться Висконти и Сфорца, по сути, ставшие диктаторами. Позже этим же путем пройдут Медичи во Флоренции.
Судя по всему, к XV-му веку эти системы власти уже сформировались и оформились.
Что представляет собой жизнь феодала позднего Средневековья? Человек находится в своих владениях, собирает налоги, следит за соблюдением законов. С городами, которые окружены его владениями, он договорился и в их дела особенно не лезет, а сам живет в замке, вокруг которого, конечно, тоже есть небольшой (или даже достаточно большой) город. В этом городе он самовластный правитель. Раз в несколько лет он отлучается к королевскому двору, но живет он в своих владениях.
Город Фуа во французских Пиренеях. Над ним возвышается средневековый замок. Это архитектурная доминанта опричная от остального города.
Что представляет собой жизнь городского олигарха, чья семья разбогатела на банковских услугах? Он живет поближе к деньгам – в городе. В городском особняке в богатом районе. Конечно, у него есть вилла и даже не одна за пределами городских стен – он проводит там жаркие летние месяцы. И у этого человека есть соседи – такие же олигархи из других фамилий. Люди с очень большими деньгами оказываются в замкнутом пространстве городских стен.
Палаццо Медичи-Риккарди во Флоренции. Этот особняк выделяется, но не доминирует, и он является частью городской застройки
Учитывая, что между этими фамилиями шла беспрестанная конкуренция, одним из инструментов этой конкуренции было меценатство и благотворительность. Городские нобили нанимали талантливых мастеров, чтобы их дом был лучше, чем у конкурента. У них все должно было быть выше, богаче, изысканней и лучше.
Конкуренция среди нобилей породила конкуренцию среди ремесленников и мастеров. А конкуренция - залог прогресса.
Развитию искусства помогло и то обстоятельство, что в Италии по каким-то причинам было очень мало той самой феодальной знати.
Не секрет, что большая часть французской знати, существовавшей на момент 1789-го года, стала таковой за те два века, что страной правили Бурбоны. К Новому времени относится и подавляющее большинство фамилий британской знати. Однако старая французская и английская аристократия, судя по всему, все же в каком-то виде существовали.
А Италия выглядит страной, в которой как будто долгое время вообще не было поместной аристократии. Конечно, это не так, но факт остается фактом – маленькими итальянскими феодами XIV-XVвв правили, преимущественно, вчерашние кондотьеры или их потомки на пару поколений вперед.
В этой ситуации культурная (и социальная) роль городов еще возрастала.
Однако Ренессанс, это не только социальное явление. Это еще и технологический прорыв. Его природа несколько тоньше и касается очень «ощущательных» рассуждений.
Тем не менее, можно говорить о большой роли гибели Византии. Падение Константинополя в 1453-м году вообще частенько выбирается символическим финалом Средневековья. С этим можно спорить, можно соглашаться, но не подлежит сомнению то, что в XV-м веке наблюдалась массовая миграция образованных греков из погибающей империи.
Эти люди несли с собой определенный багаж знаний. Как научных, так и художественных. А Италия была для них естественным выбором в качестве нового дома или хотя бы убежища. Во-первых, близко, во-вторых, есть налаженные связи, в-третьих, схожие бытовые традиции.
Кроме того, Италии все же повезло с наследием. Римская империя рухнула давным-давно, а сами римляне слились с иными народами, мало проявляясь в итальянцах. Но от них осталось значительное материальное наследие. Создать красоту, когда ты имеешь о ней представление, несколько проще.
Если подытожить, то получится, что итальянский Ренессанс сложился из следующих обстоятельств: концентрация политической и финансовой жизни в городах, отсутствие абсолютной центральной власти (как в стране в целом, так и часто в самих этих городах), греческий опыт и римское наследие.
Тут нужно добавить, что в традиционную итальянскую пентархию обычно включают следующие города: Флоренция, Венеция, Милан, Генуя, Рим. Флоренция, Венеция и Генуя были республиками, Милан и Рим – монархиями. Они должны бы выпадать из этой схемы, однако смотрятся в ней органично.
Замок Сфорца в Виджевано близ Милана. Если некоторые очертания вызывают у вас ассоциации, это неспроста.
Дело в том, что в Милане даже на пике власти герцогов, представители рода Висконти (городской нобилитет) и сменившие их Сфорца (кондотьеры) были просвещенными диктаторами. Находясь в противостоянии с окружающими республиками, они вынуждены были стремиться превзойти их в учености и развитости. То есть снова возникала конкуренция. И в этой ситуации преимущество, конечно, было за более-менее централизованной диктатурой, а не за рыхлыми олигархиями.
То же самое относится и к Медичи в период их контроля над Флоренцией.
Подобные обстоятельства привели и к тому, что к началу XVI-го века центром Возрождения была не одна из республик, а папский Рим. Папы того времени были вынуждены играть по правилам светских правителей, раз претендовали на светскую власть. А правила светских правителей в Италии к тому времени подразумевали обширное меценатство.
Хорошо, ответ на вопрос «почему Италия?», более-менее, получен. Но почему чего-то подобного не произошло в это же время в других местах? Почему Италия стала первой?
Для ответа на эти вопросы нужно, опять же, обратиться к положению дел в городах в других странах Европы. Здесь историография крайне посредственная, но определенные выводы сделать можно.
Скажем, пожалуй, можно говорить о значительной роли городов в испанской политике вплоть до Карла V, которому пришлось подавлять открытое восстание кастильских городов в начале 1520-х. Судя по всему, именно от городского нобилитета исходил антиарабский и антиеврейский дискурс, направленный… ну, правильно – против знати, которая в значительной степени имела смешанное происхождение.
Есть анекдот, относящийся к истории Португалии XVIII-го века. Король Жозе I попросил у своего государственного секретаря маркиза де Помбала придумать какой-то способ отличать потомков «новых христиан» (то есть, крещеных арабов и евреев). Вскоре маркиз принес королю три причудливых и очень приметных шляпы и сказал, что одна из них предназначена генеральному инквизитору, вторая – самому де Помбалу, а третья – Их Величеству. Вот так. Впрочем, возможно, здесь есть доля шутки.
Разумеется, на «наезды» подобного масштаба иберийская знать реагировала весьма бурно. И, в отличие от Италии, здесь была королевская власть, которая лишь укреплялась. Испания в итоге восприняла Ренессанс и стала одним из светочей Новой эпохи, но это произошло чуть позже и не через развитие городской олигархии.
Далее Франция. Реальную роль и уровень развития французских городов в конце Средневековья понять довольно трудно. Дело в напластованиях позднейших инсинуаций. Говорится о серьезной роли городских парламентов и о том, что с мнением Парижского парламента вынуждены были считаться даже короли. Это возможно. Однако большинство рассуждений о колоссальной роли парламентов относится к XVIII-му веку, когда тот же Парижский парламент действительно играл серьезную роль и пытался составлять оппозицию абсолютизму. Разумеется, его сторонники сделали все возможное для доказательства того, что так было всегда. И это лишь один пример.
Кроме того, не следует забывать, что Франция была страной классического феодализма – влияние поместной знати на жизнь общества было огромным. Я уже объяснял, почему Ренессанс не мог начаться в крупных феодах.
В итоге Возрождение во Франции было связано со значительным итальянским влиянием, которое отчетливо прослеживается вплоть до Людовика XIV.
Англия в то время была глубоко второстепенной страной, особенно в плане культуры, а вот в Северной Германии (включая Нидерланды и Фландрию) процессы были очень похожи на то, что происходило в Италии.
В той же Голландии в период рассвета ее живописной школы покупка картин была способом для бюргеров похвалиться богатством перед соседями. Снова – конкуренция.
Северное Возрождение началось не сильно позже итальянского и было вызвано очень схожими обстоятельствами. Легкое отставание, возможно, было вызвано отсутствием тех самых греческого и римского факторов.
Кроме того, относительно Северного Возрождения есть одно интересное обстоятельство, которое можно назвать «бургундским феноменом».
Противостояние между королями и знатью даже к концу Средних веков обычно все же оставалось сварой по мелочи – чей клок земли, кому брать налог, кому оплачивать расходы. Бургундские же герцоги в определенный момент вознамерились полностью отложиться от Франции. Это потребовало от них экстраординарных усилий, в том числе, репутационного характера. Бургундские герцоги стали активными меценатами и завлекали к своему двору всех талантливых людей, до которых могли дотянуться.
Если посмотреть на то, что создавалось в Бургундии в XV-м веке, становится понятно, что, если бы бургундские герцоги преуспели, мы бы сейчас говорили о двух равнозначных центрах Возрождения.
Корни великой голландской школы прекрасно видны. И это только живопись. А ведь бургундские герцоги покровительствовали и наукам. Однако их поражение немного застопорило северный Ренессанс. Впрочем, тут вопрос полемичный.
Так или иначе, к началу XVI-го века Италия была выдающимся центром культуры, науки и искусства. А затем случился 1527-й год.
Дело в том, что у отсутствия хоть сколько-то реальной центральной власти в Италии были свои побочные эффекты. Например, эта страна была ареной битв для знати и королей. Пока итальянцы создавали бессмертные произведения искусства, Испания начала напоминать государство современного типа, а Франция все больше консолидировалась вокруг королевского домена.
В 1527-м году противостояние гвельфов и гибеллинов себя исчерпало – войска Карла V (да, снова он) захватили и разграбили Рим.
О том, чем это обернулось для Италии, я уже немного писал здесь.
Несмотря на то, что для Италии это событие имело скорее отрицательные последствия, а самих итальянских мастеров на десятилетия погрузило в идейное уныние, для европейской Ойкумены это стало возможностью ознакомиться с тем, что прежде существовало лишь в локальном итальянском мире.
По дорогам бескрайних владений Карла V из Италии в разные стороны отправились художники и архитекторы, ученые и мыслители, писатели и поэты. Но самое главное, отправились идеи, техники и концепции. В мире Габсбургской империи, охватывавшей пространство от Геркулесовых столбов до Балкан (и это только в Европе) им всем было место.
Вскоре светильники Возрождения разгорелись в Испании и Германии. Во Франции, которая находилась с Габсбургами в жесточайшей конкуренции, не желали отставать от своего соперника и в смысле культуры, тем более, что, как я уже писал выше, итальянское влияние во Франции было колоссальным.
Теперь монархи уже сами были двигателями Новой эпохи – понемногу наступало время просвещенного абсолютизма. После 1648-го года, когда появились государства современного типа, монаршие дома стали заниматься тем же, чем раньше занимались венецианские олигархи – хвастаться друг перед другом самыми красивыми зданиями, самыми проникновенными картинами и самыми передовыми научными изысканиями. Нужно ли говорить, что их возможности в этом деле намного превосходили возможности итальянских нобилей?
Со временем нити Ренессанса протянулись далеко на восток – в Россию, Польшу и Швецию.
Европейское Средневековье на этом закончилось. Настало Новое время.
***
Спасибо за внимание, Ваш Мещанин.
Для желающих поддержать меня монетой номер карты Сбербанка: 4276 6300 1771 2483.
Также я пишу художественные произведения и публикуюсь на Litres. Моя авторская страничка для интересующихся.