Первый допрос Богрова произошел в день покушения, на котором он подтвердил вымышленность персонажей «Николая Яковлевича» и «Нины Александровны». На следующий день на втором допросе Богров признал себя виновным в покушении на жизнь Столыпина, подчеркнув отсутствие у него политических мотивов в совершенном преступлении:
«Я не признаю себя виновным в том, что состоял участником преступного сообщества, именующего себя группой анархистов и имеющего целью своей деятельности насильственное ниспровержение установленного Основными законами образа правления, но признаю себя виновным в том, что, задумав заранее лишить жизни председателя Совета министров Столыпина, произвел в него 1-го сентября сего года два выстрела из револьвера браунинга и причинил ему опасные для жизни поранения, – каковое преступление, однако, совершено мною без предварительного уговора с другими лицами и не в качестве участника какой-либо революционной организации».
Д.Г. Богров
7 (20) сентября 1911 года был подготовлен обвинительный акт по делу Богрова, который вобрал в себя все собранные к тому времени доказательства виновности обвиняемого: показания Богрова, Кулябко, Веригина, Спиридовича и других свидетелей, мнение врачей-экспертов, протоколы осмотров места происшествия, тела убитого и вещественных доказательств. В нем содержались некоторые подробности преступления, в частности, сведения о попадании пули в орден Св. Владимира: «Бывший на статс-секретаре Столыпине орденский знак Св. Владимира 3 степ[ени] оказался также поврежденным, именно: средняя круглая часть орденского знака выбита и отсутствует, от нее остался только искривленный и частью отломанный золотой ободок; в верхней части ордена эмаль сбита и также отсутствует».
Дело было передано на рассмотрение не общегражданского, а военного суда. Причиной этого послужило то, что в связи с посещением императором Киева в прилегающих губерниях было введено исключительное положение в соответствии с требованиями Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 1881 года. В этом случае по распоряжению генерал-губернаторов дело может быть передано на рассмотрение военного суда, «когда они признают это необходимым в видах ограждения общественнаго порядка и спокойствия, для суждения их по законам военнаго времени» (ст. 17 Положения). Поэтому дело Богрова принял к рассмотрению Киевский военно-окружной суд.
При допросе в судебном заседании Богров неожиданно существенно изменил и дополнил свои показания, данные им на досудебной стадии. Первоначально на следствии мотивами покушения Богров называл то, что Столыпин в его глазах был «главным виновником реакции» и «его деятельность для блага народа очень вредна». На суде же причиной покушения Богров назвал безвыходное положение, в которое его поставили разоблаченные им анархисты. Он подробно рассказал историю о шантаже, который он испытал со стороны анархисткой группы, и понуждении к совершению убийства высокопоставленного чиновника. Протокол судебного допроса отразил эти показания: «… около 15 августа явился ко мне один анархист, заявил мне, что меня окончательно признали провокатором и грозил об этом напечатать и объявить во всеобщее сведение. Это меня страшно обескуражило, так как у меня много друзей, мнением коих я дорожил. Мне представили такие улики, которых я не мог опровергнуть, а затем предложили, если я хочу избежать опубликования моих поступков, совершить террористический акт. Сначала мне предложили убить Кулябку, потом Государя и, наконец, Столыпина, указав конечный срок для выполнения этого акта – 5 сентября».
Далее, по словам Богрова, он долго сомневался и до последнего не мог выбрать свою жертву: «Шел я в театр без определенного плана и возможно, что из театра я также ушел бы ни с чем, но слова Кулябки «уходите и больше не оставайтесь в театре» поставили предо мной вопрос – неужели опять ни с чем? И я решился. Остановил свой выбор на Столыпине. Так как он был центром общего внимания».
По всей видимости, Богров старался заострить взгляд суда на безвыходности ситуации, в которую он попал, а также подчеркнуть тот факт, что обстоятельства вынудили его пойти на это преступление. Это могло снять с него часть вины, если бы суд посчитал показания Богрова заслуживающими внимания, но суд словам подсудимого значения не придал.
9 (22) сентября 1911 года приговором Киевского военно-окружного суда Богров был признан «виновным в участии в сообществе, составившемся для насильственного посягательства на изменение в России установленного законами образа правления, и в предумышленном убийстве председателя Совета министров статс-секретаря Столыпина по поводу исполнения им своих служебных обязанностей». Приговор предусматривал наказание в виде лишения Богрова всех прав состояния и применении к нему смертной казни через повешение. 25 сентября (8 октября) 1911 года приговор был приведен в исполнение.
Однако, со смертью Богрова следствие не прекратилось, а перешло в стадию выяснения причин, лиц и обстоятельств, благодаря которым убийство Столыпина стало возможным. Еще 7 (20) сентября 1911 года высочайшим повелением предписано «произвести широкое и всестороннее расследование действий Киевского охранного отделения в этом деле». Производство расследования было поручено сенатору М.И. Трусевичу.
М.И. Трусевич
Одновременно с вынесением приговора Киевский военно-окружной суд принял особое постановление о необходимости сообщить компетентным властям о серьезных упущениях в работе Киевского охранного отделения во главе с Кулябко. В его показаниях суд «усмотрел следующее: 1) получив от агента охранного отделения Богрова сведения о предполагаемом покушении на жизнь председателя Совета министров статс-секретаря Столыпина, он, полковник Кулябко, не принял никаких мер к расследованию правдивости этого сообщения и не распорядился задержать лицо, указанное Богровым, прибывшее в г. Киев для совершения этого преступления; 2) допуская Богрова в Купеческий сад и в городской театр во время нахождения там Государя Императора, не учредил за Богровым никакого наблюдения, а также не принял мер к обыску Богрова при входе в указанные места».
Расследование сенатора Трусевича завершилось 18 февраля (3 марта) 1912 года принятием всеподданейшего доклада. В нем были отражены многочисленные факты бездействия и превышения полномочий со стороны высших должностных лиц охранного отделения: товарища министра внутренних дел Курлова, главы императорской дворцовой полиции Спиридовича, вице-директора департамента полиции Веригина и начальника киевской охранки Кулябки. В частности, «Генерал Курлов, статский советник Веригин, полковник Спиридович и подполковник Кулябко, в нарушение возложенных на них обязанностей по обеспечению безопасности во время киевских торжеств, а равно вопреки установленному порядку и существующим распоряжениям по департаменту полиции, допустили на происходивший 1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре в Высочайшем присутствии парадный спектакль помощника присяжного поверенного Мордку Богрова, заведомо для них политически неблагонадежного, что создало непосредственную опасность для Священной особы Вашего Императорского Величества и для августейшей Вашей семьи, а также повлекло за собою лишение названным Богровым жизни председателя Совета министров, министра внутренних дел, статс-секретаря Столыпина».
Товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов
Изучив представленный доклад, Государственный совет империи назначил в отношении Курлова, Спиридовича, Веригина и Кулябко предварительное следствие. Вести предварительное следствие было поручено сенатору уголовно-кассационному департамента Сената Н.З. Шульгину. В декабре 1912 года после окончания следствия комиссия Шульгина представила в Государственный совет доклад о предании упомянутых чиновников суду. Государственный совет согласился с выводами комиссии. Однако, 4 (17) января 1913 года Николай II своей резолюцией фактически прекратил дальнейшее производство по делу: «Отставного подполковника Кулябко считать отрешенным от должности. Дело об отставных генерал-лейтенанте Курлове и ст. сов. Виригине, а также о полк. Спиридовиче – прекратить без всяких для них последствий. 4 января 1913 г. Царское Село».
В разговоре с новым председателем Совета министров В.Н. Коковцовым, запечатленном в воспоминаниях последнего, император следующим образом объяснил причины своего решения: «Отложите остальное до после завтрака; погода такая скверная, что никуда нельзя выйти, а у Меня на душе есть большой камень, который Мне хочется снять теперь же. Я знаю, что Я Вам причиню неприятность, но я хочу, чтобы Вы Меня поняли, не осудили, а главное не думали, что Я легко не соглашаюсь с Вами. Я не могу поступить иначе. Я хочу ознаменовать исцеление Моего Сына каким-нибудь добрым делом и решил прекратить дело по обвинению генерала Курлова, Кулябки, Веригина и Спиридовича».
В.Н. Коковцов
На этом производство по делу было прекращено. Наиболее важным решением по делу так и осталось назначение смертной казни непосредственному исполнителю преступления Д.Г. Богрову. Привлечение к ответственности чиновников охранного отделения не возымело успеха, административных последствий в виде отставок также не последовало. Только глава Киевского охранного отделения Кулябко был отстранен от должности и судим по обвинению в растрате вверенных ему денежных средств – но этот процесс проходил за рамками дела об убийстве Столыпина и не касался вопросов возможного бездействия и превышения полномочий чиновниками охранного отделения Министерства внутренних дел Российской империи.
Автор - Александр Евдокимов
Если вас заинтересовали истории о преступлениях, можете почитать мою книгу «Бунтари и мятежники. Политические дела из истории России».