Михаил Иванович был человеком привычки. Тридцать лет на одном заводе. Почти столько же в браке с одной - единственной, привычной женой. С Зиной он на вечере отдыха в заводском Доме культуры познакомился. Пригласил "отдавить" ей белые туфельки в танце - опыта совсем не было.
"Проводите?" - спросила на последнем такте Зина. "Могу!" - пробасил, смущённо Миша. Оказалось, в одной общаге живут - он в мужской части. Оба деревенские. Михаил в прессовом цехе - прессовщик, Зинаида шлифовщица, в инструментальном. И как-то привык Миша к Зине с первого вечера знакомства.
Поженились. Заняли, на пять лет, комнату в семейном общежитии. Из него, с двумя сыновьями, переехали в двухкомнатную квартиру. Стали покупать, что надо. Оба, со сверхурочными, хорошо получали и подкопили на такой случай. Взяли кухонный гарнитур по записи. Стенку (за тысячу!) почти свободно. Диван - кровать для себя.
Мальчишкам письменный стол и две раздвижные тахты - на вырост. По мелочи - люстру в зал, абажур для кухни, светильники разного назначения, шторы и прочее - уже с текущих зарплат брали. Азарта, у обоих, хватило на год. Потом попривыкли, превратившись в степенных супругов - хозяев.
И, например, Михаил, перестановку терпеть не мог. Как-то жена настояла шкаф от стенки к сыновьям в комнату переставить, так он, с месяц себя, как в гостях чувствовал. Такой вот человек привычки Миша!
И дальше, как по маслу жизнь шла. В гаражный кооператив вступили. Участок взяли под дачу - большая забота, если хочешь, чтоб всё, как у людей! Миша сначала щитовой домик соорудил, а уж потом путный дом, из кирпича, нанятая бригада поставила.
Дача, куда-то в отпуска ездить, не отпускала. Да и не тянуло. СынЫ начнут жалиться: "Одноклассники на турбазах, по путёвкам с родителями отдыхают, а мы всё на даче!" А отец с матерью, хором. в ответ: "Вырастите - живите на свой лад. А пока мы ваши руководители!"
И то - река, неподалёку, на рыбалку звала, лес по ягоды и грибы. Какого ещё рожна надо?! В деревни родные не ездили, поскольку у обоих родители очень рано оставили белый свет по разным причинам. Например, Михаил был из пьющей семьи. Так-то.
И во всём, у супругов, единение просматривалось.
И если "гаражные приятели," в скабрезной, пивной болтовне о бабах, интересовались не надоело ли Михаилу верность Зине хранить, не задумываясь откликался: "С чего бы? Я Зинулю люблю."
Мелькали года и сезоны. Порядок в стране менялся, проверяя на прочность, но Михаилу удавалось оставаться человеком привычки. В главном. Те же завод и цех, та же жена. Само собой, сыновья. Привычная мебель в квартире - на тех же местах. Дачка со скрипящей калиткой и просеянной сквозь пальцы землицей.
И тридцать лет спустя, когда в прежнем гараже (но уже со скромной машинкой), прежние, слегка полысевшие приятели, болтали о настоящих и мнимых интрижках, Михаил концепцию не менял, говоря:" А я Зинулю люблю."
Сыновья, нетерпеливыми пробками от шампанского, из родного гнезда вылетели. Срочную службу оба проходили на флоте. Потом подались в моряки, получив нужные свидетельства об обучении. И жадными до перемен оставались - новые порты, впечатления, женщины.
По однокомнатной квартире купили в Североморске, но к привычке семейной жизнью зажить не стремились. Михаил не осуждал, но от такой прыти его передёргивало - себе не желал. Он тихо кайфовал от своих привычек.
Это, когда поднимаешься по винтовой лестнице на рабочее место прессовщиков, и помнишь, что на десятую по счёту ступеньку наступать следует с осторожностью - "играет." А дома ждёт Зинаида и пироги с незамысловатой, но любимой начинкой. Нет, не хотел перемен Михаил.
Славно юбилей - пятьдесят Мишиных лет, отгуляли. Никакого ресторана! Зина тазик оливье настрогала, два - холодца наварила. Кур запекла. Кастрюлю картохи превратила в пюре. Сырок, колбаска - уже давно не проблема. Зинины маринады в центре стола, рядом с выпивкой.
Сыновья - холостяки прибыли. В качестве подарка конверт преподнесли с деньгами:"Мы, папа, твои вкусы не знаем. Порадуй себя сам." Юбиляр кивнул, в умилении: хорошие выросли сыновья - мужчины! Он не все их суждения понимал и мнение выражал редко. Больше слушал, помаргивая белёсыми ресницами.
Через несколько дней "мальчики" покидали родительский дом. Старший сказал на прощание: "Всё-таки, желаю вам, какой-нибудь новой зоны комфорта!" Михаил добродушно отмахнулся: "Нам в своей зоне уютно. В пятьдесят поздно привычки менять."
"Да сегодня, про полтинник говорят, вторые тридцать, папа!" - вклинился младший сынок. "А чего не двадцать пять? Уж пополам бы разрезали!" - сострил Михаил и обнял каждого. Потом с женой у окна стояли и гадали: обернутся дети на окна родные или уж мыслями далеко улетели?
Обернулись - молодые, красивые. Родимые! И не было радости большей.
Нежданно, жизнь Михаила переменилась. Местами до дрожжи. Юбилей состоялся в золотом сентябре. А в декабре, возвращаясь с работы домой, он поскользнулся и очнулся в больнице. Нога в гипсе, голова так гудит, что не слышно причитаний Зины.
Перелом, в сроки, восстановился, а сотрясение мозга качество здоровья изменило. Теперь Михаила шум прессового производства тяготил. Ломило виски, перед глазами мушки мелькали. Внимание сохранялось с трудом и мужчина стал опасаться непредвиденной ситуации.
Терапевт, невропатолог. Прозвучал совет работу сменить, тем более, из-за особой профессии, до пенсии не особенно далеко оставалось. Ну и решился расстаться с привычкой ходить на завод. Предлагали "на воротах сидеть" или переквалифицироваться.
Он помнил совет врача:" "Вам показана спокойная, без физического напряжения деятельность и никакого шума!" Вскоре именно такое место предложили через знакомых.
Предстояло, находясь в застеклённой "конторке," выполнять, в общем-то, обязанности вахтёра. Но название должности - "специалист службы внутренней безопасности," самолюбие выручало. График ежедневный, с девяти до восемнадцати часов. Два выходных.
Зарплата меньше заводской, но условия - не сравнимы. Заботливая жена подтолкнула: "Соглашайся! Здоровье - дороже денег." Пришлось срочно отдать в химчистку костюм, купить пару новых рубашек - белую, да голубую и галстук, конечно. Обычно Зина с его вихрами справлялась, но тут понял: нужно идти в парикмахерскую.
В цирюльне клиентам предлагалась парфюмерия из каталога "Эйвон," в том числе и мужская. Как загипнотизированный, Михаил приобрёл туалетную воду с "харизматичной табачной нотой." И Зине догадался флакончик купить - на какой денег осталось.
И вот первый рабочий день. В небольшой личной бендежке "для переодеться и попить чайку," оказалось большое зеркало. Привыкший к рабочей спецовке и к простой повседневной одежде, Михаил сам себя не узнал. Ещё бейджик добавлял солидности.
Захотелось сказать:"Тэк-с, господа! Попрошу подчинения специалисту службы внутренней безопасности!" И подкрутить несуществующие усы. Лёгкий понт сошёл быстро. Сотрудники фирмы вежливо здоровались и прощались. Дежурно благодарили за оказание услуг, положенных по инструкции.
Но существовали в своих, деловых реалиях. Оно и лучше. Михаил Иванович научился незаметно разгадывать кроссворды, пить чай с карамелькой. Обедал полноценно, разогревая в микроволновке контейнеры с едой "От Зинули." Головные боли ушли и чувствовал он себя очень неплохо.
Надо сказать, что пятьдесят процентов сотрудников фирмы составляли женщины разного возраста. Все они стремились выглядеть привлекательно. Это подтверждали причёски, строгая, но продуманная одежда, подкрашенные глазки, напудренные щёчки и аромат духов.
"Ну, просто ярмарка!" - усмехался по себя Михаил. Его Зинуля, неброско миловидная, смолоду не жаловала все эти "штучки - брючки." И это в ней муж тоже ценил. На женщин - "коллег," Михаил Иванович смотрел со зрительским любопытством. Ну, а что? У него такая обязанность - наблюдать.
Молодые стремились быть ещё краше, возрастные - обмануть годы.
Каждое утро, среди прочих, приходила и повар Валентина. Она готовила исключительно для дирекции. Женщина, как женщина. Лет сорока пяти. Со стремлением нравиться: искусственный румянец, нарисованные бровки, подведённые глазки.
Картинку портил длинноватый, острый нос. Но и с аккуратным, она бы не заинтересовала Михаила Ивановича. У него своя "привычка" была - жена Зинаида. И даже, когда Валентина взялась с ним заговаривать, с подмигиванием, мужчина ни о чём таком не подумал.
Например, она спрашивала: "Михаил Иванович, а вы не военный пенсионер?"
Смущался: "С чего вы взяли?"
"Вас выправка выдаёт. Так да или нет?"
"Это секретная информация!"
"Понимаю,"- многозначительно кивала Валентина.
И стала угощать Михаила Ивановича "с барского стола." То жюльен грибной принесёт, то крохотные, воздушные пирожки. Разумеется, потаённо. Отнекивался. Пугал, что под монастырь себя и его подведёт. Но повариха внимания не обращала, говоря: "Не обеднеют."
Незаметно наступила предновогодняя неделя. В холле фирмы поставили ёлку, в кабинетах появились гирлянды и снежинки на окнах. Михаил Иванович знал, что в пятницу планируется корпоратив - заказаны ресторанный ужин, ведущая, ожидается развлекательная программа.
В давние, советские, времена, как раз перед Новым годом, он бывал в кафе на вечере отдыха (так назывались корпоративы). Разумеется, с Зиной. Наверное, было хуже, чем дома, поэтому и в памяти толком не отложилось. А теперь вечеринка и вовсе не интересовала.
В разрешённый час, Михаил Иванович собирался уйти домой - пусть "основные" веселятся. Однако, помощник директора (секретарша) предупредила: "Вы такой же член коллектива, как все, Михаил Иванович. Не отделяйтесь! Посидите немножко. Меню обещает быть вкусным."
Что делать? Остался, честно сообщив Зине про корпоратив "на голову." Она одобрила:"Развейся, Миша!" За столиками, в просторной столовой, рассаживались по профессиональным интересам. Михаилу Ивановичу выпало составить компанию трём водителям фирмы, завхозу (женщине средних лет) и, конечно, поварихе.
На Валентине было синее платье с алой розой, в виде вышивки. Волосы завиты и начёсаны. Блескучий макияж. Уже после первого тоста, она придвинула стул вплотную к Михаилу Ивановичу. Стало тесно, неловко и неудобно двигать рукой с вилкой.
"Ах, Михаил Иванович, я так давно не танцевала!"- проговорила томным голосом повариха. Он понял: пора уходить. Со словами: "Я на минуточку,"- поспешил к себе и торопливо оделся. Так, не забыть выключить свет. У двери его ждала... Валентина. Тоже в верхней одежде. Без капли упрёка, защебетала:
"Я вызвала такси. На двоих. Негоже подшофе ехать на общественном транспорте."
Ну, что с ней поделаешь? Вышли, в ожидании. Рисуясь, Валентина выкурила душистую сигарету. Михаил Иванович давно не курил и был недоволен. Но вот и такси. Предложил: "Валентина, присаживайтесь вперёд!" Она изобразила обиженность. Пришлось за спиной водителя сесть, рядом.
"Сначала доставка дамы!" Повариха назвала странно удалённый адрес. Ехали. От движения автомобиля, что ли, Валентина уже чуть ли не на коленях у Михаила Ивановича оказалась. В результате, что-то спросила, он повернул голову, чтоб ответить и её нос ему в щёку упёрся.
И тут же прилепилась к губам, накрашенным ртом. Михаила Ивановича передёрнуло. От "глубоких" поцелуев он отвык. Последние лет семь (может, десять) они с Зинулей просто "чмокались." Это никоим образом не указывало на полное охлаждение супругов.
Но уж так сложилось, что ласковое похлопывание жены ниже спины, стало содержать больше намёков и чувств, чем встреча губами. И, хотя в поцелуе с Валентиной Михаил "не участвовал," пришлось прочувствовать всё, что она ела, пила и курила в этот вечер. Так себе ощущение.
Отлепившись от Мишиных губ, Валя задорно сообщила водителю: "Я по ошибке вам старый адрес указала. Меняем курс!" И назвала улицу, неподалёку от офиса фирмы. Водила хмыкнул: "Доплата понадобится за ошибку!" "Не пугай, доплатим!" - откликнулась женщина.
А Михаил Иванович вздрогнул, почувствовав шаловливую руку на своём колене. Попытался стряхнуть, но Валя ухватилась цепко. Хихикала, называя оторопевшего мужчину "шалунишкой." Невыносимая, дикая ситуация! Но доехали.
"Проводить не изволите?" - спросила Валя, поблёскивая глазами, тенями на верхних веках и, кажется, кончиком носа.
"Нет-нет, мне домой... Итак загулялся,"- промямлил Михаил Иванович.
Насколько возможно изящно, повариха выпорхнула из такси, пообещав: "Я к тебе во сне приду, Миша!" Затопталась у домофона.
Михаил Иванович рыкнул на водителя: "Чего замер?"
"Так вы адрес не назвали и время на подумать даю: может за женщиной кинетесь!" - веселился таксист.
"Трогай, не рассуждай!" И озвучил торопливо адрес.
Изменение курса поездки, упало на кошелёк Михаила Ивановича. Домой он вошёл на цементных ногах, в висках заломило. Зина не спала и всполошилась: "Сейчас, Миша, чайку, "звёздочкой" лобик намажем. Но лучшее лекарство - сон!"
Уснуть Михаил Иванович больше всего боялся: вдруг и впрямь повариха заявится - с жадными, намалёванными губами? Но, промаявшись часа два, утешился мыслью, что впереди праздничная, выходная неделя. Всё забудется, а Валентина одинокая, слегка перепившая женщина. Наверняка, ей уже самой стыдно!
Но на другой день Михаилу пришлось отключить телефон из-за атаки смс от поварихи. Торопливо удаляя, мужчина чертыхался: "Что она вообразила себе? Какая моя тайная страсть к ней?!"
Встреча Нового года - привычно вдвоём, у телевизора, под "селёдочку в шубе" и рюмку-другую домашней настойки, оказалась отравлена беспокойством. Как и все праздники. Звонки в дверь, на домашний телефон или на мобильный Зине, пугали Михаила Ивановича.
В сумерках за окном, какая-то женщина, задрав голову, смотрела на окна. "Валька! Пришла закатить скандал! Наговорит всякого и Зина со мной расстанется. Прощай, привычная, семейная гавань!" Женщина за окном оказалась знакомой жилички с верхнего этажа. Она просто ждала, когда выйдёт подруга.
"Параноик!" - отругал себя Михаил Иванович. Но в первый же рабочий день, понял, что цепкие коготки заинтересованной поварихи и не думают его отпускать. Валентина стала говорить ему "ты." Выглядывая из столовой, кричала:
"Михаил Иванович, ты У МЕНЯ сильно оголодавший?"
Их случайная, совместная поездка в такси, обрастая немыслимыми подробностями, загуляла по офису, как анекдот.
Рабочий регламент повара заканчивался раньше на пару часов, и дежурный водитель доставлял женщину к дому (такая привилегия от руководства). Но теперь, по хозяйски, с верхней одеждой и сумкой, она расположилась в личной бендежке Михаила Ивановича.
Несла из-за приоткрытой двери всякую чушь, пила чай и пугала мужчину обещанием:
"Мы долго таиться не будем. Сходим на пару свиданий, скажем на концерт, в кино ... до поздна. Твоя заинтересуется, спросит и тогда ты ей признаешься. Нам ничего от неё не нужно. Только твоя свобода, Миша!"
Бросив пост, Михаил Иванович вошёл в личное пространство (теперь нарушенное) и плотно закрыл за собой дверь. На лбу мужчины выступила испарина, в ноги ударила дрожь, но голос звучал решительно:
"Вы об чём это, Валентина э-ээ Николаевна? У меня свидания с одной женщиной были - моей будущей супругой. По киношкам и концертам лет сто не хожу. Пустая трата денег и времени. Свободным от Зины быть не хочу...."
Длинный нос Валентины Николаевны покраснел, глаза слезами наполнились.
Прошептала с ноткой трагизма: "А тогда зачем вы меня перед всем офисом опозорили? Теперь мне вслед буду кивать: "Вон та, которую специалист по безопасности бросил!"
Михаил Иванович изобразил что-то пальцем у виска: "Кому мы нужны, Валентина Николаевна? И не позорил я вас, не придумывайте. Случайно в такси вместе ехали. Вы его и заказали.
Повариха закатила глаза: "Как вы, мужчины, коварны! Да, если б не посылаемые вами флюиды, я бы ни за что не решилась!"
"Мои "ФЛЮДЫ"? Это типа голосовой почты, что ли? Ничего я не посыл. Спам, наверное!" - отговаривался Михаил Иванович.
Валя просветлела лицом и засмеялась. Неожиданно заговорила искренне, без фантазийных накруток:
"У меня на вас не сразу сердце откликнулось, Михаил Иванович. Эта ваша невзрачность, белёсость - ни бровей. ни ресниц. Губы пельмешками. Только, что фигура представительная. В общем, "поставили медведя за кассу!"
Сама-то я пищевой техникум закончила, в ресторанах высокого разряда работала. И муж, покойный, был не лыком шит. Родить не довелось. Живу ... с канарейкой. И вдруг рассмотрела: вы из бывших советских! Таких сейчас старомодными называют.
Знаю: я не классической красоты, но уж всяко лучше вашей жены! Моложе! Готовлю шедеврально. Вы с ней в болоте привычки погрязли, Михаил Иванович, а я вас вытяну!"
И взглянула с таким выражением женской слабости, что любой рыцарь тут же бы сбросил доспехи. Но Михаил Иванович не поддался, хотя что-то такое, жалостливое, почувствовал. Из-за одиночества с канарейкой. Сказал виновато:
"У меня Зинуля, многолетняя, дорогая привычка. Вы обманываетесь во мне, Валентина Николаевна. Я скучный человек и "болото" своё люблю. К тому же, весьма нездоровый. Энурез, лунатизм и у "нервного патолога" состою на учёте. Головой сильно ударился. К чему вам такой?"
Валентина растерялась."Вы наговариваете на себя, чтобы от меня отвязаться! И как мне теперь работать, ходить мимо вас каждый день?"
За дверь раздался требовательный голос начальника отдела кадров: "Это что за нарушение трудовой дисциплины, Михаил Иванович?!" Распахнув широко дверь, вышел: "Здесь я, Антон Максимович."
Выхватив из пачки белый лист, что-то торопливо написал и протянул начальнику ОК. Это было заявление об уходе. Антон Максимович опешил:
"Ну, дела. Я же просто сделал вам замечание. Понимаю, у вас с Валентиной Николаевной отношения развиваются. Прошу перенести их порог фирмы. И всё - работайте на здоровье!"
Но Михаил был настроен безвозвратно и категорично. Отработал, как положено, две недели, не поднимая глаза на сотрудников. Выдержал совет от медика фирмы, как народным средством приостановить энурез.
В последний день передал ключи и журналы учёта посетителей вновь принятому специалисту по внутренней безопасности. Судьба его берегла: Валентина Николаевна была на больничном.
Зинаида, узнав про увольнение мужа, недоумевала и ахала. Михаил пытался рассказать про влюбившуюся в него женщину, но жена обиделась:
"Ну, что болтаешь? По заводу скучаешь - так и скажи! Но только не в прессовщики, Миша!"
С месяц он всё-таки поленился. Смотрел телевизор. Читал халявную прессу - сосед покупал много газет и потом отдавал их Михаилу Ивановичу, в обмен на сушёную рыбу - сорожку (летний улов).
Поджидал, с нетерпением, Зину с работы. Всё также заводская, она теперь заведовала кладовой спецодежды. Вместе обедали - "кислые" щи, винегрет Абажур - ветеран, создавал не яркое, уютное освещение. Всё снова стало хорошо и привычно.
С местом работы непонятки? Так Зинуля уже узнала в отделе кадров завода - Михаила Ивановича брали с первого числа "на ворота" в механосборочный цех. Почти, как "специалист внутренней безопасности," сидишь в будочке, и вовремя нажимаешь на кнопки, выпуская гружёный транспорт.
от автора: Мишу можно считать скучным человеком, а можно - основательным. Он из тех, у кого при расчёте на кассе в супермаркете, можно прочесть на лице вопрос: "Это старыми деньгами или новыми?!" Ну, вы понимаете, направление мысли.
Увидев пуговицу на дороге, он её непременно поднимет. Дома вымоет и положит в пожелтевшую от времени шкатулку - вдруг пригодится? У Миши золотые руки. Без современных "лайфхаков" от плотницкого (слесарного, сантехнического) дела, он творит ими чудеса с помощниками из советского набора инструментов.
Он не герой современного времени. К тому же, уже пенсионер. Человек привычек. Весьма неплохих, хотя и частично рутинных. Изложенное в истории, с ним случилось в действительности. После сотрясения, ушёл с производства, подавшись в офисную охрану. На него положила глаз повариха дирекции.
Вы прочитали, как это происходило. Я лишь, привычно, реальную суть превратила в "картинку."
Благодарю за прочтение. Голосуйте, пишите отзывы, подписывайтесь. Ну, вы видите, что другие авторы тоже упорно напоминают об этом. Такая постанова. Лина