В далекие студенческие времена я отправилась записывать «Уральский фольклор!» Предстояло написать курсовую работу и защищать ее перед очень серьезной аудиторией.
Поэтому к заданию пришлось отнестись добросовестно. Нужно было не только записать какую-то сказку, песню, легенду или частушку, но и указать паспортные данные носителя этой бесценной информации.
Указать не только фамилию и имя, дату рождения, профессию или род занятий, но и речевую ситуацию, в которой она была получена или случайно услышана.
В конце шестидесятых годов в маленьком Уральском городке, населенном десятками разных национальностей, отыскать коренных жителей – «бурундуков», как их в шутку называли, было непросто! Да и не пристанешь же к незнакомому человеку с просьбой спеть или рассказать…
Уральцы не будут подобно героям «Кавказской пленницы» произносить витиеватые тосты, запивая их вином.
Помните Шурика, который в поисках Кавказского фольклора попадал в десятки смешных и опасных ситуаций?
Уральцы не столь словоохотливы и откровенны! Но мне повезло! В детском саду работала поварихой тетя Дуся. Вообще-то ее звали Евдокией Ивановной, но так никто к ней не обращался.
Тетя Дуся была настоящей поварихой, с ярко-румяными пухлыми щеками и необъятной ширины талией, которая при небольшом росте казалась совершенно не нужной.
Звенели стаканы на алюминиевом подносе, дребезжали стопки тарелок, когда она просто проходила мимо:
Я девчоночка-уралочка,
У нас пушинок нет!
Когда я иду по залу.
Прогибается паркет!
Все обиженные и расстроенные находили утешение возле нее, мягкой и теплой: ребятишки переставали плакать, взрослые успокаивались и забывали обиды!
Вот к ней я и пришла со своей заботой: нужен фольклор! А взять негде…
Тетя Дуся сразу объявила, что раз нужен, значит, найдем! А потом стала спрашивать: «Что это такое – фольклор?»
Очень она обрадовалась, когда узнала, что частушки – это тоже фольклор»…
Помните, в пьесе Мольера «Мещанин во дворянстве» милейший господин Журден чрезвычайно обрадовался, когда узнал, что все люди говорят ПРОЗОЙ!?
Так и тетя Дуся обрадовалась, что «этого самого фольклора у нее писать - не переписать», вот только без компании и без «стопочки» она не споет – не вспомнит! Ведь каждая частушка – это какой-то момент жизни, а не просто так…
Так что если я хочу частушки записывать, то надо вечером к ней в гости прийти, а уж компанию она сама соберет, и шаньги напечет с картошкой и черемухой.
Если вы не знаете, что такое уральские шаньги, то значит, не едали вы настоящей вкуснятины! Совершенно особенные ватрушки с картошкой, залитые сметаной, и с черемухой, от которой и губы, и язык становятся фиолетовыми… Остановиться и не есть эту потрясающую огненно-горячую вкусноту совершенно невозможно…
Вечером за столом сидела «компания» разновозрастных соседок и тот, о ком Тетя Дуся всегда говорила одинаково: «Сам-от у меня»… А дальше шла какая-нибудь смешная история…
«Сам-от у меня» оказался маленьким и тощим, каким-то рыже-пегим, маленькие глазки из-под низко опущенных бровей, жиденькие усишки…
В общем, рядом с яркой и полной жизни тетей Дусей он совсем не смотрелся парой… И уж никак не подходило ему торжественное «Сам-от у меня»!
На столе исходили паром шаньги, а гости исходили слюной! В стопочки из графинчика разлили брусничную настойку (неописуемой вкусноты и неожиданно крепкую).
Графинчик был маленький, добавки не предполагалось, поэтому – хочешь – сразу выпей, хочешь – растяни удовольствие на весь вечер!
«Сам-от у меня» сидел хмурый: то ли устал, то ли не рад компании… И тут тетя Дуся выдала свою самую первую замечательную частушку:
«Милый мой – картовна шаньга-
Шаньга не помазана!
Ты скажи, картовна шаньга,
Чем ты не уважена?»
Все зашумели, засмеялись… Женщины наперебой выкрикивали или выпевали все свои претензии, ведь у каждой дома был свой «Сам -от»…
До сих пор помню эти смешные и острые частушки… Только успевала записывать…
Так мы подружились… И как-то пожаловалась тетя Дуся, что всю жизнь старалась угодить своему мужу, только ничего хорошего все равно не вышло.
Сейчас-то дети выросли, из дома уехали, совсем от «Самого» житья не стало… «Обижает он меня», - жаловалась мне, девчонке, эта прожившая долгую жизнь хорошая и сильная женщина.
Уж так старалась угодить, готовила все самое лучшее, а ни разу не похвалил…
Перед праздником не спала, чтобы все в доме блестело, печку ночью топила, чтобы утром в тепле на работу собирался… А ни разу «спасибо» не сказал…
Связать, починить, постирать… А он ничему не рад… Сынка да дочку родила, выпестовала… А ему и дети не в радость…
Не пошутит, не посмеется…
И частушку спела тетя Дуся, словно выдохнула:
«Не от чая почернела
Моя чашка чайная,
Не от радости запела
Грудь моя печальная…»
Вы же помните, ведь частушка – это какой-то момент жизни…
Как бы то ни было, но стремление угодить своим близким у женщин не исчезает… Из последних сил, отказывая себе в отдыхе, будут мыть, чистить, готовить, стараясь угодить, порадовать…Да разве только это!
Эту историю рассказала мне соседка.
Недавно она похоронила мужа и еще не вполне осознала, как же ей дальше жить. Выглядит она совсем старой, хотя лет ей не так уж много… Разговорились, когда на сороковой день соседа поминали…
Людей было совсем мало, сидели как-то неторопливо… И она рассказала, что когда поженились, жили совсем не богато.
Да что там не богато? Бедно жили! Ни квартиры, ни денег… Учились оба… А муж уж очень хотел учиться, вот она и «угодила» ему – учебу бросила, работать пошла кастеляншей в общежитии.
Ей служебную комнату дали, зарплата опять же… Тут же в общежитии работа и комната! Радовалась она! Борщи варила, котлеты жарила…
По ночам, когда муж к экзаменам готовился, сидела, как мышка, чтобы не мешать…
А потом узнала, что ребеночек у них должен родиться… Так радовалась…
Только мужу показалось, что слишком рано детей заводить…
И тут «угодила»: не хотела, чтобы дулся да сердился…
Не родился их ребеночек… Даже плакать при муже боялась, чтобы не расстраивать и от учебы не отвлекать…
Потом-то все у них было: и квартира, и все остальное… Дружно жили, отдыхать каждый год ездили, машину купили…
Муж на повышение пошел… А она так и проработала до пенсии в общежитии: сначала кастеляншей, потом комендантом…
Работа неспокойная, но привычная, жалко было бросать. Коллектив опять же хороший…
За мужем ухаживала, как Лягушка-Царевна за Иваном-Царевичем. Соседка вспомнила и засмеялась… Хороший муж был… И подарки дарил… И обнимал на людях…
«Только вот не надо было угождать! И был бы у меня сейчас сынок, - женщина заплакала… - Не надо было угождать… А теперь что ж… Поздно…»
Что тут скажешь? Чем утешишь?...
Это все старые истории – махнуть рукой, да и забыть!
Вот только угождать не надо!
А курсовую работу с частушками я защитила!
