Дивная пора – бабье лето. Природа с удовольствием демонстрирует переменчивый женский нрав: утром – бодрит зябкой прохладой, днем – ласкается теплым пушистым котенком. В воздухе поблескивают невесть откуда взявшиеся серебряные паутинки, как последние летние приветы на пороге тяжких зимних испытаний.
Время подходило к полудню. Тамара с букетиком неказистых гвоздик, вся погруженная в себя, неспешно шла по аллее мимо разнокалиберных оградок. Это была дама весьма зрелого возраста, полноватая, с ярко-рыжими волосами и стрижкой типа бокс, в очках с толстыми стеклами. На ней была светлая шляпка устаревшего фасона, вполне гармонирующая с бесформенным бежевым плащом. Вся эта незамысловатая конструкция прочно крепилась на кривоватых ножках в стоптанных коричневых туфлях. Неожиданно Тамара увидела на скамейке Виолетту. Красивая блондинка, с гордой осанкой и высокой ухоженной прической, из тех женщин, которые, как хорошее вино, с возрастом становятся только вкуснее и изысканнее, неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Тома сперва думала пройти мимо, переждать где-нибудь за деревом, но потом решилась: или сейчас, или никогда!
- Ну, здравствуй, злыдня, – сказала она устало, устраиваясь рядом.
- Здравствуй, Тома, коль не врешь, - в тон ей ответила Виолетта.
- Ты и имя мое помнишь?
- А я все помню…
- Ишь, какая памятливая…
- Да, я такая! А вот что в тебе Георгий нашел, ума не приложу? Замороченная, толстая, некрасивая, это еще мягко сказать…
- Значит, нашел. Тридцать лет вместе прожили, это тебе не кот наплакал…Да, знаю, бегал он по всяким лахудрам, вроде тебя, но всегда ко мне возвращался…
- Ну и я его лет двадцать знаю. Не каждая жена столько с мужем живет.
- А я как о тебе прознала, так сразу хотела разобраться, глаза твои бесстыжие - выцарапать…
- И что же не разобралась, духу не хватило?
- Хватило бы, да я вскорости остыла, подумала: ну, покалечу тебя, а он новую найдет, и что изменится?
- Молодец, и как это ты со своими куриными мозгами дошла до такой глубокой мысли?
Пропустив грубость мимо ушей, Тамара закурила, глубоко затянулась, и как ни в чем не бывало, продолжила:
- Слушай, Виолка, раз у нас такой разговор пошел… Ну ладно, я, доля моя такая, и потом сын у нас, уже и внук есть. А тебе-то, зачем этот козел сдался? Чмо настоящее, алкаш запойный, жмот, да и на рожу: тот еще Ален Делон… А ты ведь баба видная, и, поди, другие ухажеры, не чета Жорику, были?
- Были, были. Да и сейчас, только свистнуть… А вот Жорка, черт такой, впился в сердце, как клещ и не отцепится никак.
- Вот-вот, и у меня такая же ботва… Но я-то хоть знала его еще молодым, не таким задрипанным…
- А как познакомились-то?
- Я тогда работала секретаршей на автобазе. А Жорик самосвал водил. Бойким был, задиристым, ни одну юбку не пропустит, прижмет, бывало, ущипнет и обязательно похабщину какую-нибудь на ухо скажет. Конечно, и я была тогда не такая, - Тома смущенно опустила глаза, будто разглядывая башмаки, и горько усмехнулась. С ним весело было. Особенно голос заводил, низкий, хрипловатый... Да что я тебе рассказываю, сама, наверное, заметила?
- И, правда, и меня он тоже голосом зацепил. Помню, иду я по дороге, а он остановил свою бандуру и говорит:
- Ну, что, красавица, поехали кататься? - Я сразу и растаяла, как под гипнозом, залезла в его замызганный самосвал, и пошло, поехало…
- А ты в курсе, что он в тюрьме сидел?
- Конечно, я по наколкам сразу поняла, да он и не скрывал, даже гордился. Он тут всю местную шпану знает, уважают его.
- Уважают, да не очень. Как-то наехал на соседа, а тот молодой, да ранний, как раз из местных, так отделал нашего Жорика, что он три дня с кровати не вставал, кровью мочился, и не видел ничего, так глаза распухли.
- Да, сейчас молодежь совсем страх потеряла, ни уважения, ни почета старой гвардии…
- Он тот еще гвардеец, все норовит на понт взять. Его побили, а он потом на мне, да на сыне все вымещал. А после вообще оборзел, все грозился зарезать. А Мишка тогда только женился, жену привел. И каждый день такие концерты при невестке. Стыдобище! Анжелка смотрела, смотрела, да и говорит: «Тетя Тома, не надоела вам такая жизнь?», а я: «Надоела, как не надоесть, а что поделаешь?». «А Вы в суп подсыпьте ему чего-нибудь, зачем такой муж сдался?» Вот так современная молодежь проблемы решает…
- А ты что?
- Я говорю: «Дура, как только такие мысли могли в голову прийти?»Потом и сын начал к рюмке прикладываться. Из-за этого они и разбежались, сама подумай, как жить в таких условиях? Анжелка ушла и внука забрала…
- Что, вот так всегда мрачно…и никакой радости?
- Да все было, и радость была, особенно первые годы…
Тома замолчала, задумавшись, будто вспоминая то счастливое время. Потом встрепенувшись:
- Сейчас только подумала, а ведь Георгий не такой простой человек, как кажется. Хоть он бога и не очень жалует, но господь его все равно хранит. Случай был, достала ему путевку в круиз на «Адмирале Нахимове». А он проспал и не поехал. Представляешь! Это был как раз тот рейс, когда «Нахимов» утонул. Я думаю, не случайно все это. И не проспал он вовсе, а почувствовал опасность, или бог знак какой подал…
- Ничего себе, а я и не знала про этот случай.
- А он не любил его вспоминать, хотя и хвастун редкий.
- Да, уж, его хлебом не корми, дай только про подвиги рассказать. Но про жизнь с тобой мало рассказывал. Да нам и не до разговоров было…
Виолетта хихикнула, пытаясь уязвить Тамару, но та словно не заметила:
- Конечно, согласись, он еще тот подарок. Любил поработать, особенно поспать. Гнали его везде в шею. Только на самосвале задержался. Там график был, как раз для него: сутки работать, двое отдыхать. Вот день отработает, потом сутки пьет, на третьи отсыпается, готовится выйти в смену. Но тоже не удержался, куда-то не туда заехал, или налево что-то там толкнул, в общем, поперли. Потом таксопарк, маршрутка, бомбил немножко, и все, приехали, встал на прикол. Тут еще деньги шальные привалили, он и ушел в хронический запой.
- А что за деньги, если не секрет?
- Да сейчас уж какой секрет… Он свою мать забрал к нам, ее двушку продал, купил жигуленка, а на оставшиеся деньги думал, заживет беззаботно, но пропил их за год. Попытался бомбить, но тоже – мимо. Не мог даже на бензин заработать, зато регулярно стукался, ремонт, запчасти, короче, не доходы – одни слезы. Кое-как продал бедняжку. Но этих денег тоже ненадолго хватило. После осталась только мамашина пенсия… А мать уже совсем старая была, впала в полный маразм, неуправляемая, даже за собой не могла ухаживать. Все на мне. А Жорка все пытался сук отпилить на котором сидел, орал на старуху, предлагал в дом престарелых сдать, но я не дала. Слава богу, забрал к себе, не дал Георгию согрешить и в этом. А я уж к тому времени тоже не работала, зачем за копейки работать? В общем, жили на мои сбережения, я еще потихоньку свои украшения продавала, раньше у меня этих цацек навалом было, от матери остались. Немного знахарством подрабатывала. Мои бабка и мать известными в городе целительницами были, не одну женщину материнством осчастливили.
- Тома, это ж подсудное дело!
- А что тут такого? Это даже не знахарство, а народная медицина. Они знали старинные методы и рецепты, проверенные временем. И не вслепую лечили. Сначала просили обследоваться, смотрели все анализы и только там, где видели, что могут помочь, брались. Вот страждущие и шли, сначала к бабушке, потом к матери, ну, а как их не стало, ко мне. Конечно, я по глупости не все секреты переняла, но кое-что освоила. Как-нибудь, при случае, покажу фотографии моих пациенток с детьми. Само собой, они меня благодарили. Но этот гад не давал развернуться. Видите ли, они мешали ему отдыхать. А их деньги ему не мешали… Вот такой идиот… Мало того, с этих денег еще выкраивал на своих шалав. Тебе, наверное, тоже гостинцы приносил?
Виолетта обиженно поджала губы.
- Никакая я тебе не шалава. Да, приносил, бутылку принесет, сам ее и выжрет, вот и все гостинцы. Иногда, правда, очень редко, дарил детям шоколадку. Кстати, дети его любили, но не за шоколадку, конечно.
- Смотри-ка, чужих детей привечал, а своему сыну никогда ничего не приносил. Хотя Мишка его тоже по-своему любил, даже гордился во дворе перед друзьями, какой крутой у него папашка, с какими классными татуировками…
- Ох, подруга, поражаюсь тебе, такая жизнь, а ты совсем не озлобилась… Ну, что, выпьешь со мной?
Виола из хорошо початой бутылки разлила водку по трем пластиковым стаканчикам, пододвинула бутерброды с колбасой.
- Помянем! Пусть земля ему будет пухом!
- Пусть! Царство небесное!
Они выпили до дна не чокаясь, закусили.
- А знаешь, Виола, вот прошло уже три месяца, а мне все не верится, что Жоры нет.
- И для меня он как живой…
Тут Тома вспомнила про свои гвоздики.
- Я вот тоже цветочки принесла… Думала здесь прибраться, да смотрю, ты уже навела порядок…
- Да, хотелось пораньше поздравить Георгия с днем рождения, ждал, наверное…
- Я тоже хотела, но ты меня опередила…
- Да хватит нам уже соревноваться, да и делить уже нечего…
- Ты права, общим он теперь стал для нас… И душа его, наверное, сейчас радуется, что мы здесь, и нет между нами никакой вражды…
Они собрали со столика свои вещички, крошки с полотенца стряхнули в траву для птичек, в могилку воткнули стаканчик с водкой, накрытый кусочком ржаного хлеба. Еще раз взглянули на крест с поблекшей фотографией, перекрестились, и пошли прочь.
Они шли молча с просветленными лицами, с легкими улыбками, каждая думая о своем. Спины их распрямились, как будто с них наконец-то упал тяжелый непосильный груз. Закатное солнце, обтекающее женские фигуры, сверкнуло над головами легким венчиком, будто нимбом…
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: