«Я так хочу, чтобы жил
Тот, кто бросит лучик света
В этом брошенный богом мир»
(А.Макаревич)
День 31 декабря в этом году выдался ветреный, холодный. С самого утра по земле мела колючая поземка, ветер пронизывал до костей, снег забивался за шиворот. Погодка была такая, что, как говорится, хороший хозяин собаку из дома не выгонит. Весь народ сидел в теплых домах и квартирах и готовился к встрече Нового года. Что же касается сказочной лесной нечисти, то ей полагалось в предпраздничный день оживиться и постараться по максимуму навредить людям – Снегурочку там украсть или Деда Мороза к детям не пустить – однако весь этот «фольклорный элемент» (цитируя известные стихи Л.Филатова), собрался в теплой избушке на курьих ножках и носу наружу не казал.
Баба Яга лениво щелкала пультом телевизора. В новостях по всем программам – войны, конфликты, коронавирус, в общем – сущий ад. Даже в страшных сказках по Кощея и Змея Горыныча было, пожалуй, безопаснее, чем в этом взбесившемся мире на пороге 2022 года.
- Слышь, Леший! – позвала баба Яга скрипучим голосом.
- Чего тебе, старая? – отозвался заросший мхом Леший, вожделенно поглядывающий на громадную бутыль самогона, приготовленную по случаю праздника. Если бы не строгая Яга, давно они с Кикиморой и Домовым дорвались бы до заветной бутыли. Да и оборотень-волк, очень давно по собственным тайным причинам не перекидывавшийся в человека, охотно составил бы им компанию. Так нет же, хозяйка избушки блюдет традицию – до речи президента и боя курантов ни-ни. Тьфу, пропасть, обидно!
- Чего-чего! – передразнила Яга. – Только о выпивке и думаешь, старый, совсем свои обязанности позабыл. А кто злые козни людям строить сегодня будет?!
Леший уставился на нее мутным взглядом завзятого выпивохи. Кикимора лениво потянулась на лежанке. Худой черный кот, прикорнувший на лавке, приоткрыл зеленый глаз и перевернулся на другой бок. Волк зевнул и лениво почесал лапой за ухом.
- Скучно с вами, совсем разленились, - продолжала Яга, - Поднимайтесь, лодыри! Айда к людям, делом займемся – пакости всякие творить да праздник портить. На то мы и нечистая сила!
- Так ведь 21 век на дворе, давно никто не верит в нас, - пробормотал хлопотавший возле самовара Домовой. – Да люди сами свою жизнь донельзя испакостили – вона, гадость какую по телеку целый день показывают. И без нас в мире полная ж…
Кот проснулся, выгнул спину, выпустил когти и зашипел: бранных слов он не любил. Яга покачала головой, погрозила Домовому костлявым пальцем, потом, кряхтя, поднялась с лавки и замахнулась клюкой на вожделенную бутыль:
-А ну, – гаркнула она, – поднимайтесь, дармоеды, пошли людям вредить - или оставлю на Новый год без самогонки. Ишь, совсем службу забыли, никакой ответственности. Прямо как депутаты-политики окаянные! – и Яга в сердцах плюнула в сторону телевизора, - видимо, просмотр новостей впечатлил старуху.
Угроза остаться без выписки подействовала: вздыхая и охая, Леший и Кикимора, поднялись со своих мест и поплелись за Ягой на выход.
- В такую погоду хороший хозяин собаку…, - заскулил было волк, но Яга строго зыркнула на него черным глазом: «Ты волк, а еще точнее – волколак, оборотень. Так что знай свою службу и не скули. Ишь, собака тут нашлась!» Волк поджал хвост и уныло потрусил к выходу.
Дома оставили лишь черного кота да Домового, в чьи обязанности не входило вредить людям, а лишь следить за порядком в доме. Домовой поглядел в мутное окошко вслед уходящей компании и, шаркая лаптями, потопал в погреб, чтобы, пока скупая хозяйка не видит, побаловать кота сметанкой.
………………………………..
В километре от лесной опушки из пригородной электрички на пустынную платформу вышли тем временем весьма необычная группа – четверо ребят и немолодой мужчина в сопровождении большой лохматой собаки. Мужчина сильно хромал и украдкой морщился от боли, поэтому выйти из электрички ему помогли двое подростков лет пятнадцати – мальчик и девочка, судя по внешней схожести, брат и сестра. Брат был нагружен тяжеленным рюкзаком и парой столь же увесистых сумок, а девочка несла за спиной футляр с гитарой. Мужчина был, без сомнения, учителем – его профессию выдавал слишком громкий голос, привычка постоянно держать всех детей в поле зрения, а также что-то неуловимое, некая «аура», которую невозможно выразить словами, но которую безошибочно «считывают» все школьники на свете и поспешно здороваются на улице, даже если ты работаешь в совсем другой школе и дети не видели тебя ни разу в жизни. Вместе с ними из вагона вышел паренек помладше с ребенком-инвалидом на руках. На платформе он очень бережно поставил ребенка на землю и крепко ухватил за руку, точнее – за короткую культю, поскольку рук у малыша в собственном смысле не было - лишь культи, да еще одна нога была короче другой. Выскочившая впереди всех лохматая дворняжка выглядела этакой «смесью бульдога с носорогом», настолько она была неказиста на вид. Маленький этот отряд двинулся по дороге в сторону леса, однако при этом не производил впечатление ни жалкое, ни убогое. Напротив, они с такой энергией устремились вперед сквозь метущую поземку, настолько оживленно переговаривались между собой, так слаженно приспосабливались к скорости движения своего учителя, парнишки с тяжелыми сумками и маленького инвалида, что производили впечатление какой-то могучей бодрой силы. Неказистая на вид собачка тоже весело рванула вперед по дороге, то и дело оглядываясь, подбегая к людям, а потом вновь устремляясь вперед и в стороны, проваливаясь в снег, подпрыгивая и весело фыркая. В общем, компания просто дышала энергией и устремленностью к цели.
………………………………….
В одной из столичных школ за неделю до праздника учитель русского языка и литературы Иван Иванович, руководивший школьным волонтерским отрядом, бросил ребятам клич – собрать к Новому году подарки и отвезти их в загородный приют для одиноких стариков, носящий какое-то громкое современное название типа «социальный центр. Волонтерский отряд был большой, и обычно в любую поездку отправлялось по 20-30 человек – хоть в приют для бездомных собак, хоть в детскую больницу, хоть в дом престарелых, хоть в приют для бомжей. Но на этот раз Иван Иванович прекрасно понимал: поедет совсем немного ребят. Предпраздничный день, плохая погода, многих не пустят родители. Поскольку к школе их был приписан детский дом, вся надежда его была именно на детдомовских волонтеров. Им не нужно было отпрашиваться у родителей, а директор детдома и воспитатели вполне доверяли старому учителю и не возражали против такой поездки: участие в волонтерской деятельности заметно повышало так называемый рейтинг детского учреждения. Но даже среди детдомовских волонтеров в эту поездку вызвались самые… как бы это сказать? в общем, самые-самые. Остальные остались слоняться по комнатам, смотреть телевизор, вести бессмысленные разговоры ни о чем и приставать к тем везунчикам, у которых волею судеб имелся собственный телефон: дай поиграть. Обычное пустое, бессмысленное времяпрепровождение в детском доме: ребят много, личного пространства ни у кого нет, все передвигаются хаотически, как броуновские частицы и, собственно говоря, даже не могут вспомнить потом, чем занимались целый день.
Иван Иванович детей очень любил, но своей семьи никогда не имел. Всю жизнь прожил с мамой: классическая ситуация, когда мама вначале одна воспитывает сына, а потом оставляет его при себе безо всякой возможности личной жизни. Хотя, возможно, он просто не встретил женщину, близкую ему по духу. Иван Иванович был романтиком-мечтателем, вдохновенно сеявшим «разумное, доброе, вечное», и ни за что на свете не согласился бы обречь себя на тот обывательский быт, которым ему представлялась семья: телевизор, кухонные ссоры, ремонты-дачи-огороды и дети, растущие потребителями. С детства жадно глотая книги, он был потрясен антиутопиями типа «451 градус по Фаренгейту» Р.Брэдбери и «О, дивный новый мир!» О.Хаксли - и всю дальнейшую жизнь посвятил вдохновенной борьбе за то, чтобы такой кошмар не воплотился в реальность. Стоит ли удивляться, что он выбрал профессию учителя-словесника?! Именно в школе он нашел применение своим высоким жизненным идеалам. В школе молодой учитель создал «литературный клуб», где дети могли не только обсуждать книги, встречаться и писателями и поэтами, но и сами пробовать свои силы в литературном творчестве. Его ученики постоянно побеждали на городских и областных олимпиадах и конкурсах юных поэтов и прозаиков. Мечтой почти каждого школьника было, чтобы именно Иван Иванович вел в его классе русский язык и литературу. Он никогда не кричал на детей, самозабвенно любил свой предмет, часто читал на уроках вслух интересные книги и вообще был окружен какой-то особой «аурой» одухотворенности и гуманизма.
В то время, как многих учителей раздражали дети из детского дома (действительно, у многих из них были проблемы с учебой и поведением), Иван Иванович прекрасно понимал, что причиной тому – не «дурная наследственность», а отсутствие родительской любви и заботы. Он готов был до вечера заниматься с этими детьми, подтягивать по своему предмету, да и просто дарить веру в свои силы, в свое право на счастливое будущее. Шли годы, складывались в десятилетия. И однажды он пришел к тому, что детям важны не только добрые слова и добрые книги, но и добрые дела, и к своему любимому детищу - литературному клубу добавил еще одно – школьный волонтерский отряд. Причем самыми «золотыми» его волонтерами были как раз дети из детского дома: сами обделенные судьбой, они были особенно отзывчивы на чужую беду.
Ивану Ивановичу нередко приходили в голову мысли усыновить кого-то из ребят. Однако мама вначале была категорически против, ну, а потом ее «накрыло» старческое слабоумие, описанное врачом Альцгеймером, и сын много лет преданно ухаживал за ней. Умерла она этой осенью. Похоронив и оплакав ее всем сердцем, он снова вернулся к мысли об усыновлении: закончил Школу Приемных Родителей и собрал необходимые документы. Из-за неразберихи и бюрократической волокиты, обычной в таких делах, история с документами затянулась, и в опеку с готовым пакетом бумаг он пришел лишь и в 20-х числах декабря. Там его вначале пытались мягко отговаривать: мол, зачем Вам, холостому пятидесятилетнему мужчине такая обуза, лучше женитесь. Зав.опекой, одинокая молодящаяся дама за сорок, даже попыталась флиртовать с ним. Он проявил упорство – дама изменилась в лице и пустила в ход «тяжелую артиллерию» типа «Еще неизвестно, зачем одинокому мужику дети понадобились» и «Найдем, к чему придраться, все равно откажем». Иван Иванович решил не сдаваться и все же подал свое заявление, пригрозив пойти в суд в случае отказа.
- Вот же кикимора, - мысленно обозвал он даму, выходя из опеки. На рассмотрение его заявления полагалось 10 рабочих дней, новогодние каникулы очень оттягивали срок решения, так что теперь ему оставалось лишь томиться ожиданием и от нервов фантизировать в стиле: до Думы дойду, журналистов привлеку, дачу продам и дам взятку и прочее, и прочее.
Кого именно он собирается усыновить или взять под опеку, Иван Иванович пока так и не решил. Он понимал, что любой ребенок-сирота имеет право на счастье, но все же ему хотелось найти СВОЕГО ребенка,- как он сформулировал для самого себя, «того, кто будет по сердцу мне и кому буду по сердцу я». И вот накануне предновогодней волонтерской поездки ему пришла в голову сумасшедшая мысль: кто поедет, того и возьму. Будучи сам очень добрым человеком, он более всего ценил в людях то качество, которое в душе называл «страсть к добру». Так вот, нужно было обладать очень сильной «страстью к добру», чтобы в такую погоду в предпраздничный день отправиться в глушь, в забытый богом приют для стариков. Буквально за день до поездки Иван Иванович очень неудачно упал, поскользнувшись, в школьном дворе. Даже не подозревая, что сломал ногу, он с помощью подбежавших детей поднялся и тут же застонал от резкой боли. «Пустяк, обычный вывих, - сказал он себе. – Не отменять же из-за этого поездку».
«Лирическое отступление 1». Знаете, дорогие читатели, вот пишу я этот рассказ, а перед глазами у меня стоит образ учителя, созданный В.Тихоновым в фильме «Доживем до понедельника». Люди моего поколения, наверняка, не раз восхищались этим образом. И вот как-то недавно я предложила своим собственным детям для семейного просмотра этот старый фильм. И что вы думаете? Тихонов в этом фильме моих детей… раздражал. Вот их претензии: нарцисс, любуется собой, бестактный - обидел учительницу начальных классов, амбициозный. Особенно возмутило их, что этот «старик», одинокий холостяк, живущий с мамой, влюбился в молодую девушку – собственную бывшую ученицу. Возможно, времена изменились... Но, да простят меня почитатели этого чудесного фильма, я невольно увидела главного героя иными глазами – глазами собственных детей. Поэтому решила своего героя Ивана Ивановича представить несколько другим, не столь отстраненно-рафинированным интеллигентом. Но это так, мысли вслух. Вернемся к нашему повествованию.
Итак, своеобразный анти-волонтерский отряд из нечистой силы под руководством Бабы Яги двигался по лесной дороге с целью сотворить людям как можно больше зла. Надо вам сказать, дорогие читатели, что вся эта нечисть существовала как бы в двух мирах – сказочном и реальном. И баба Яга, и Леший, и все остальные персонажи жили и действовали в мире людей, принося там ничуть не меньше зла. Однако в ночь под Рождество традиционно сам бог… точнее, сам черт велел им пакостить людям именно в своем мифологическом обличье. Ну, вспомните, знаменитую «Ночь перед Рождеством» Н.В.Гоголя – самая что ни на есть колдовская ночь. А поскольку времена изменились и основным «ночным» праздником стал теперь Новый год, то и козни свои нечистая сила уже где-то с век как творила именно в новогоднюю ночь.
Выйдя на лесную дорогу, сей недобрый отряд остановился в сомнениях. Куда податься в столь мерзкую погоду? Народ из местных деревень давно перебрался в город, большинство изб давно пустовало, деревни вымирали. До ближайшего поселка, где и находился тот самый «социальный центр» для одиноких стариков, добираться надо было несколько километров, а до столицы – все пятьдесят. Казалось бы, в поселок ближе. Однако Яга испытывала прямо-таки суеверный страх перед стариковским приютом: мысль о том, куда она, одинокая больная старушка, непременно попала бы, будь она человеком, повергала ее в душевный мрак и была источником ее ночных кошмаров. Именно поэтому Яга была за то, чтобы двинуть в сторону железнодорожной станции и, прикинувшись людьми (а уж волк, надень на него ошейник, как-нибудь сошел бы за собаку), отправиться в богатую возможностями столицу, остальные – за ближний путь и мелкие пакости в поселке.
В это самое время волонтерский отряд Ивана Ивановича вошел по той же самой заснеженной дороге в лес. Две необычные группы приближались к месту встречи.
«Лирическое отступление 2». Вот, уже сижу пишу, а все еще ищу для себя прототип главного героя. Когда-то давно, еще в 90-е годы, мне как школьному психологу довелось работать с одним отцом-одиночкой, профессором, детским кардиохирургом. Получив в 40 лет инсульт, он был брошен на произвол судьбы женой и детьми, и восстанавливался сам, как мог. Вернувшись к работе, он сделал однажды экстренную сложнейшую операцию доставленному по «скорой» мальчишке-беспризорнику лет 8, а потом выхаживал его, просиживая ночи напролет у постели своего маленького пациента. Когда ребенок однажды встретил его счастливой улыбкой и сказал «папа», наш профессор добился развода и подал документы на опеку. И тут выяснилось, что у мальчика есть брат, беспризорничавший вместе с ним. До сих пор у братьев было все вместе, все поровну. Даже селедочную голову, найденные в помойке, братья делили на двоих. Узнав об этом, добрый доктор отыскал и брата – и добился опеки над обоими. Ему тоже задавали тяжелые вопросы типа «Зачем одинокому мужчине маленькие мальчики?» Но это были 90-е, законом в стране стало беззаконие, светлое завтра было объявлено утопией, просторы России кишели детьми-беспризорниками, и детей было довольно легко хоть взять под опеку, хоть купить на органы. Сейчас же, в 20-е годы XXI века, когда мрачная антиутопия стала уже привычным образом жизни, и законы были приняты соответствующие, опека/усыновление превратились для людей в некий неравный бой героя-одиночки с этой самой антиутопией, или, ну, раз уж у нас новогодняя сказка, в бой безоружного Иванушки-дурачка с огнедышащим Змеем-Горынычем.
Кстати, Ивана Ивановича в детстве дразнили именно Иванушкой-дурачком, уж больно он был добрый, доверчивый и мечтательный, что называется, «не от мира сего». Впрочем, ни слабаком, ни трусом он не был, вполне мог постоять за себя и за правое дело, - просто уж очень он верил в гуманные идеалы и в свое предназначение нести их людям. Когда-то в ранней юности, на пике юношеской романтики, отыскал он в небе в новогоднюю ночь самую яркую звезду, нарек ее своей путеводной счастливой звездой и принес ей торжественную клятву - что-то вроде «идти всегда, идти везде дорогою добра», как пелось в одной детской песне.
И вот спустя 30 с лишним лет, он шел по этой самой дороге со сломанной ногой во главе ребят-волонтеров. Ребята, надо сказать, тоже были интересные. Близнецы Надежда и Данька осиротели сравнительно недавно, года три назад. Родители их, горькие пьяницы, отравились - кстати, тоже на Новый год - «паленой водкой» и отправились в мир иной, оставив двоих детей в горе и в полном убеждении, что мир – бессмысленное дерьмо. Никакого иного примера они в жизни не видели, давно опустили руки и плыли по течению своей незавидной судьбы (типичный образ типичного детдомовца), - пока… пока Иван Иванович не обратил внимание на интересный слог, которыми Надежда писала свои сочинения. Он начал зачитывать ее сочинения на уроке вслух, как образец слога и содержания, и девочка впервые в жизни услышала похвалы в свой адрес. Дальше-больше, она вместе с братом, робея, пришла в литературный клуб. И тут-то и выяснилось доселе неизвестное обстоятельство: чтобы как-то уйти от мрачной реальности, брат и сестра… сочиняли вместе сказки и фантастические истории. Причем писала Надежда, а Данька делал иллюстрации. Их тетрадки, исписанные Надиным неровным почерком и украшенные шикарными Данькиными иллюстрациями были, как сразу понял Иван Иванович, поистине шедеврами. Шедеврами, о которых никто до сих пор не знал – ни родители-пьяницы, ни педколлектив детского дома. Было в эти произведениях что-то такое, что сам Иван Иванович затруднялся выразить словами – что-то волшебное, почти мистическое. Будучи атеистом и материалистом, он не мог отделаться от мысли, что эти истории… способны материализоваться. Да, Иван Иванович свято верил в способность талантливых людей менять мир к лучшему, но не таким же волшебным образом…
Попасть в семью у Даньки и Надежды шанса не было никакого – слишком они были большими. Обычно никто не берет в семью подростков, и чем старше дети, тем меньше у них шансов. Во такая печальная закономерность, увы!
Вторая пара детей тоже была, по-современному говоря, сиблингами. Старшего, Мишку, давно бы усыновили, ведь он попал в детский дом лет в 6 и был очаровательным малышом с огромными голубыми глазами и волосами, светлыми, как одуванчик. Ну, просто идеал большинства усыновителей, на полном серьезе ищущих не «хорошего» и не «своего» ребенка, а вполне конкретно - «блондина с голубыми глазами». Не верите? Однако это одна из главных причин, почему большинство детей так и остаются в детских домах. Однако Мишка с каким-то фанатичным упорством отказывался быть разлученным со своим младшим братом Максимкой, который на беду свою родился калекой. Может быть, оттого, что мать пила во время беременности, а может быть, оттого, что ее сожитель, являвшийся отцом детей, спьяну неоднократно бил ее, беременную, ногой в живот. Ну, а скорее всего – оттого, что обезумевшая от пьянства и побоев женщина во время беременности принимала бог знает какую отраву, чтобы избавиться от будущего ребенка.
Так вот, этот Максимка до сих пор не попал в специализированный интернат для инвалидов лишь благодаря своему брату Мишке. Постепенно начали раскрываться необыкновенные интеллектуальные способности малыша – в четыре года он уже бегло читал и с лету учил наизусть длинные стихотворения, в пять запомнил таблицу умножения просто потому, что старший брат и его товарища учили ее вслух рядом с ним. Однако маленького вундеркинда неоднократно пытались оформить в дом инвалидов, в котором подавляющее большинство детей имеют глубокую умственную отсталость. Не то, чтобы администрация детского дома была жестокой, но так требовали правила. Однако Мишка, обладающий страстным, довольно экспансивным и сильным характером, пару раз, глядя директору прямо в глаза, заявил, что покончит с собой, если Максимку отправят туда где у других «слюни текут», и что никто его при этом не остановит. Директор поверила. Голубоглазый блондин обрек себя на весьма печальное детдомовское сиротство, поскольку ни один потенциальный усыновитель не соглашался взять его вместе с братом-калекой. Зато Максимка в результате учился, хотя и на домашнем обучении, но по программе обычной школы. Он приспособился действовать своими культями не хуже, чем обычными руками, умел писать, и в последнее время стараниями Ивана Ивановича имел шанс перейти с общеобразовательной на особую индивидуальную программу для одаренных детей. Программу эту лично Иван Иванович взялся ему составить и «пробить» в управлении образования. Мишка гордился братом, всячески опекал его, при этом сам держался в тени и считал себя человеком весьма заурядным. Кое-как он выучился играть на гитаре, мурлыкая себе под нос какие-то нравящиеся лично ему песни, и полагал, что других дарований не имеет. Для сегодняшнего посещения он приготовил концерт, а Надежда взялась нести гитару, потому что основной задачей Мишки было вести Максимку. Казалось бы, намного разумнее оставить инвалида дома, а не тащить с собой в такую даль. Однако Максимка ни в какую не хотел отставать от брата в добрых делах и подготовил для стариков огромное количество стихов наизусть.
Собачка же попала в эту компанию тоже не просто так: прошлой зимой дети-волонтеры обнаружили возле школы дрожащего всем телом голодного щенка. Вахтерша гнала его прочь, щенок смотрел на детей отчаянными глазами. Дети галдели, гладили его и уговаривали вахтершу пустить его погреться. Они заверяли ее, что они обязательно уговорят родителей и сегодня же заберут щенка к себе домой. Иван Иванович, бывший в тот день дежурным учителем на первом этаже, видел порыв их души и прекрасно понимал, что родители ответят им отказом. К тому же собак он любил. Ну, и предложил волонтерам такой вариант: он забирает щенка себе, но собака при этом будет считаться собственностью всего волонтерского отряда. С тех пор дети то и дело заходили к нему домой поиграть и погулять с собачкой и упросили взять ее в эту поездку: мол, мы же через лес идем, нам собака очень нужна для безопасности)))
И вот волонтеры Ивана Ивановича и анти-волонтеры Бабы Яги увидели друг друга. Дети опешили. Лесная нечисть также казалось растерянной. Иван Иванович, живший по принципу «я отвечаю за все», изо всех сил пытался сохранять хладнокровие и ясность ума, но даже он пребывал в полной растерянности. Лишь собака и волк, не вдаваясь в раздумья-сомнения, ощетинили шерсть и грозно зарычали друг на друга, приготовившись к боевым действиям.
(Продолжение следует)
PS. Сказка написана по мотивам одной вполне реальной волонтерской поездки детей из детского дома 31 декабря в приют для одиноких стариков – с концертом и подарками. Благослови их судьба за этот нелегкий путь «дорогою добра».
Елена Бекетова
Из рассказов Доброго Психа
НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА НАДЕЖДЫ (Окончание).
Итак, вот она – встреча. Добро против зла, люди против нечисти, волонтеры против анти-волонтеров. Ух, ты, страшно – аж жуть))) Сейчас начнется…
- Чу! Человечьим духом пахнет! – запоздало возвестила Яга. Видимо, слегка простыла на морозе, вот и заложило нос от холода – иначе должна была бы тот самый человечий дух учуять за километр, не менее.
Иван Иванович молча глядел на странную лесную компанию и лихорадочно перебирал в уме реалистические объяснения происходящего: перед ними то ли группа бомжей, то ли ряженые. Второй вариант показался ему более правдоподобным, поэтому он решил поддержать игру и с улыбкой прижал руку к сердцу и поклонился::
- Желаю Вам здравствовать, уважаемые фольклорные персонажи! Вы, я так понял, Баба Яга, а это Леший и, кажется, Кикимора болотная… ой! Это вы?! – хотя Кикимора и попыталась отвернуться, но Иван Иванович явственно узнал в ней… заведующую опекой.
- Что, признал, касатик? - усмехнулась Баба Яга. – Никак, имел с ней дело? Не завидую!
Иван Иванович смутился, но быстро нашел объяснение происходящему:
- А, понял, вы от органов опеки едете с волонтерским концертом в приют для стариков… то есть в социальный центр! А мы вот тоже…
Собака и волк зарычали снова, дети схватили собаку за ошейник и приготовились голыми руками защищать ее от лесного зверя, а Баба Яга замахнулась клюкой на волколака - тот поспешно ретировался, поджав хвост и прижав уши. Леший достал откуда-то из-за пазухи кожаный ошейник с металлическими заклепками и поводок-рулетку, пристегнул волка и даже скомандовал ему: «Фу! Сидеть!»
- Далеко ли путь держите, добрые люди? – продолжала беседу Яга.
- Да мы вот, как и Вы, стариков поздравить собрались! – Иван Иванович озабоченно косился на Кикимору из опеки.
- А мы, мил человек, не поздравлять никого, мы зло творить идем, - вступил, наконец, в беседу Леший. – По долгу службы, понимаешь!
Дети поверили в происходящее быстрее своего учителя. И неудивительно, ведь сказка – естественная стихия детства. Максимка потянул своего брата Мишку, углядев возле дерева ступу с помелом, и теперь желал ознакомиться с ними поближе. А Данька поставил сумки на землю и тронул учителя за рукав:
- Иван Иваныч, они это… настоящие.
- Настоящие! – кивнула Баба Яга. – А ты думал, мы ряженые что ли? Обижаешь, мил человек!
- И ступа настоящая! – воскликнул Мишка, вместе с Максимкой ощупывая сказочный летательный аппарат.
- И мы настоящие, и перелом у тебя настоящий, - продолжала между тем баба Яга вполне приветливо. - Сейчас вот посажу тебя в ступу да в ближайший травмпункт и доставлю. Ишь, чего удумал, по лесу на сломанной ноге ходить! Волонтер! Хочешь, таким же стать, как я? – и Баба Яга выставил вперед свою костяную ногу.
Иван Иванович растерялся окончательно. Он так и не успел опомниться, а его уже подхватили под руки с одной стороны Леший, с другой – Надежда. Баба Яга тем временем залихватским свистом подозвала свою избу на курьих ногах. И вот уже вся честна компания оказалась в избе за столом. Домовой поспешно ставил самовар, а Баба Яга, как заправский травматолог, деловито ощупывала сломанную лодыжку.
- Перелом без смещения, - облегченно объявила она. – А будешь дальше ходить – будет тебе и смещение, мил человек. И больничная койка на пару месяцев, а потом больничный лист на полгода. Ну, так что, волонтерить пойдешь или в травмопункт поедем?
Дети кинулись уговаривать учитель ехать в травмпункт и убеждать, что справятся сами – и до приюта дойдут, и подарки раздадут, и концерт устроят.
- Не имею права, - покачал головой он. – Обязан сопровождать Вас и вернуть в детский дом в целости и сохранности.
- Так Вы из детдома, касатики? – ахнула Баба Яга. Леший вздрогнул и чуть не выронил банку с вареньем, которую нес на стол, а Домовой засуетился пуще прежнего, расставляя чашки с блюдцами. Между тем Кикимора с Иваном Ивановичем буравили друг друга взглядами.
- Из детдома, - подтвердила Надежда, и какая-то тень промелькнула на ее лице. Та же мимолетная тень пробежала по лицам остальных ребят. Иван Иванович не столько глазами, сколько своим добрым сердцем почувствовал эту их скрытую боль и поспешил на помощь:
- Это мои самые лучшие, самые золотые волонтеры, - возвестил он.
Домовой разлил чай. Успевшие уже слегка замерзнуть в дороге дети оживились и потянулись за вареньем и пряниками. Максимка прекрасно управлялся своими культями, хотя брат все же помогал ему: наливал горячий чай в блюдечко и всячески подкладывал угощение, подчас забывая взять что-то себе. Согревшись и перекусив, дети оживились и начали рассказывать гостеприимным хозяевам о своем детском доме, о волонтерском отряде и о том, как им интересно ездить с Иваном Ивановичем. Кот давно уже между тем сидел на коленях у Надежды и мурлыкал, а девочка ласково гладила его и чесала за ушами, волколак тем временем пристроился под столом и осторожно брал громадными зубами тайные подачки из рук детей: то пряник, то сушку, то кусочек сахара.
- Вот ведь светлые души, - умилился добродушный по сути своей Домовой. – Я уж думал, перевелись такие в мире людей. А родители-то ваши умерли что ли? Вы уж простите меня, старика, если что не так спросил…
Неожиданно молчавшая до сих пор Кикимора встряла в беседу и противно-скрипучим голосом, ничуть не смущаясь присутствием детей, возвестила:
- Вот у этих, - кивнула она на Надежду с Данькой – умерли, да только по своей вине: меньше пить надо. А у тех двоих, - она равнодушно кивнула на Мишку с Максимкой, - лишены родительских прав за пьянку и драки. И дети по тому же пути пойдут, зря только возится с ними этот блаженный, - кивнула она в сторону Ивана Ивановича. – Я в опеке не первый год работаю, все про всех знаю!
Иван Иванович аж задохнулся от возмущения: «Да как вы можете…», но потом до него дошел смысл ее последних слов:
- Так это и есть заведующая опекой???!!!
- Исполняющая обязанности, - уточнила Кикимора.
- А тебе говорила, мил человек, - усмехнулась Баба Яга, - не завидую, если по делу с ней повстречался. Кикимора и есть! Мы ведь не только в сказочном мире живем, но и в вашем, человеческом, одновременно. Вот Леший, например, лесником работает. Ну, как работает? Пьет горькую да за водку лес налево продает. У Домового маленькая строительная фирма своя имеется, так и называется: «Домовой». Про Кикимору ты знаешь уже. Ну а меня ты, касатик, где только не встречал: вредной бабкой я подвизаюсь. Вот как встретишь во дворе на лавочке старую сплетницу, или в очереди к врачу склочную старуху, или в магазине такую бабку, что на кассе всем мешает и с кассиршей ругается – так знай, это я и есть.
- А волк? – спросил Данька, бросая в зубастую волчью пасть очередной сухарик. Волк радостно замахал хвостом и захрустел.
Яга махнула рукой:
- А, это… Знаешь, есть такой тип людей: невезучие?! Работать брался – с работы выгоняли. В 90-е бизнес решил свой открыть – разорился. Да еще жена ушла. Ну, озлобился человек, плюнул, сказал: «С волками жить – по-волчьи выть», перекинулся в волка, да так и живет с тех пор в лесу. А обратно перекидываться боится, в лесу-то он грозный зверь, а в человеческом мире – так, пустое место, неудачник.
Волк прижал уши и жалобно взвыл. Данька с Надеждой кинулись гладить его по голове, утешая. Даже собака сочувственно вздохнула и лизнула его в морду. Дети зашептались между собой, потом Мишка помялся и выступил от общего имени:
-Иван Иванович, Баба Яга вон какая добрая бабушка на самом деле. И Леший, и Домовой нас вон как встретили и угостили. А давайте им тоже новогодний подарок подарим? – и он кивнул в сторону сумок и рюкзака, сложенных Данькой у порога.
Иван Иванович одобрительно кивнул. Мишка вытащил из сумки несколько пакетов, ароматно пахнущих мандаринами и шоколадными конфетами, и раздал хозяевам:
- С наступающим Вас! Спасибо за гостеприимство.
Яга нерешительно приняла из его рук угощение, как-то странно заморгала и, к общему удивлению, утерла подступившие слезы:
- Сколько веков живу на свете, еще никто подарков мне не дарил. Спасибо, касатики! Видно, мир, и вправду, не без добрых людей.
Домовой и Леший тоже пришли в растроганное состояние, волк энергично замахал хвостом, Кикимора как-то съежилась и насупилась. Видя, что гости собираются откланяться, Яга щелкнула пальцами:
- А ну, Домовой, где у нас тут наливное яблочко да серебряное блюдечко? Подай-ка мне их сюда. Домовой, шаркая лаптями, направился к косо прибитым полкам, заставленным горшками, банками и всяким хламом. Покопавшись немного, подал Яге покрытое пылью блюдце с яблоком. Та вытерла пыль подолом старой юбки:
- А вы не спешите, добрые люди! Доставим Вас к месту прямо в моей избушке, нечего вашему Ивану Ивановичу на больной ноге-то ходить. А пока желаю я поглядеть кое-что. Дети с любопытством уставились на яблоко с блюдечком в ее руках.
- Катись-катись яблочко по серебряному блюдечку, - завела Яга протяжно. Яблочко оставалось неподвижным. – Тьфу ты, пропасть! Опять кот хвостом модем задел, от сети отключил. Интернета-то нету!
Кот виновато мяукнул, слез с колен Надежды, запрыгнул за телевизор и завозился там.
- Ну что, вставил вилку в розетку? – спросила Яга. – То-то же! – и снова нараспев затянула про яблочко и серебряное блюдечко. Яблочко шевельнулось и покатилось. Баба Яга что-то зашептала и заколдовала над ним. Дети столпились вокруг нее и заглядывали ей через плечо. Кот умывался, сидя на телевизоре. Иван Иванович сидел, пригорюнившись: надежды поладить с Кикиморой в роли и.о. 3234узав.опекой у него не было.
На блюдечке между тем появилось какое-то изображение, и чем дальше, чем четче оно становилось. Дети зашумели. Перед ними поплыли сменяющие друг друга картины: вот Данька с Надеждой, уже взрослые, в ореоле славы и в окружении толпы журналистов – они создали новый судьбоносный вид искусства, перевернувший мир: книги, написанные Надеждой и иллюстрированные Данькой, способны оживать и воплощаться в жизнь; вот будущее Максимки - ему вручают Нобелевскую премию за фантастические достижения в медицине, он открыл лекарство против рака, а также нечто вроде «эликсира бессмертия», продлевающего людям жизнь; а вот и Мишка… тут Яга присвистнула: скромному Мишке, так трогательно заботившемуся о братишке и не знающему за собой никаких талантов, предстояло открыть человечеству путь в светлое будущее – мир без войн и социальной несправедливости, тот самый, который давно объявлен утопией.
Баба Яга остановила яблочко рукой и потрясенно уставилась на Кикимору:
- Что же это за детский дом в твоем ведении такой - столько гениев сразу, да еще способных изменить судьбу человечества?
Кикимора пожала плечами:
- Обычный детдом, - буркнула она, - как все детские дома. Глючит твое яблочко с блюдечком. Не бывает такого.
- Сама ты глючишь, - огрызнулась баба Яга, а Леший с Домовым укоризненно покачали головами.
Иван Иванович тяжело вздохнул:
- Так это, и правда, обычный детский дом, бабушка! В каждом детском доме пропадают гении и таланты. И Ломоносовы, и Королевы с Гагариными, и Пушкины с Толстыми. А вот такие, как она – он указал на Кикимору, - не дают возможности им находить семью.
Кот зашипел в сторону Кикиморы, выгнул спину и выпустил когти. Дети помрачнели. А Иван Иванович с горечью продолжал:
- Я Вам подал заявление в декабре, а Вы мне грозились отказать. Я ведь их всех, - он обвел рукой ребят, - взять хочу. А Вы мне: «Найдем, к чему придраться и откажем!»
Все присутствующие, кроме Кикиморы, пораженно уставились на учителя.
- Так Вы нас взять хотите? – спросил Данька, бледнея.
- Вы это всерьез? И Максимку? – у Мишки аж голос сел от волнения.
- Так вот оно что, - со значением протянула Яга, нахмурилась и снова наклонилась над блюдечком: «Катись-катись яблочко…» Теперь блюдечко показывало другие картины совершенно другого будущего - одна страшнее другой: повзрослевшие Данька с Надеждой в компании пьяных собутыльников, внешне уже ничем не отличающиеся от своих спившихся родителей, Максимка в доме инвалидов, Мишка, подсевший на наркотики…
Это были две судьбы – одна, уготованная детям, если Иван Иванович сумеет усыновить их или взять под опеку, и другая – если он этого не сделает. Черный ворон, доселе никем не замеченный и спавший где-то на жердочке в уголке, подлетел к Кикиморе и с силой клюнул ее в темя. Яга замахнулась на нее клюкой.
- А я что, а я ничего, - забормотала Кикимора, закрывая руками голову, - у меня распоряжение такое – одиноким мужчинам детей не давать. Да и не дадут их тебе всех сразу – они же ни сиблинги…
- Чаго? – опешил Домовой, - Не кто?
- Не сиблинги, не братья-сестры все четверо. Закон такой – одновременно давать в одну семью только кровных братьев и сестер. Вот кого-то двоих из них еще можно было бы тебе дать. А сразу всех четверых нельзя, не положено.
- Ага, значит, двоих все же можно! – воскликнул Иван Иванович. – А потом, в следующий раз – еще двоих!
Кикимора снова забормотала что-то про нежелательность усыновления одиноким мужчиной и про министерство, которое ее «не поймет». Тут вмешался Домовой:
- А что ж, Иваныч, знакомой доброй женщины нет у тебя на примете? Такой красавец – и никого нет? Женатому, как я понял, скорее был дали деток. Да и хозяйка нужна в доме. Без хозяйки это уже не дом, а так, общага – ни порядка, ни уюта.
Иван Иванович замялся. Кикимора вновь стрельнула в него глазами, отчего он поморщился. Баба Яга тяжело поднялась и зашаркала к огромному котлу, дымящемуся на печке. Ворон и кот, как положено при главном колдовстве, устроились у нее на плечах. Пошептав что-то над котлом, Яга возвестила:
- А ведь была у тебя зазноба, признавайся, Иванушка!
- Да, у какая там зазноба, так, девочка мне одна нравилась еще в школе, в соседнем классе. Звал я ее вместе в пединститут поступать, но она врачом хотела стать. Все мечтала людей спасать. Машенькой ее звали, - Иван Иванович улыбнулся мимолетному светлому воспоминанию. – Так это дело далекого прошлого, школьная первая любовь. Она, небось, уже давно замужем за каким-нибудь олигархом, не то, что я, старый чудак.
Баба Яга улыбнулась:
Иван да Марья, значит. Вот ты, Иванушка, вроде бы, просвещенный человек, деток учишь. А эту самую, как ее, пчи… пчихологию не знаешь.
- Психологию, - машинально поправил учитель словесности.
- Ее самую, - подтвердила Яга. – Да разве красны девиц, что мечтают людей спасать, за олигархов замуж выходят? Погляди сюда, сердешный ты мой, - и Яга указала пальцем на варево в котле, - одна-одинешенька твоя Марья, как и ты. Вот уж точно, Иванушка-дурачок!
Учитель, так и не поверивший до конца в происходящее, поколебался, но к котлу все же подошел. Среди булькающих пузырьков жидкости разглядел он что-то такое, что буквально ошарашило его, и он в растерянности взглянул на Ягу. Та закивала:
- Едет сейчас твоя Марьюшка на своей «скорой» в этот самый приют для стариков – плохо там одному старичку стало, вот и вызвали 03. А ну-ка, избушка, вези нас до самого приюта, да прикинься автомобилем каким-никаким, хоть BMV, хоть автобусом, хоть грузовиком.
Избушка подхватилась и, лихо перебирая курьими ногами, помчалась вдоль опушки в сторону поселка.
- Не забудь на свадьбу позвать, - наставляла между тем баба Яга. – А потом в бабушки в свою семью возьмите меня, надоело вредной одинокой старухой жить, буду вам дом в порядке содержать да обед готовить. Марье-то твоей некогда будет, врачи «скорой», они вечно усталые да замотанные.
- А меня в дедушки, - вторил ей Леший. – Я пить брошу, лес перестану налево продавать, всю зарплату в дом приносить буду.
- А меня в Домовые, буду ваш дом от беды охранять, - подал голос Домовой.
- А меня в коты! – мяукнул кот. – Без кота и жизнь не та.
- А меня в сторожевые псы, - заскулил волк.
Лишь Кикимора хмуро сидела в своем углу, прикидывая, как ей обстряпать дело так, чтобы и всех четверых детей Ивану да Марье отдать, и не огрести неприятности от министерства.
Остановившись перед воротами приюта, избушка, наведя на всех вокруг морок и прикинувшаяся автобусом марки «Мерседес», высадила волонтеров. Там же уже стояла машина «скорой помощи», шофер курил на улице в ожидании врача и фельдшера.
- Идите, добрые люди, - напутствовала баба Яга. – Да не забудь Марье своей сказать, чтобы хоть шину тебе наложила. А уж потом деток до детского дома подвезем, а тебя в травмпункт доставим.
Поднимаясь на крыльцо, дети оглянулись на «автобус» и помахали руками.
- Смотрите, звезда! – вдруг воскликнул Максимка, - указывая своей культей в небо. – День, а видно звезду! Почему так, Иван Иванович?
Действительно, ветер стих, поземка давно улеглась, и на прояснившемся небе хорошо виднелась довольно яркая звезда.
- Будем считать, дети, - ответил учитель с улыбкой, - что это наша счастливая путеводная звезда. – А значит, наш путь верный, и мы сможем сегодня сделать много добра, - с этими словами он толкнул дверь приюта и вместе с детьми вошел внутрь. В спертом воздухе стоял острый запах хлорки, лекарств, болезней и одиночества. Волонтеры рассыпались по палатам, поздравляя стариков с Новым годом, раздавая подарки и пытаясь хотя бы на время перебить этот тяжкий дух вкусным ароматом мандаринов и своей активной заботой. Потом помогли всем ходячим или хотя бы передвигающимся на каталке собраться в тесном коридоре. Для остальных открыли двери в палаты, чтобы тоже слышали концерт. Мишка настроил гитару, Максимка откашлялся перед чтением стихов. В это время Иван Иванович провожал доктора Марию Сергеевну до «скорой» и договаривался сегодня ночью вместе встретить Новый год. Мария Сергеевна смущалась и сияла одновременно и обещала поделиться с ним планами создать свой маленький приют для одиноких стариков, где хотела окружить их старость искренней любовью и заботой. Иван Иванович тоже обещал рассказать ей свои планы усыновления детей. Оба успели подумать, что их планы вполне сочетаются друг с другом.
А в это время Надежда наблюдала за ними из окна и, подмигивая Даньке, бережно проверяла у себя в кармане свернутую трубочкой тонкую ученическую тетрадку, в которой она всю ночь писала эту волшебную сказку, а Данька делал свои чудесные иллюстрации. Под самое утро Данька, тщательно доделав последний рисунок, вдруг на скорую руку нарисовал на обложке тетрадки яркую звезду. Ту самую, которая сияла сейчас в небе, несмотря на ясный день, и обещала счастье тем, кто в этом обезумевшем мире все же выбрал «идти всегда, идти везде дорогою добра»
Елена Бекетова
Все сказочные персонажи, разумеется, вымышлены, совпадения случайны.
Мои книги:
«Рассказы Доброго психа»
«Воспитание человечности. Книга для родителей»
«Да будет свет!» (психологическая фантастика)
Вы можете прочитать бесплатно по ссылкам:
https://prodaman.ru/Elena_Beketova/books
https://author.today/u/id606345317/works/edit
или купить в издательствах «ЛитРес» и «Ридеро»
Мои публикации вКонтакте: https://vk.com/id606345317
