Киру снился пожар. Огонь трещал, опалял жаром лицо и руки. За шумом пожара кричали люди. То ли звали на помощь, то ли спасались и спасали. Кир сел, нащупал сумку в изголовье, просунул в её лямку голову и... открыв рот для крика, промолчал.
Он забыл, как её зовут. Помнил светлые волосы и низкий рост, и лицо видел перед собой... Имя? Как её имя?
- Маг!! - докричались с той стороны огня, и Кир повторил:
- Маг! Ты где?! Маг?
- Я-то здесь, помоги мне, рогатый!
Кир заозирался:
- Чем помочь?
- Проснись! Рогатый!
Кир открыл глаза. Белый сводчатый потолок затянуло дымом. По потолку и дыму скользили и прыгали огненные отсветы. Пахло свежесожжёнными дровами, и где-то кто-то орал. Шумели, как в базарный день на площади. Кир закрыл глаза. Доспать. Не туда проснулся.
- Кир Керата! Мне нужна твоя помощь, проводник!
Начало тут
Кир сел. Голова закружилась, он придержал её ладонью и наконец увидел живого мага.
- Как тебя зовут? - мир ещё казался мягким, будто Кира завернули в мягкое и прозрачное. Нереальный мир, полусон.
Маг бросилась от него к окнам. За окнами почему-то было светло. Ало-жёлтый закат... Почему закат? Рассвет? Нет, рассвет не бывает таким ярким.
Маг, встав на банкетку у окна, пыталась дотянуться до задвижки, удерживающей внутренние ставни открытыми. Окна высокие, полукруглые вверху. Их можно было прикрыть крепкими деревянными створками. Маленький рост не позволял дотянуться даже в прыжке. Она подпрыгивала и злилась. От злости даже румянец появился на щеках. Будто мазнули розовым по скулам.
- Помогите же мне!
Она остановилась и посмотрела на Кира. Серые глаза опять светились. Или показалось? Кир поднялся и подошёл к окну. За окном во дворе слева что-то горело. Кир попытался вспомнить, что там было, но не смог. Прямо перед крыльцом стояли люди. Они шумели и кричали. Можно было разобрать что-то про мага, «выходи ответ держать» и «расскажи, что теперь с виноградом делать?». Кир протянул руку из-за спины мага и щёлкнул, отмыкая задвижку. В этот момент стекло рассыпалось от влетевшего в него камня.
Маг ахнула и дёрнулась, и свалилась. Кир не успел её перехватить, только по платью мазнул, боясь самого себя — не сделать бы хуже когтями. Маг упала на пол. Камень покатился по полу, застучал. Кир выглянул и закрыл ставнем окно. Факелы, косы. Эта толпа сюда не разговаривать явилась. Они пришли сюда, чтобы отомстить за погубленный урожай, голод и возможную гибель близких.
И им всё равно, кому мстить. Маг? Значит, виновен.
Кир оглядел кухню. Задняя дверь выходит в толпу. Передняя парадная открывается на улицу и там наверняка тоже люди. Остаётся окно.
Нагнулся к магу – поднять и вывести отсюда... Но там, куда он тянул руки, уже никого не было. Кухня пуста. Дверь нараспашку.
От двери по полу будто растёкся алый и рыжий огонь. Чётким веером лежит свет от распахнутой двери до стены напротив.
На этот огненный треугольник изредка наползали, танцуя и извиваясь, тени.
В животе у Кира стало очень неуютно.
Открытая дверь — брешь в защите. И маг — там, за открытой дверью. Вне защищающего круга стен.
Кир помедлил у порога и вышел за ней.
* * *
Толпа плотно окружила крылечко. Тёмная стена людей, чуть подсвеченная ало-рыжими пятнами света. Факельные языки от ветра пляшут, как черти в аду, и кажется, что пришедшие тоже пляшут вместе с ними, то появляясь, то снова прячась в темноту. Страшнее демонов в Исподе.
Многие бородатые, одеты в короткие штаны и толстые чулки-самовязы, меховые жилеты поверх рубах или куртки — это окрестные крестьяне-тверды. Бритые или усатые, в камзолах и сапогах — это городские и фермеры побогаче, владельцы больших хозяйств. Таких тут было большинство, насколько Кир мог разглядеть во тьме. Прыгающий факельный свет не позволял рассмотреть лица и фигуры, даже, скорее, мешал. Но играл и бликовал на лезвиях двузубых то ли мотыг, то ли кос. Острые, наточенные с обеих сторон лезвия, одно чуть короче другого, вполне годились не только землю ковырять. Тем более что длинной короткий был на три вершка, а длинный — на все пять.
Кир так и чувствовал эти вершки в своих кишках.
Ветер касается лица мягкой влажной ладонью, несёт запахи тепла и листьев, и оттаивающей земли. Вот только земля оттаивать будет ещё неделю, и весь урожай сгниёт под снегом за это время. Ветер трепет бороды замерших и притихших мужчин, рвёт и полощет полы твердской одёжки.
- Доброй ночи, судари! - голосок сильный, звонкий и молодой, как колькольчиком, развеял морок и принёс пробуждение.
«Судари? Из них судари, как из меня белокрыл!» - думает Рогатый.
Но мага такие мысли не смущают. Она упорно верит в лучшее и знает, что вот эти люди перед ней - «судари». Маленькая женщина стоит на крыльце большого дома. Светлая чёрточка в кругу тёмного и рыжего.
Мужики запереглядывались, неловко стали переминаться с ноги на ногу, и нестройно и басовито поздоровались:
- Доброго и вам, сударыня!
- И вам ночи!
Больше сказать было нечего. А может, никто не решался сказать то, зачем они все, собственно, сюда пожаловали.
