Знаю, как важна конкретика в подобных военных историях, а не пустая констатация факта. Поэтому обратимся к воспоминаниям полковника Литвинова Максима Николаевича, который прибыл в Псков в этот день с группой офицеров по известному уже делу.
"Мы не могли долго задерживаться в городе, но всё же Кирилл Сергеевич приказал ехать к Золингеру... Теперь уже, спустя приличное количество лет, можно называть имена и фамилии наших героев, принимавших участие в разведывательных вылазках, ставших историей. Итак, наша радистка показала дорогу и мы вскоре приехали к двухэтажному деревянному дому и остановились у открытых ворот. Во дворе толпилась группа солдат и сапёров, они ходили по растоптанному грунту в наушниках и исследовали огород на предмет взрывных устройств. На крыльце была хозяйка и показывала солдатам рукой, что-то у дальней стены. У открытой калитки стояла молодая девушка, как потом выяснилось, это была дочь Ивановой - Александра. Она сперва настороженно нас оглядела, даже, я бы сказал, с каким-то неприятием, но потом, узнав о цели приезда немного успокоилась. Антонов хотел придать всему этому действу, произошедшему в Пскове, характер документа, на случай, если ещё кому-нибудь взбредёт в голову из высшего руководства обвинить псковское подполье и наших разведчиков, страшно сказать, в предательстве. Но он не был уверен, что этот странный немец, хотя бы даже этот документ подпишет... Мы оставили радистку в машине для чистоты дела, а сами вошли в дом. Большая комната располагалась на тёмной северной стороне, да ещё окна были завешаны очень плотными шторами. Поэтому господина Золингера, сидевшего за столом, не сразу и разглядели... Нет, не было никаких протокольных неурядиц, кроме той, что нашего Антонова он постоянно называл "герр генерал". Кирилл Сергеевич через переводчика обратился к нему с просьбой рассказать под протокол о интересующих нас событиях, в особенности о гибели полицая. "Я понимаю, и сам всё сейчас напишу... А с девочкой всё в порядке?" Он не забыл о ней спросить, хотя сам находился в подвешенном положении. И тут Антонов произнёс: "Вам от её отца, промышленника Ульриха Миллера огромная благодарность! За то, что помогли ей в трудную минуту и сохранили жизнь". После этих слов немец совсем приободрился, достал с полки свои большие очки и, отодвинув край занавески, принялся описывать события, произошедшие в этом самом доме несколькими днями ранее.
Ольге разрешили войти туда, примерно через час. Она вспоминала потом, что войдя, застала Золингера пишущим за столом в очках с толстыми стёклами и он ей сразу напомнил совушку-сову из детской книжки, которую ей мама подарила ещё в раннем детстве на день рождения. Я, говорит, тут же маму вспомнила, и слёзы защипали глаза. Когда все официальные процедуры были закончены, немец спросил нас, можно ли ему выйти из дома и пойти на кладбище к своей жене. Надо упомянуть тот факт, что с момента ареста наших людей дом Малышевой был под наблюдением, а сами его жители под домашним арестом. Антонов сказал, что не видит никаких препятствий, а потом сам вызвался подвести Золингера и взял с собой нашего секретаря Сашу Прудникова с фотоаппаратом..." (Из воспоминаний полковника Литвинова М.Н. опубликованных в книге-сборнике : "Былинные города. Освобождение." Ленинградское издание - 1969 год.)
Они долго стояли рядом у могилы Ирмы Золингер - Ольга и он, её неожиданный покровитель, дядя Вилли. Нет он не задавал никаких вопросов генералу, который расхаживал рядом у могил и крестов, приказывал всё тщательно зафотографировать, а потом подошёл и встал позади немца.
- Вы хотите спросить, можно ли вам остаться в этом городе рядом с женой? Отвечу - можно! - и Антонов взглянул на Золингера, повернувшего к нему голову. - Переведи мне, девочка, я плохо говорю по немецки... - попросил генерал Ольгу.
Дальше разговор шёл через радистку-переводчицу.
- Ваша квартирная хозяйка не хочет оставаться больше жить в этом доме, где произошло убийство. Сейчас наша сапёрная группа выкопает тело полицая, его увезут... Но Малышева хочет уехать отсюда поскорее и просит вас с ней переехать, если вам некуда больше податься. Это здесь не далеко, на севере Пскова есть небольшой посёлок. Там в своём доме живёт её престарелая родственница, одинокая женщина... И кладбище оттуда недалеко будет, всегда сможете сюда быстро добраться.
- Благодарю вас, герр генерал!.. - Золингер опустил голову и достал носовой платок из бокового кармана.
- А ещё, я думаю, вам необходимо узнать, чтобы всю. жизнь не мучиться подобными вопросами, как на самом деле погибла ваша жена, - и Антонов переступив с ноги на ногу, посмотрел на ухоженную могилку с деревянным крестом.
Золингер поднял красные, уставшие глаза на генерала:
- Да, наверное - да! - коротко произнёс он.
- Мне довелось читать протокол допроса Губерта, того самого вашего общего знакомого, который прибыл с секретным заданием в Ленинград и там попался к чекистам... Он подробно рассказал о том, что ему приказал Райн, ваш бывший военный комендант, устроить несчастный случай для одной русской девушки, она была под подозрением у абвера. В ту ночь, когда ваша жена отправилась к ней - ну, какое дело она там затевала, вы и сами знаете - на Ирме был одет широкий шарф, похожий на тот, что носила Грета. И Губерт принял вашу жену, за ту, что стоит сейчас рядом с вами... Он ненавидел, почему-то эту девушку и не пожалел. Одним словом, их закрыли в бане и подожгли... Он и полицай стояли рядом и слышали, как они кричали и звали на помощь, но!...
Антонов остановился. Золингер сильно покраснел, до синевы на щеках и стал оседать на землю. Он присел на холмик, закрыл глаза ладонями и затрясся всем телом. Ольге пришлось его успокаивать, но не долго, так как от дороги сигналила машина, приехавшая за ними для отъезда на аэродром.
По дороге в город Золингер был молчалив. Антонов вышел проводить его в дом, а Ольга попрощалась с ним ещё в автомобиле. Выходя из дома, генерал напомнил солдатам, выносившим тело полицая Ковалевича со двора, чтобы не медлили с машиной и помогли перевести хозяйке и немцу вещи в новый дом.
- И подберите какую-нибудь работу для старика... Только посильную, посмотрите на его ноги. Он явно не сможет работать со строительными бригадами пленных немцев. пусть где-нибудь сидит охранником на складе или сторожем в депо... Одним словом, подберите ему что-нибудь! - распорядился генерал, уже отъезжая и садясь в машину.
Долговязый старшина, который следил за ходом сегодняшних сапёрных работ, козырнул в ответ и улыбнулся.
Самолёт поднялся в высокое просторное небо на закате и взял курс на Юг, где сражались части и подразделения двух Украинских фронтов за выход на Балканы.
Уставший генерал был немногословен, а вот его спутники не громко переговаривались между собой, они обсуждали сегодняшний плодотворный день, о котором много раз уже после войны просили рассказать Антонова в своих мемуарах подробнее, но он не любил писать о своих военных подвигах, не любил писать о себе, он написал о войне, на которой воевал, как солдат, защищающий свою Родину от чёрной нечисти. Написал о том кровавом кошмаре, чему был сам свидетелем, но его воспоминания вышли в свет лишь в 80-х годах, спустя сорок лет после Победы! Считалось раньше, что он слишком натуралистично описал ту жуткую реальность и позорные дни нашего отступления в 1941 году. Да, этот человек был непростого характера, он не мог договариваться с чинушами в разных издательских инстанциях, но его слово не пропало, как и слово тысяч других солдат того страшного лихолетья. Эти люди всегда остаются с нами - они были, будут и есть! А иначе, на чём же тогда будет стоять Земля Русская?
(Историческая справка: - Вильям Золингер остался после войны в Пскове в одном из посёлков на северной окраине города. В 1945 году, когда Советские войска освободили Прибалтику, он на некоторое время уезжал пожить в Эстонию к своей сестре, но потом вскоре вернулся обратно в дом к Малышевой. Он женился на ней официально в 1947 году. Нина Осиповна была старше мужа на несколько лет, но это не помешало им прожить всю свою долгую жизнь вместе под одной крышей. Он выучил русский язык и работал на одном из предприятий города в заводоуправлении. Его немалый опыт в организаторском деле по снабжению завода необходимыми материалами, пригодился в мирные дни. Надо сказать, что он был ценным там сотрудником. В феврале 1976 года умерла его жена Нина Осиповна, ей было 88 лет. Золингер пережил её только на два месяца. Вместе с ней, он был похоронен на старом кладбище города Пскова рядом с могилой первой жены Ирмы.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.