Как отразится на обществе в целом и на каждом отдельном человеке то, что нам принес прошедший год? Эта тема сейчас, наряду со всевозможными прогнозами нашего будущего – одна из самых обсуждаемых в просвещенных кругах. Но, что бы не говорилось и не обсуждалось, все участники дискуссии приходят к примерно одному и тому же выводу – наш мир изменится, мы сами изменимся, и ничто больше никогда не будет прежним.
Вот, например, отношение общества и каждого отдельного человека к смерти, которая из чего-то абстрактного и мало вспоминаемого в повседневной жизни превращается у нас на глазах в полноправного члена семейного застолья. Примем ли мы ее, как добрую гостью, введем ли ее нескончаемые потребности в перечень своих рутинных ежедневных дел? И как этот, по сути, возврат к древним культам и первобытному образу жизни будет сочетаться с технологическим и творческим прогрессом, художественными биеннале, тыквенным смузи и мультиварками?
Как это будет сочетаться с простым, казалось бы, бытовым комфортом, который мы только-только еще начали принимать как должное? Не так уж долго, с точки зрения исторической перспективы, мы наслаждаемся центральным отоплением в доме, горячей водой, стиральными машинами, электрическими чайниками и холодильниками. И теперь чья-то недобрая сила снова отшвыривает нас туда, где все это не является само собой разумеющимся, а становится чуть ли не роскошью. И роскошью самого дурного, нечистого толка – роскошью плантатора, попивающего кофе в своей гостиной, пока изможденные рабы трудятся под палящим солнцем на хлопковых полях.
Мы утратили это право – спокойно пить кофе в своих гостиных, не думая о тех, у кого больше нет ни кофе, ни гостиных, ни электрического чайника. Не думая о том, что возможность пить кофе сейчас у нас есть только потому, что тогда, 6 марта у Гостиного двора, мы сделали шаг назад, а не шаг вперед. Каждая эта несчастная чашка кофе – не самого хорошего, впрочем, но хотя бы немного бодрящая и горячая – отзывается и стучит по ребрам не хуже мешочка с пеплом Клааса. Это очень дорогой кофе, за который мы ежедневно платим своим достоинством, своим самоуважением, своим неумением отказаться от собственного комфорта ради других людей.
Можно, конечно, не думать о той неимоверной цене, которую мы сегодня платим за такой раньше обыденный комфорт и благополучие. И у многих получается – им привычно отдавать кусочки души за материальное. Это материальное давно превратилось в крестражи – не будет их, не станет и того, кто их создал. Сложнее тем, кто старался хранить свою душу цельной – а она все равно разорвалась на куски. Крестражами стали каждый обездоленный ребенок, каждая потерявшая дом старушка, каждый проехавший мимо автозак. Вроде бы ты и не делал ничего плохого, а все равно оказался «пожирателем смерти».
Цена комфорта и благополучия становится неизмеримо высокой, и за каждый свой спокойный рутинный день мы платим баснословно дорого. Ничего из привычной жизни уже невозможно воспринимать как должное, и наше простое благополучие превращается у нас на глазах в безумное и неправедное богатство.