Дети-беженцы
Одинокие дети-беженцы
Я часто рассказываю знакомым, что свою карьеру в сфере социальной работы я построила благодаря притоку беженцев в Швецию. Работодатели здесь очень ограничены законодательством и всевозможными налоговыми проверками. Они не могут иметь только временных работников (викарие) и не могут их иметь на протяжении длительного времени, а обязаны предложить им постоянное место работы после какого-то отрезка времени или отработанных часов.
Если же работник имеет постоянную работу с контрактом, то уволить его практически невозможно. Особенно, если работодатель не частное лицо, а коммуна или государство. Это значит, что с недобросовестным или часто болеющим человеком придется работать до его ухода на пенсию (в 65 лет) или пока он сам не уйдёт. Если же относится к такому работнику плохо или как-то ущемлять его в правах, то придёт представитель профсоюза и работодателя обложат штрафами и обяжут полностью восстановить в правах обделённого работника, которого он хотел "уйти".
Поэтому начальники различных служб очень боятся принимать на работу никому не известных иностранцев, которые неизвестно как будут себя вести, а их ещё и не уволишь потом.
Всё изменилось после начала войны в Сирии и огромного потока беженцев в благополучные страны Европы. Их нужно было разместить, а их детям предложить детские сады и школы. Особенно проблематично оказалось для шведов принять детей и подростков беженцев, которые прибывали в страну без родителей.
По шведским законам такие несовершеннолетние беженцы не должны размещаться где попало и на каждого такого несовершеннолетнего должно было быть завестись дело в социальной службе города, куда его поместила миграционная служба. Такого подростка также должен курировать социальный секретарь и он должен быть помещен в приёмную семью или интернат для проживания вместе с детьми в похожей ситуации. Таких беженцев также нельзя выслать из страны в никуда, а только назад к своим родителям или в официальный детский дом той страны, откуда он родом. Если же миграционная служба Швеции даст подростку официальный статус беженца и вид на жительство, то он имеет право пригласить в Швецию своих родителей и других несовершеннолетних братьев и сестёр за счет шведских налогоплательщиков. После этого у всей семьи будет гарантированно безбедная жизнь на социальное пособие.
Большинство беженцев из других стран это знало, поэтому бедствующие семьи из Афганистана, Сомали и других стран с тяжелой экономической и социальной ситуацией решительно посылало своих детей в Швецию, иногда одних, иногда в компании более старших родных и друзей семьи. Многие из этих молодых людей были старше 18 лет, но они легко избавлялись от всех своих документов (если таковые имелись) и говорили, что им 16-17 лет, надеясь на улучшение условий для себя и своей семьи.
Тем не менее представители шведского государства не имели возможности сразу проверить фактический возраст беженцев а также не имели желания нарушать свои законы. Поэтомы спрос на социальных работников с интеркультурельной компетенцией и знанием каких-либо языков, кроме шведского возрос.
Когда я поняла, что мой летний контракт на работу в детской тюрьме больше не существует, то тут же прошерстила сайт местной службы занятости и нашла вакансию социального педагога в интернате для подростков-беженцев в городе Транос.
Работа была также посменной и только на лето, но меня всё устраивало.
Главным было для меня, чтобы работа была по моей специальности и зарплаты хватало на оплату счетов. Начальник интерната, Андреас тепло встретил меня и сразу предложил начинать.В интернат недавно заселили 18 подростков афганцев и одного парня из Монголии. Все подростки были мальчики, так как 99 процентов детей-беженцев прибывших в Швецию без родителей были мужского пола.
Смены были по 12 часов, три раза в неделю. Работа в паре с другим социальным педагогом. Всего нас было 5-6 педагогов и далеко не у всех было специальное образование, один мужчина бы поваром, а другая женщина учителем, но их устраивал график работы и обязанности на этом рабочем месте.
В наш обязанности входило будить подростков по утрам и отправлять в школу, выставить на стол принадлежности для завтрака. Когда ребята уходили в школу надо было убраться на кухне и в общих помещениях, отвести на врачебный осмотр и к зубному врачу одного из подростков (они все должны были пройти этот осмотр по прибытии в Швецию) и записать в электронный журнал каждого подростка как прошёл его предыдущий день, если случилось что-то особенное.
Обедали ребята в школе и в интернат возвращались около 16.00. Они обычно расходились по своим комнатам и отдыхали, потом общались между собой, играли в бильярд или шли на тренировку. Ужин они готовили сами из продуктов, которые мы им покупали. Вообще реально несовершеннолетними и нуждающимися в помощи взрослых там были 1-2 парня. Другие были или взрослыми или рано повзрослевшими подростками, не особо нуждающимися в персонале. Некоторые знали немного английский язык и мы общались на нём, другие прибегали к языку жестов. Уже после 3-4 месяце в Швеции ребята могли объясниться с нами на шведском.
В Траносе я счастливо проработала все лето, а потом летний контракт закончился и я стала искать другую работу с постоянным контрактом и желательно поближе к родному городу.