Начало новой жизни.
Уснуть после ночного побуждения получается далеко не сразу. Зато к утру в моей голове уже намечен план действий, а воспоминания о прошлом оставлены у края подсознания. Сейчас они мне не помогут, только помешают.
Когда в мою комнату заходит уже знакомая женщина, я сижу на кровати нетерпеливо сминая простынь.
— Доброе утро, - приветствую. — Вчера я забыла спросить, как вас зовут?
Та смотрит с недоверием и легким налетом жалости.
— Я Итиссая, целительница, Мэри.
— Приятно познакомиться.
Она заваривает отвар, в её движениях чувствуется сосредоточенность и задумчивость.
— Пей.
Когда с тёплым отваром покончено женщина прикладывает руки к вискам и покалывание беспокоит кожу.
— Что вы делаете?
— Прослушиваю тебя, не разговаривай.
Смиренно замолкаю, хотя язык чешется от зудящих вопросов.
— У тебя серьезные повреждения памяти, не поддающиеся лечению, - озвучивает она наконец-то диагноз. — Можно, конечно, попробовать к другим целителям обратиться, в столице, например. Что ты помнишь последнее?
— Боюсь, я вообще не помню ничего. Ни кто я, ни где. Вчерашнее пробуждение словно рождение, а до него - пустота. Вы поможете мне?
Итиссая смотрит грустными глазами, которые ну никак не вяжутся с её возрастом. Понимая, что разговор будет долгим, она как вчера подтягивает табурет и сев, выжидательно на меня смотрит.
— Кто я?
— Мэриэль Тёрнет.
— Где мои родители?
— Ты сирота.
Проглатываю эмоции от этой новости, наверное, это к лучшему, меньше привязанностей и больше свободы действий.
— Я живу здесь?
— Нет.
— А где?
— Раньше, в приюте города Морроль. А где сейчас - я не знаю. Ты была у нас в деревне проездом, на постоялом дворе упала с лестницы. Хозяйка двора вызвала меня, и я принесла тебя к себе на время лечения.
— Тогда откуда вы знаете мое имя и что я сирота из приюта?
— Из документов. Там указано имя, возраст и приложено выпускное письмо с аттестатом.
— Значит мы с вами не знакомы... - бормочу под нос. Получается и про уродливое клеймо на руке спрашивать смысла нет, оно выглядит полученным давно.
— Перед падением ты заходила в мою лавку, интересовалась травами и настоями, тогда и имя мое уже спрашивала.
— А у вас нет идей, куда я могла направляться? Может в столицу?
— Та нет, столица по другому тракту ближе, - задумчиво подняв глаза к потолку, рассуждала целительница, — в академию могла, как раз скоро зачисление и по возрасту подходишь, да и шла ты на восток. Только вот я дара не почувствовала, в не магическую собиралась поди. Однако точно только тебе одной и ведомо, на мои догадки не полагайся.
— А есть у вас карта или книги по истории мира? Я же вообще ничего не помню, даже кольцу в небе вчера удивилась, - напомнила я Итиссае.
— Эх, бедная. Тебе бы в приют воротиться, там поболе моего знают. Книг нет, карту дам, так и быть, - вздохнула она тяжко.
— А со мной были вещи? - опомнилась я после долгого молчания. Женщина уже встала с табурета и шла к выходу.
— На постоялом дворе остались, деточка. Завтра сходишь, а сегодня ещё отдыхай. Я в лавку пойду.
Целительница удалилась.
Легко сказать отдыхай, я на месте усидеть не могла, да и природные потребности дали о себе знать.
Я вышла из комнаты в длинный тёмный коридор с несколькими дверями. Открывая поочередно каждую, обнаружила кухоньку с печкой, каморку, ещё одну спальню и заветную комнату с удобствами. Унитаз напоминал воронку, состряпанную из цемента. Вверх шла трубка и венчалось все бочком и торчащим из него рычажком. Раковина была более широкой и плоской версией унитаза, на месте крана лейка как у душа с рычажком сверху. В целом все понятно на интуитивном уровне, оставалось надеяться, что и дальше будет так.
Я вернулась в свою комнату и отыскав стопку вещей, сопоставив размер платья и обуви с собой, надела.
Платье из плотной грязно-зеленой ткани с мягким корсетом и юбкой в пол намекали на то, что в жару с меня сойдёт семь потов, но выбирать было не из чего. Обувь - коричневые сапожки по щиколотку на шнуровке из дубленой кожи, показалась удобной. Закончив переодевание, я снова вышла в коридор уже разыскивая дверь на улицу.
Время было раннее и прохаживаясь недалеко от дома, встретить никого не удалось. Я пошла по истоптанной дороге наугад, и вскоре наткнулась на вывеску с изображением булки хлеба. Мое появление внутри обозначил перезвон колокольчика на двери.
— Здравствуйте! - я подошла к мужчине за прилавком. — Можете подсказать, как пройти к постоялому двору.
Мужчина окинул меня взглядом, раздумывая отвечать или нет, ведь покупать я ничего не собиралась. Наконец, мои жалостливые глазки, надо же пользоваться внешностью, смягчили его, и он услужливо объяснил маршрут.
Постоялый двор - огромный дом с пристройками и постройками в окружении забора, манил поскрипывающей вывеской с криво выщербленным названием «Тёплый стан».
За стойкой внутри аскетично обставленного заведения стояла широкоплечая женщина с толстой рыжей косой. Завидев меня, она осенила себя каким-то жестом, на манер крещения.
— Доброе утро, вы меня помните?
— Вот Итиссая рукастая! А я думала помрешь! Помню, такое забудешь! - запричитала она. — Быстро на ноги тебя подняли. За вещами пожаловала?
Я кивнула сообразительной женщине. Та удалилась в подсобку и вскоре вернулась с вещевым мешком и накидкой.
— Вот! - вручила мне. — Все уберегла.
Возможно, я должна была её отблагодарить материально, но не имела ни малейшего представления о наличии у меня денег и валюте этого мира в целом.
— Спасибо. Вы позволите мне тут вещи осмотреть?
— Смотри, - повела она плечами и отошла.
Я села за столик в углу у окна. Отсюда видно и вход, и стойку, зато я в глаза не бросалась. Осторожно вывернула на стол содержимое.
Засохший хлеб, белый ком, по запаху напомнивший сыр, вода. Складывая находки обратно внутрь, среди прочего нашла кошелёк. В нем лежали монетки двух видов и размеров. Те, что побольше были серебристые, а маленькие, как из меди - с красноватым отливом. На обороте отчеканена большая корона, под которой светит солнце и двадцать лучиков по кругу.
Второй приятной находкой стала карта и брошюра. На карте страны, насколько я поняла по контуру, были отмечены путь и точки с названиями, среди которых виднелся «Тёплый стан», а финишем была «Магическая Академия Фалькора». Сложив два плюс два стало ясно, что догадка целительницы оказалась верной - прошлая я выпустилась из приюта и собиралась поступать в академию. Но, что, если с переносом души тело утратило магию? Еще одним вопросом стало больше. Я нашла пустую тетрадь и странную ручку, напоминающую перо, но пишущую без чернильницы. Вооружившись, пошла к стойке.
— Извините, - позвала я рыжеволосую женщину, — можно вас?
Та появилась через минуту, на ходу вытирая руки о фартук.
— Что-то не так с вещами? Их никто не трогал! - забеспокоилась она.
— Нет. Все в порядке. Понимаете, после падения выяснилось, что я потеряла память. И совершенно ничего не помню.
Женщина охнула, прижав ко рту натруженные руки.
— И хочу попросись вашей помощи.
— Конечно! Чем смогу?
— Для начала я бы хотела вас поблагодарить за сохранность вещей и что вызвали целительницу. Не словами, материально. Но для этого мне нужно разобраться с деньгами, я даже названия вспомнить не могу. Расскажете?
Кто как ни человек, занятый в торговле, может рассказать о местных деньгах?
— Ну... - Призадумалась та, пошарив по карманам и разложив на столешнице три монеты, каждая крупнее другой. Средняя и самая мелкая были у меня в кошельке. Большая же имела желтоватый цвет с аналогичным гербом.
— Это Единая Валюта. Её используют все королевства из Союза Двадцати Королей. Эти, - ткнула она на самую маленькую, - зовутся льяри, средние - тьяри, крупные кьяри. Десять льяри - один тьяри, десять тьяри один кьяри. Понятно?
Названия были похожие и номинал считался легко. Я кивнула.
— Но как понять, что сколько стоит. Боюсь, с моей пропавшей памятью, я стану находкой для кого-то нечестного на руку.
— Как же тебе объяснить-то, - совсем растерялась та.
— А вы просто назовите примерную стоимость. Например, сколько стоит ночь в постоялом дворе тут и в Фалькоре? Сколько стоит дорога? Провизия?
Морщины на лбу разгладились, и она с готовностью и видом сведущего человека принялась рассуждать, я же только успевала записывать все это в тетрадь. Рациональный подход — вот мой секрет успеха.
— И мой совет тебе напоследок, лучше закупайся ближе к окраине, в центре города дерут по три шкуры! А если остановиться там вздумаешь, у восточных ворот есть таверна «Кутерьма», там хозяева честные, не обманут.
Записав кривым почерком все услышанное, поблагодарила. Писала я, кстати, на родном языке, что не осталось незамеченным для женщины.
— Э-ка! Странно как ты пишешь, что за письмо такое у тебя?
Пришлось быстро захлопнуть тетрадь и сунуть в рюкзак.
— Это секретный язык, мы с детьми в приюте сами придумали, - нашлась я, глуповато улыбаясь. Та в ответ лишь хмыкнула.
— Спасибо за все! Это вам.
Уже немного ориентируясь в расценках, я положила на стол пять серебряных тьяри. — Мне бы на завтра повозку до Фалькора.
— Приходи поутру, один постоялец - торговец, может возьмёт тебя с собой, ему по пути и тебе дешевле выйдет.
Я улыбнулась, выражая этим бескрайнюю благодарность заботливой женщине, чьего имени я не знала, а спросить теперь казалось неловким.
Остаток дня прошёл за штудированием карты. Точно такую же мне принесла вечером Иттисая.
— Что надумала? - после привычного обследования, спросила целительница. — В приют воротишься? За вещами гляжу уже сбегала.
В глазах я прочла укор за то, что вопреки наставлениям не стала лежать.
— Нет, в приют не буду возвращаться. Поеду в академию поступать. Может по дороге что-то вспомню. Вы мне сказали, что не чувствуете дара. Могли бы вы проверить ещё раз? Потому как судя по моим же заметкам, найденным в рюкзаке, я собиралась именно в магическую академию.
— Ох, я в этом не слишком умела, все же самоучка сама-то. Ты лучше попробуй обратится к дару, так вернее будет.
— А как это сделать?
Иттисая осмотрела комнату в поисках. Взгляд остановился на чадящей свече.
— Обычно дар пробуждается годам к десяти-двенадцати. Тогда-то и отправляют детей в специальные школы. Я же управлению училась сама. Вот, - поставила свечу передохну мной. — Затуши.
Я вперила взгляд в колышущийся огонёк, время противно капало, плавящийся коричневатый воск тёк по свечке, но ничего не происходило. Вздох разочарования вырвался из моей груди.
— Нет-нет. Погоди, что-то я почуяла. Ну-ка пробуй ещё! - воодушевилась женщина. — Вдохни. Выдохни и сосредоточься.
Я послушно все повторила.
— Представляй уже потухшую свечу. Как фитиль чернеет, как дымок вьётся от него. Как остывает воск.
От привычного скрипучего голоса не осталось и следа. Слова целительницы были наполнены силой. Как холодные иглы они проникали в моё сознание, выбивая все остальное. Только слова и огонёк. Я моргнула, на секунду закрыв глаза, представляя погасшую свечу, а когда открыла глаза комната погрузилась в сумрак.
— Ошиблась-таки, есть в тебе дар, Мэри. Только учиться управлять заново придётся, - покачала она головой. Свеча же снова мигала вновь вспыхнувшим огоньком.
— Давай ещё раз.
Около, наверное, часа, я гасила свечу, а Иттисая поджигала её. И если мне приходилось подолгу смотреть, что даже глаза слезиться начинали, то целительница даже не удостаивала взглядом свечу, а та уже вспыхивала.
— Ну, хватит. Слабая ты ещё, отдыхай. А у меня дел целая гора, не могу с тобой рассиживаться.
Женщина встала и пошла прочь. С одной стороны, было досадно, так как вопросы продолжали множиться, но досаждать постороннему человеку, который и так потратил на меня уйму времени, совесть не позволила. Я ещё раз потушила свечу, улыбаясь тому, как на этот раз быстро вышло и пошла укладываться. Вставать завтра – раным-рано. Но пробивающийся сквозь мутное стекло окна свет не дал мне заснуть. Я осторожно раскрыла створки и выглянула наружу, разместив руки и голову на подоконнике.
В голубовато фиолетовом небе мигала россыпь созвездий, ни одно из которых не было мне известно или знакомо. Не было там знакомой Луны, что словно Мона Лиза дарит улыбку смотрящим, зато тьму ночи разгонял свет астероидного кольца. Такой же бледный и холодный, как свет Луны. Кольцо мутной полосой делило небо на две части и от вида этого внутри все замирало. Воспоминания о Земном небе, так не похожем на это, привели к старательно отгоняемым мыслям о прошлой жизни. Глупые вопросы, на которые нет ответа: почему все случилось так; что было бы не случись этого; как там родители, друзья; может стоило согласиться на забвение?
Последняя мысль разозлила, согнав тоску. Я жива — это главное. Мне дали шанс прожить жизнь, не совсем свою, но это лучше, чем ничего.
«Поэтому, прекрати распускать нюни, тряпка» - заругала я саму себя. «Живи и будь благодарна!»