Автор: Vir summo ingenio
Врывались, как поток в разлом плотины,
Напором буйным полнокровных сил…
Шекспир. Генрих V
Во времена до исторического материализма, а именно в 1837 году, когда Пушкина только похоронили и задумались о памятнике, а будущая королева Виктория прикидывала, что надеть на коронацию (желательно от Фабиано Филиппи), в городке Мелтон Моубрей, графство Лестершир, Соединенного королевства (Великобритании по нашему) жизнь уже в целом наладилась. Городок находился в жуткой английской дыре между Нотингемом и Лестером, но имел два преимущества. В эту дыру имелась дорога, которая привела в него богатеньких любителей охоты на лис. Выглядело это примерно так:
Однако джентльмен, проведя день в седле, закономерно хотел, затем, отдохнуть душой. В итоге городок потихоньку переключился на обслуживание данных увеселительных мероприятий, а в округе понастроили дач, поместий и замков, которые отличались размерами, функционалом и выпивкой.
«Городок» стал очень не простой, когда стало решительно не понятно – это в канаве местный бомж отсыпается или допустим немного устал Генри Чарльз Сомерсет (7-й герцог Бофорт, 9-й маркиз и 13-й граф Вустер, 15-й барон Герберт и 7-й барон Ботетур, член палаты лордов, кавалер ордена Подвязки и герой Наполеоновских войн).
В общем, в течение 1820-х годов город развивался, строил новые отели и питейные заведения, разнообразил виды скачек и охот, придумывал кубки и другие спортивные способы времяпрепровождения высшего общества. Деньги там тратились невероятные. Отмечались такие невинные развлечения, как оборудовать свои конюшни перегородками из красного дерева или вышить попоны золотом.
Потихоньку все пошло как в известном анекдоте про рыбалку:
— Дорогой, не забудь удочку. — Да ну ее, еще потеряю…
В апреле 1837 года в окрестности городка изволил прибыть развлекаться Генри де Ла Поэр Бересфорд, 3-й маркиз Уотерфорд, 26 лет от роду (кстати, гражданин Чарльз Бересфорд, разваливший Royal Navy на Средиземном море – это его потомок).
Человек был безусловно незаурядный, так как современники его прозвали безумный маркиз, а солидная Оксфордская энциклопедия национальных биографий, оставив энциклопедический стиль, просто характеризует его как «негодяя и землевладельца» (кто не верит - reprobate and landowner).
Как на зло, Наполеоновские войны закончились, в колониях было тихо, Грецию уже освободили от турецкой зависимости и денег, а ближайшая заваруха на континенте была запланирована на 1848 год. В связи с этим энергию было девать решительно некуда.
Ранее, в 1834 году он вместе с виконтом Глендайном арендовал на три года Лоусби-Холл, так что голову было куда приклонить.
Дабы достоверно представить себе дальнейший фильм ужасов, надо до конца обмазать нашего героя красками, поскольку, по словам местного краеведа и в то же время историка, Ивана Бранлова (Jack Brownlow):
“...Он был человеком полный странных противоречий, как записал лорд Уильям Питт Леннокс в своих записках: "Я завтракал в Лоусби-Холле, который тогда арендовал лорд Уотерфорд; там я был удивлен, обнаружив, как много в его сознании хранилось произведений лучших прозаиков и поэтов, древних и современных. Какой решительный контраст составлял его интеллект с теми безрассудными поступками, которыми его запомнили. Некоторые из них можно было бы назвать бессердечными, если бы не щедрость Уотерфорда, который всегда вознаграждал, тех, кто страдал от его шалостей».
Поляна была накрыта, к празднику все было готово.
В среду 05 апреля 1837 года маркиз Уотерфорд, продрав глаза, обнаружил, что с ним находятся достопочтенный сэр Фредерик Джонстон Барт, достопочтенный Чарльз Хайд Вильерс (не сэр) и Эдвард Хорнер Рейнард, эсквайр (тоже не сэр, но по ночам его эцелоп уже бить не может). С гражданами также находились примерно 12 человек примазавшихся (боксеры, художники, проститутки, Джонни из ВДВ из королевской морской пехоты и корреспондент оппозиционного издания (записок не оставил)).
История (и следствие) не оставила точных упоминаний о том, как (а главное где) они похмелялись.
Технически сначала они шарахались к северо-востоку от деревни Уолтем-как-там-на-этом-самом-Уолдс, на главной дороге из Мелтона Моурбея в Грэнтем, где имело место быть поместье, Крокстон-парк, напротив, которого располагался замок Бельвуар, резиденция герцога Ратленда. Далее все произошло строго по Чехову: «…только уж потом, когда от Рыжова выходил, почувствовал в голове… мерцание… Ослабел… Не знаю, отчего…».
Ослабев, компания вырулила к небольшой охотничьей будке, где гости из указанного парка в теории должны были собираться испить чайку и полезно отдохнуть. Технически там имелись ворота, но они представляли из себя знаменитые ворота в пустыню без забора из записок Михаила Николаевича Задорнова «Египетские ночи».
Ворота имели некий юридический смысл, так как по бытовавшим там демократическим обычаям, за хождение взад-назад брали символическую плату. На предложение подать копеечку маркиз решительно отказался и проснулся. Сторож прикинул, что тут по ночам (а уже стремительно вечерело) не вурдалаки шарахаются, а кое-кто пострашнее, и закрылся в своей «сторожке», где стал лихорадочно что-то заряжать (что именно не установлено).
У маркиза проснулся, дремавший в генах военный опыт, с помощью которого, а также скамьи и силушки молодецкой, сторожку (я подозреваю, что там примерно 100 кв. м. было и 2 этажа) взяли штурмом. Замок готовился к текущему ремонту, поэтому в «сторожке» хранились строительные материалы, включая краску. Красную.
Для начала красной краской измазали сторожа, без причинения увечий. Я не знаю, какие нейроны, перемкнули в мозгу у маркиза, но он решил покончить со вражеским злодейским заговором и взять штурмом Мелтон Моубрей. Присутствовавший Джонни предложил разработать план, эвакуировать промышленность и начать с артиллерийской подготовки, но получил от маркиза Уотерфорда леща. Подавив тем самым, военную оппозицию, без объявления войны, ранним утром 06 апреля 1837 года, около 3 часов, силы кровавой английской военщины в лице Уотерфорда, в составе порядка 15 рыл вторглись в городок. Легенды, до сих пор с содроганием пересказываемые из уст в уста, до сих пор передают, что мирные жители были разбужены ото сна сильным шумом. Группа безответственных лиц во главе с маркизом атаковала в направлении центра города. Первый удар приняли на себя части постоянной готовности – 2 (два) констебля города. Их сбили с ног и тоже перемазали красной краской, так как хозяйственный маркиз уволок трофеи с собой. Над городком незримо реяла песня «И Ленин такой молодой…», а штурм только набирал обороты. Для начала красной краской были измазаны все двери по Шеррард-стрит, по направлению к центру города. Легенды рассказывают, что помимо всякой там неучитываемой шелупони, по которой прошелся паровой каток, наступления маркиза, под горячую руку также попали парадные двери домов мистера Нормана (просто мистера) и мистера Берриджа (хирурга), в результате чего были обмазаны как двери, так и высунувшиеся рыла.
Итоговый протокол позволяет восстановить, что помимо просто бесчинств молодецких не учитываемых, также были сорваны дверные молотки с дверей мистера Грея и мистера Корнера. В это время мистер Джордж Бишоп (тоже не сэр) открыл окно и радостно заорал: «Смотрите!». За это ему разбили все цветочные горшки (хорошо хоть не об голову мистера Джорджа). Финальным аккордом предполагалось объявить о взятии города. Для этого маркиза Уотерфорда на руках подняли на историческую фигуру белого лебедя на рыночной площади, которую он решительно также измазал красной краской. Опять-таки легенды города, рассказывают, что большинство домов в этой части города “пошли под откос”. В ходе штурма попутно было разнесено почтовое отделение и разрисован почтовый ящик.
На обратном пути орда культурных людей разбили окно мистеру Холлу (не сэру), перевернули фургон со спящим в нем человеком и выбросили вывеску с Красным Львом в канаву (первый шаг к революции).
Оправившись от первого натиска, Великобритания нанесла контрудар наличными силами (порядка 6 дивизий констеблей). Результатом стало отступление сил Уотерфорда и пленение мистера Эдварда Хорнера Рейнарда, который был помещен к местному участковому отсыпаться.
Да, если бы 3-й маркиз Уотерфорд был в 1815 году в битве при Катр-Бра, то французы бы бежали до самого Парижу. Остановив панику в своих бегущих собутыльниках с помощью кулага, сапога и Аточской богоматери, Уотерфорд повел свое неустрашимое воинство вместе с сэром Фредериком Джонстоном Бартом и достопочтенным мистером Вильерсом (не сэром) на опорный участок ихней полиции, где взломал три замка и разогнал констеблей. Так как на 4 (четвертом) замке взламывание не взлетело, то легкие телесные повреждения были нанесены констеблям Мейсону (не тому) и Кэмпиону (тому), что привело к освобождению политического заключенного. На этом стороны разбрелись.
Неудержимо накатывало утро четверга 06 апреля 1837 года. В этот день должны были продолжиться скачки в Крокстон-парке. Дабы обеспечить спокойствие и порядок в течение дня власти мобилизовали внушительные силы в лице 8 (восьми) специальных (специальных) констеблей, которых привели к присяге для сохранения будущего мира во всем мире. В принципе имелась робкая надежда, что джентльмены удачи проспятся, осознают, что нанесли серьезные ранения блюстителям порядка, раздолбали государственное учреждение (почти тюрьму), в связи, с чем покаются. Но ближе к вечеру неустрашимый Уотерфорд снова пошел в атаку, тени удлинились, а где-то в стороне пел горн и синие огни гуляли по болотам, хотя, черт, это не отсюда. Последовала еще одна ночь беспорядков, где неустрашимо бились с врагом специальные констебли, с подтянувшимися гражданами, которые поняли, что отступать им уже некуда. Кончилось все тем, что мистера Эдварда Хорнера Рейнарда (не сэра), второй раз поместили к местному участковому отсыпаться, на этот раз под конвоем 3 (трех) констеблей, а Уотерфорд ушел огородами. Но не надолго, так как мистера Рейнарда, снова вытащили с кичи, во второй раз тем же самым способом, после чего благородные господа изволили итить идти отсыпаться.
Хмурым утром, 31.07.1837 специально обученные люди собрались для разбирательства, как положено, почти цитирую:
Дерби, вторник, 31 июля.
Перед лордом верховным судьей Тиндалом и Специальным жюри присяжных по делу:
Королева (да, это уже я, Виктория) о судебном преследовании Кэмпиона и других против маркиза Уотерфорда и других подозрительных рыл...
В обвинительном заключении обвиняемым были предъявлены обвинения маркизу Уотерфорду, сэру Фредерику Джонстону, Барту, достопочтенному Чарльзу Хайду Вильерсу и Эдварду Хорнеру Рейнарду, эсквайру, в совершении беспорядков в Мелтон Моубрей, графство Лестер, утром 06 апреля 1837 года, и во втором случае им было предъявлено обвинение в нападении на некоторых констеблей и сторожей при исполнении служебных обязанностей и в по третьему пункту обвинения им было предъявлено обвинение в совершении обычного нападения.
Упреждая вопросы, про справедливый демократичный английский суд, скажу что горожанам (не всем) выплатили некоторые деньги, после чего пошли гулять дальше, с шампанским и принцессами. Ну, Уотерфорд, и раннее запомнился, тем, что на один из судов в качестве свидетеля привел свою лошадь, дабы допросить ее, на предмет того, правильно он ехал или по понятиям…
А теперь в рубрике учим английский язык с Алексом Невски, запомните это выражение: «to paint the town red» - покрасить город в красный цвет, которое вошло язык по итогам указанной двухдневной гулянки маркиза. Нет, это не про то, что Ленин с Джержинским, вышли на Красную площадь, литературный перевод этой милой филологической конструкции означает: «загулял в стельку, лоскуты, дымину, до поросячьего визга, в доску, в усмерть, в дребезги, до потери пульса и т.д.». Применяется в виде: "Билли вчера красил город в красный цвет до самого утра".
В качестве эпилога скажем две вещи:
1) Маркиз Уотерфорд далее решил путешествовать, и занесла его нелегкая в Норвегию, где он попробовал жить как привык. Там при попытке открыть хлебало, он был отоварен местным сторожем тем, что специалисты по холодному оружию классифицировали бы как булаву сложной формы, а по-русски назвали бы «пернач». Сторожу было не привыкать, так как у них там в Норвегии каждый второй периодически красит город в красный цвет. Маркиз выжил, обиделся, но по Норвегии больше не барагозил, а поехал домой.
2) А дома он влюбился. Женщина ему попалась красивая, умная и скромная. Поэтому она сразу решительно заявила, что с бухлом надо завязывать наглухо, а то она ни куда не пойдет. Уотерфорд походил кругами и согласился. И все у них было дальше хорошо, что явственно свидетельствует о положительном влиянии хорошей и умной жены на мужчину. Кстати вот и она:
В живописи историю приступа отразил уже упомянутый художник Алкен, аж в двух полотнах (рисунках), но их я, к сожалению, на просторах Интернету не нашел. И это печально….
ЧИТАЙТЕ по теме:
Быть можно дельным человеком и думать о красе
Ссылка на канал автора:
Рекомендуем, если ищете, что почитать.
Каналы, на которые стоит подписаться!Научно-популярные каналы на Дзене: путеводитель.