Макар Ильич решил признаться дочери. А там, пусть она сама решает - заслуживает он её прощения или нет.
- Понимаешь ... у меня на стороне завязался роман - начал он и замолчал, опустив голову.
Лариса задержала дыхание. Вот так поворот! Отец с матерью всегда жили душа в душу, скандалы в семье случались крайне редко! Таисия Петровна умела сглаживать острые углы, возводимые отцом его эмоциональностью и горячностью.
- Мама знала? - спросила Лариса, хотя и так ответ был ясен. Мама не могла не знать, она очень тонко всё чувствовала и пропускала через себя. Но никогда и никому не жаловалась.
Макар Ильич посмотрел на дочь долгим взглядом и продолжил, как будто в ледяную воду нырнул:
- Я был тогда молод и горяч, мечтал поступить в мореходное училище. Я просто грезил морем и долго болел им, мечтая осуществить задуманное. Но моя мать была почему-то против. Она воспитывала меня одна и никуда от себя не отпускала. Отец погиб на фронте, а она его сильно любила. Всегда повторяла, что я очень на него похож. Больше родных у нас не было и поэтому оставшись одна, мать взяла все тяготы по хозяйству и моему воспитанию на себя. У неё выработался стальной и жёсткий характер. Послевоенные годы были тяжёлыми, но радостными. Страна возрождалась из руин, потихоньку восстанавливалась.
Из деревни мы перебрались в город, мама пошла работать на завод. Вскоре стала передовиком производства. Из обычной рабочей, она вышла в начальницу цеха. Казалось, что её было не сломить пока она не влюбилась в одного партийного работника. Я видел, как она мучилась и превращалась в обычную слабую женщину. Но во мне горел нигилизм, дух противоборства. Вырвавшись из под опеки матери, я рванул в Мурманское мореходное училище. Разругался с ней в пух и прах, обвинил в предательстве. По моему мнению быть счастливой в таком возрасте она не могла. Сорок лет у женщины - это предел. Да даже не в этом суть, разрушая чужую семью, она рисковала всем!
Мама тогда на меня так посмотрела, что я на всю жизнь запомнил её взгляд ... Через несколько месяце её не стало. Оказалось, что она была неизлечимо больна, война и гибель отца, подорвали её здоровье. Я рыдал на её могиле, как тот маленький мальчик, оставшийся один в огромном и жестоком мире. В училище я так и не вернулся, хотя меня приняли. Протоптанная мною тропинка к матери на кладбище, стала единственным смыслом жизни для меня. Я приходил туда и подолгу сидел на корточках, разговаривая с ней. Я долго не мог собраться и взять себя в руки, возвращаясь в одинокую и пустую комнату в коммунальной квартире.
А потом появилась Стеша. Жизнерадостная и бойкая девчонка, внучка моей соседки по коммуналке. Она нацелена была поступить на иняз, имея повышенную тягу к изучению иностранных языков. Мы с ней как-то незаметно сдружились. Я помогал ей готовиться к поступлению, поддерживал её, а она меня. Стеша приехала к бабушке из далёкого Ленинграда, выпустившись из детского дома. Её родители погибли на фронте. Наше дружеское общение очень быстро переросло в первое чувство. Самое чистое и нежное, как мне пришла повестка в армию. Я работал тогда на заводе и учился в обычном ПТУ, не вернувшись в мореходку.
После окончания войны долгое время в армию никого не брали, да и брать было некого. Подрастающее поколение помогало восстанавливать страну из руин военного времени. Мужское население обмельчало в те годы весьма ощутимо. Но в в тысяча девятьсот пятидесятом году, призыв возобновили, мне было на тот момент как раз девятнадцать лет. Стеша провожала меня в армию, горячо заверив что будет ждать. Три года для неё был небольшой срок.
Она то ждала, я не ждал. Меня распределили в Сибирский военный гарнизон, где частью командовал Леденёв Григорий Павлович. Человек военной выправки и стальной закалки. Я сразу понравился ему и он взял меня к себе водителем. Общение с таким человеком открыло во мне многое и я стал совершенно по другому воспринимать эту жизнь, загоревшись в будущем продолжить военную стезю.
Стеша писала мне письма, много и часто. Любовь к ней росла во мне с каждым разом всё сильнее. Она писала о своих успехах в учёбе, о жизни в коммуналке. Читая её письма, я как будто погружался в ту обстановку и был рядом с ними. Самое главное, о чём она мне писала, это то что она исправно ухаживает за могилкой моей мамы.
Для себя я решил, что только она будет моей женой. Никого вокруг не видел, как вдруг однажды Григорий Павлович пригласил меня на праздничный ужин. У его дочери Таечки, было день рождение. Отказаться, значит впасть в немилость перед таким важным человеком.
Таечка поразила меня своей красотой. Небольшого росточка, хрупкая и светленькая. С огромными голубыми, словно небо глазами, она смотрела на меня, каждый раз смущаясь от моего взгляда на неё. Когда она своими изящными тонкими пальчиками, прошлась по клавишам старинного пианино, у меня внутри что-то замерло. Я представил себе нашу деревню, летний июльский дождь и маму, стряпающую пирожки с капустой.
Я ушёл тогда от Леденёвых поздним вечером. Тая не только хорошо музицировала, но и была очень начитана и мудра не по годам. Слушать её нежный и глубокий голос, было одно удовольствие. Мы с ней стали изредка видеться и гулять в парке с разрешения её отца.
Но вскоре ко мне в гости пожаловала Стеша. Она прорвала оборону и заявила о своём кратковременном приезде. Ей предстояла стажировка и поэтому она оказалась проездом через нашу часть. Забыв про всё на свете, я попросил увольнительную в город.
Наша встреча была похожа на бурю, на цунами. Мы не могли оторваться друг от друга, сутки. Я снова погрузился в свои глубокие чувства к Стеше и просил её руки. Она смеялась тогда звонко и загадочно уклонялась от ответа.
После её отъезда я впал в злую депрессию, мне хотелось чтобы поскорее прошёл срок моей службы и я женился на Стеше. Она не была такой ангельской красоты, как Тая. У неё была яркая внешность, вызывающая. От которой бурлила кровь по жилам и хотелось обладать этой женщиной целиком и полностью.
Только у Леденёва были свои планы. Заметив, что его дочь страдает от безответной любви ко мне, он в срочном порядке вызвал меня к себе и поставил перед сложным выбором. Либо я женюсь на его дочери, либо о военной карьере могу забыть, уж он постарается.
Я метался, как тигр в клетке. Я любил Стешу так же сильно, как и хотел посвятить свою жизнь военной стезе. Быть или не быть? Переломным моментом стало письмо моего товарища. Он писал, что за Стешей давно ухаживает какой-то Московский франт, приехавший в наш город на практику. Сочиняет ей стихи, поёт серенады под окном и дарит цветы. Она естественно, поощряет.
Ревность затмила в тот момент мой разум. Я вспомнил, что на моё предложение руки и сердца, она промолчала и уехала рано утром, даже не попрощавшись. Я метнулся к Леденёву и дал положительный ответ. Так, твоя мама стала моей женой.
Она была хорошей женой, мудрым собеседником и моей поддержкой. Но я её так и не смог полюбить. Уважал, да. Но не любил. Потом родился Кешка, ты ... Жизнь завертела. Тесть продвигал меня по службе, задействовав все свои связи и вскоре мы с Таей перебрались в Москву.
Макар Ильич замолчал, крутя в дрожащих пальцах, папиросу.
-Ты её встретил? - Лариса внимательно наблюдала за отцом. Сегодня он открылся ей совершенно с другой стороны. В детстве она даже и подумать не могла, что он не любит маму!
-Да, два года назад. Вы с Яшкой ушли в торгаши и мотались тогда то в Турцию, то в Китай. А я приезжал навестить в садике Олюшку. Там и встретил свою Стешу. Заведующую детского сада, Стефанию Алексеевну.
Лариса до этого сидевшая в напряжённой позе, откинулась на спинку кресла. Так вот оно что!
-А мама как узнала? Неужели догадалась? Или сам сказал!
-Она узнала где-то год назад от какой-то знакомой и сразу поняла, кто такая Стеша. Я делился по молодости с ней своей историей. Тая ревновала меня к прошлому, но никогда вида не показывала. В тот момент тоже. Но стала угасать на глазах, а я сразу даже и не заметил. Встречи со Стешей завертели и закружили меня. Я словно помолодел на двадцать лет!
Когда болезнь Таи стала прогрессировать, я порвал со Стешей всякое общение. Правда!
Макар Ильич снова закрыл лицо руками. Его широкие плечи сотряслись в глухих рыданиях. Он сожалел, что поддался своей слабости. Лариса приблизилась к отцу и положила свою руку ему на плечо.
-Папа ... маму теперь не вернёшь. И содеянного не исправишь. Нужно жить как-то дальше. Я тебя не виню, как мой брат и ненавидеть не собираюсь. Наша мама всегда была мудрее этих низменных чувств.
Лариса обнялась с отцом и они долго ещё смотрели на круглую и жёлтую луну, на тёмном небе.
Продолжение следует.