Темой истории страны я занимаюсь давно и мне больше всего интересны такие периоды как, например 20 – 30 года прошлого столетия. Когда после разрухи создавалось новое государство. Создавали его, по моему мнению, на ходу, исходя из ситуации. На эту тему я стал писать художественные произведения. Как яркий пример того времени, взял село и, основываясь на рассказах очевидцев, попытался создать картину того времени. Вот один из эпизодов, произошедших в период раскулачивания:
"Василий Ильич пил чай перед тем, как идти на мельницу. Хоть помолов сегодня он и не ждал, но проверить ветряк всегда считал каждодневной необходимостью. Про пожар в соседнем селе Панов ничего не знал. Он наливал уже третий стакан, когда дверь распахнулась, и в кухню вошли члены актива. Панов от удивления даже краник у самовара не закрыл. Вода потекла на поднос. Новожилов спокойно подошёл столу и закрыл краник.
– Вот постановление о твоём раскулачивании, гражданин Панов, – сказал он, кладя лист бумаги на стол.
Василий Ильич покосился на документ и тихо спросил:
– На каком основании?
– На основании постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года «О мерах по ликвидации кулачества как класса» твоё имущество конфискуется, а ты, как элемент кулацкого актива, будешь выселен с семьёй в места отдалённые.
Панов опустил голову, а когда поднял её, в глазах его полоскалась нестерпимая злость.
– Ну что же, забирай. Забирай все, все забирай, что нажил своим трудом. Забирай, сволочь. Вон, самовар бери, может, чаю попьёшь. В печи щи стоят. Тоже забирай, авось ими накормишь бездельников. Только мои щи тебе поперёк глотки встанут. Так и знай, Клим. Встанут, тогда вспомните меня и всех остальных, кто своим потом все это заработал.
В кухню вбежала Фаина. Она с воем упала на лавку и запричитала.
– Не скули, – сквозь зубы сказал Василий Ильич, – не давай им повода радоваться нашему горю. Встань, говорю тебе! Иди, собирай детей. В дальние страны поедем.
– Ничего лишнего с собой не брать, только самое необходимое, – распорядился зашедший милиционер, – и прошу без контрреволюционных выпадов, иначе в тюрьму отвезу.
Пановы собрались и вышли на улицу, запруженную народом. К нему подошёл брат Александр. Он жил во второй половине дома. Они обнялись.
– Прощай, брательник, видать больше не свидимся на этом свете, – Панов повернулся к церкви и трижды перекрестился, – прощайте, люди добрые, не держите на нас зла.
Больше он сказать ничего не смог, горький ком подкатил к горлу и из глаз потекли слезы. Семья села в сани и их повезли прочь из села. С тех пор о них никто больше не слышал в этих местах, даже близкие родственники не знали, что с ними стало в дальнейшем."
Так произошло с моим родственником, которого мы больше не видели, но который сумел выжить в ссылке. Что было с ним в Сибири, я тоже описываю, но это уже моя выдумка. Вот один из отрывков:
"Двое взрослых сыновей избежали участи отца, уехав незадолго до раскулачивания в город. Припасы, что успели с собой взять, давно закончились, а то, что давали, не хватило бы и одному ребёнку. Многие лежали больные, вагон разрывался от их кашля и стонов.
– В том углу ночью двое померли, как бы и до нас зараза не дошла, – шептала мужу Фаина, – там уже целая поленница из померших, а выносить не дают. С покойниками едем, матерь божья, до чего дожили. Мёртвых с живыми соединили. Куда хоть едем, Вася?
– А дьявол их разберёт, молчат. Я думаю, что в Сибирь. Все лес, да лес. Раньше разбойников туда ссылали, теперь и до нас очередь дошла. Разбойники нас за место себя везут.
– Что ты говоришь, Вася, какие разбойники?
– Какие царя скинули. Они в Сибири сидели, а как революция случилась, так все оттуда и повылезали. Теперь нами тайгу заселять будут. Только я думаю, что не многие туда доедут, а кто доедет, будет завидовать тем, кто не доехал.
Фая заплакала, мелко крестясь и бормоча молитву. Поезд замедлил ход, дёрнулся и остановился. Дверь вагона отошла в сторону.
– Выходи за водой, – раздался крик охранника.
– Мил человек, у нас тут покойников много, как бы вынести их, – попросила женщина, сидевшая рядом с трупами, уложенными друг на друга, как дрова.
– Не положено, – резко ответил солдат.
– А ехать с покойниками положено? – вступилась другая женщина, – чай не скотину везёте, людей. Доложи начальству, ведь все помрём. Здесь дети, старика.
– Молчать! – закричал солдат, – сказано, не положено, значит не положено.
– На ваше не положено кем-то наложено, – раздалось из вагона."
Однако, не взирая, на все сложности эпохи, жизнь продолжалась, и в ней было место и для любви и для шуток. Вот одна из характерных сцен:
"Дмитрий поздоровался с ними и, присев на сваленные мешки, достал кисет. Лешка как раз подходил к сути дела.
– Смотрю я, братцы, а баба-то в воде как-то странно плывёт. Быстро так плывёт и руками совсем не работает, а сзади неё вроде как винт крутится, – Леха показал руками, как было дело.
Мужики снова засмеялись.
– Никак ты, Леха ей и накрутил винта-то, – подначил его Егор Пименов, сосед Дмитрия, стукнув для убедительности кулаком по колену.
– И тут она подплывает ко мне, – не обращая на Егора никакого внимания, продолжал Леха, – и высовывается эдак из воды. Тут я, братцы мои, так и обомлел. Глазищи у неё зелёные-зелёные, волосы черные, длинные, а титьки как у Машки Коробейкиной, кажная с ведро обливное. Остановилась она таким манером и говорит мне: "Давай я тебя, сокол мой ясный, поцелую в губы твои алые". И тянется ко мне, значит, с поцелуем, вполне убедительно так тянется. Меня как паралич разбил, ни ногой, ни рукой пошевелить не могу.
– Тут Леха не руками шевелить надо, а другим местом, – заржал Егор.
Лешка только досадливо махнул рукой.
– А как только она повылезла малость из реки, тут я и заметил, что у неё вместо ног натурально хвост рыбий волочится. Ей богу, братцы, хвост как у карася, что у нас в пруду водится. Увидел я ентот хвост и ещё больше закаменел. А баба та обняла меня руками и так крепко поцеловала, что я чуть не задохнулся. А она, шельма речная засмеялась и шасть снова в воду и исчезла, как и не было. Я только тогда и пришёл в себя, а как очнулся, так бегом до самого дома бежал без оглядки. Русалка это была, самая настоящая, ей богу, не вру.
– Не мог ты, Леха бегом бежать, никак не мог. Тут ты точно сочинил. Про русалку верю, а по беготню врёшь, как есть врёшь, – снова встрял Егор серьёзно глядя на Лешку.
– Это почему я вру, дядя Егор? – подозрительно спросил Лешка.
– Да с полными штанами хреновый из тебя бегун-то был, – засмеялся Егор, хлопнув себя по коленкам."
В следующей статье я продолжу рассказывать о своей работе. Желающие могут принять участие. Я приму любые советы. Спасибо.
Так гнали кулаков на новые метса жительства.