На следующий день София на работу не пошла. Она решила посвятить день тому, чтобы доказать себе, что она не сумасшедшая. Ведь кто-то приходил к ней днём? Племянник описал человека, отправленного в больницу так подробно, что сомнений не осталось — это он!
За стеклом регистратуры сидела молоденькая медсестра, перед ней лежал журнал. Она постоянно консультировала по телефону родственников больных, и София, стоя перед низким окошком, которое в силу своего положения заставляло её принимать унизительную позу, потеряла терпение.
— Девушка! — постучала она по стеклу, — на меня вы обратите внимание? Я двадцать минут стою!
На самом деле, прошло всего пять минут, но по ощущениям — два часа.
Медсестра закрыла трубку рукой,
— Подождите, пожалуйста! Сейчас закончу и вами займусь!
— Очень надеюсь! — надула губы София.
Закончив разговор, медсестра не стала вешать трубку, а положила её возле телефона:
— Слушаю вас! — изобразила она улыбку.
— К вам вчера привезли мужчину с пляжа, — София промокнула салфеткой вспотевший лоб.
— К сожалению, спасти его не удалось, — девушка опустила голову, — а вы ему кто?
— Как не удалось?! Он что? Боже мой, он что? Неужели...?
— Мне очень жаль, — девушка опустила глаза, и несколько изменила вопрос: — вы его мама?
— Что? Какая мама? Вы в своём уме? Я конечно, в возрасте, но... ему же лет пятьдесят с гаком, мне что, по вашему, семьдесят? — натурально расстроилась София и слёзы сами собою брызнули из глаз.
— Простите, простите, ради бога, я не хотела! Женщина, успокойтесь! Утонувшему не пятьдесят, а... она посмотрела в лежащий перед ней журнал, — двадцать восемь.
Тут в стеклянный бокс к девушке зашла какая-то мымра и с ходу заорала:
— Сусанна! — Опять до нас не дозвониться! Почему трубка лежит рядом с телефоном? Ты работаешь или где?!
Мымра бросила трубку на место и телефон тотчас взорвался звонком. Бедная Сусанна была вынуждена взять трубку.
— Городская больница!
София решила не дожидаться очередного "окна" и со свойственной ей манерой идти напролом, прошла мимо охранника к лестнице запасного выхода. Она уже поняла, что утонувший — не тот, кого она ищет, возраст не подходит.
— Эй, вы куда? — крикнул охранник.
— Туда! В палату к себе, куда же ещё! — не моргнув глазом, соврала София и проплыла мимо него тучной лебедью.
— Безобразие! Ходят туда-сюда, — проворчал охранник, проводив её взглядом.
София обошла все отделения, вглядывалась в лица пациентов больницы, сидевших в холлах, и, наконец, даже рискнула спросить постовую медсестру, не знает ли та, куда положили "мужчину с пляжа".
— Фамилия? — недовольно отреагировала та.
— Я... я не знаю фамилию... Зовут Дмитрием Анатольевичем, худенький такой, вчера привезли.
— Тогда все справки внизу! — грубо рявкнула медсестра и Софии ничего не оставалось, как ретироваться.
— Эй, женщина, вы опять? — окрикнул её охранник, — что это вы расходились? Не положено!
Она лишь махнула на него рукой и пошла прочь.
— Обратно не пущу! — предупредил её охранник, но она даже е повернулась, полностью погрузившись в свои думы.
Наверняка, мужчина с пляжа ей привиделся от усталости. Это был сон, хоть и очень реалистичный. Просто она пожелала человеку зла, "пропасть пропадом", но будучи женщиной доброй, подсознательно мучилась этим. Вот ей и приснилось... бывает же такое! А вдруг он, и правда, умер. Лежит сейчас в холодильнике, став жертвой инфаркта, который она приблизила своей злобой.
— Эй! — услышала она вслед, — женщина! Вернитесь! — обернувшись, она увидела охранника, тот энергично махал ей рукой. Рядом с ним стоял её вчерашний знакомец.
Когда она подошла, охранник тактично вернулся на место, оставив их наедине.
— Вы? — мужчина смотрел на неё горящими глазами, — медсестра сказала, что вы меня разыскиваете! Это правда?
— Ну, не то, чтобы... понимаете, вчера ко мне заходил человек... очень на вас похожий. Прямо ваш двойник!
Она осеклась, посмотрев на его воспалённое лицо. Мужчина обгорел на солнце, прав был племянник. А у дневного визитёра не было ни малейших следов солнечного воздействия.
— Понимаете, я недавно только в себя пришёл, — сказал Дмитрий Анатольевич, — меня буквально только что перевели в обычную палату, — и знаете... мне привиделось.. впрочем, забудьте.
На лице Софии появилось жалкое подобие улыбки.
— Значит, это были не вы?
— Вы огорчены? — он взял её за руку, — вам хотелось бы, чтобы это был я?
— Да ну вас! — рявкнула она по привычке и отдернула руку, — ещё чего не хватало!
— Но ведь вы... Вы же здесь! Из-за меня?
— Да, я пришла извиниться, переживала, что обидела вас своей грубостью. Устала, знаете ли... жара, баул этот, а тут вы ещё, со своей кукурузой!
— Что вы, что вы! Не извиняйтесь, я сам виноват! — он снова взял её за руку, — я так рад, что вы пришли! Простите, я не знаю вашего имени...
— София! — подсказала она.
— Царственное имя! Это вы меня простите! — он приложил её руку, потемневшую от солнца, к губам и она снова отдёрнула её. Но не потому что неприятно, а потому что стало стыдно заветренной кожи и коротких, некрасивых ногтей.
— Меня обещали выписать в конце недели. Могу я пригласить вас куда-нибудь, София? — сказал он, не сводя глаз с её лица.
— Почему бы нет, — пожала она плечами, как будто получала приглашения каждый день.
— Прекрасно! — Дмитрий Анатольевич обрадовался, как ребёнок, — тогда давайте условимся в пятницу, у ресторана "Пиратос"? В шесть, нормально?
— Давайте в шесть, но в "Пиратос" я не пойду! Там хозяйка неряха и цены завышены! — София впервые за всё время улыбнулась от души.
— София, вам кто-нибудь говорил, что вы красавица? — восхищенно произнёс Дмитрий Анатольевич.
Засмущавшись, она отвернулась.
Означенным вечером они пошли в заведение, где Софии бывать не приходилось. Тихо играла музыка. Кафе находилось на отшибе, зато там не было назойливых зазывал и певцов, стремящихся перекричать друг друга.
— Вы, главное, не подумайте, что я какой-то там недотёпа! — сказал ей Дмитрий Анатольевич, как только они сели за столик, — Как, оказалось, кошелёк у меня украли. Может, конечно, и сам выронил.
— Этот? — она положила перед ним на стол бумажник, отобранный у племянника, которого накануне допросила с пристрастием.
— Да, но откуда? — он изумлённо на неё посмотрел, — где вы его нашли?
— Я не могу вам сказать. В общем, я узнала, что вас обокрали. Вы злитесь?
— Нет, — он улыбнулся ей, — ведь если бы не эта кража, мы бы не сидели сейчас с вами здесь, не так ли?
— Точно. Проверьте, пожалуйста, всё ли на месте?
— Это неважно, София, дорогая. Я никогда не ношу с собой крупные суммы. Так... пива купить, или пообедать днём, — он махнул рукой официанту. Тот подошёл.
— Долго будет готовиться наш шашлык? — поинтересовался Дмитрий Анатольевич.
— Скоро будет готов. Ещё что нибудь желаете? — посмотрел сверху вниз официант.
— София, пить будем? В смысле алкоголь? — наклонился Дмитрий к спутнице.
— А вам можно? Вы же только из больницы! — с сомнением сказала она.
— Немного хорошего коньяка не повредит, — уверенно сообщил он, — у вас есть "Лезгинка"? — спросил он официанта.
— Конечно! — воодушевился тот, вам сколько?
— Вы будете коньяк? — блестя глазами, спросил Дмитрий Анатольевич Софию.
— Самую малость. Лет десять не пила коньяк! — потупилась она.
— Тогда двести! И лимончик порежьте! — потёр руки Дмитрий Анатольевич.
Официант ушёл и за столиком повисла неловкая тишина.
— О чём вы задумались, София? — прервал её наконец Дмитрий Анатольевич.
— Да так... вот думаю, что вы, возможно, пьяница, — пошутила она.
— Нет, нет, это я для храбрости! — подставил руку под выбритую щёку Дмитрий Анатольевич.
Лицо Софии тут же окаменело.
— Я что, такая страшная? — глухим голосом произнесла она.
— Что вы! Совсем напротив! Вы так хороши, что я робею!
Официант принёс графинчик, два бокала и испарился. Дмитрий Анатольевич плеснул коньяк в оба, и поднял тост:
— Понимаете, София, люди перестали быть откровенны друг с другом. Вот понравится, скажем, человек... ну, поулыбаешься там, ну, обменяешься парой ничего не значащих фраз... а дальше идти боишься. В общем, я предлагаю выпить за знакомство! И за здоровье того вора, благодаря которому оно таки состоялось! Нет худа без добра!
Они чокнулись. Дмитрий, первым сделав глоток из своего бокала, тут же сморщился, отвернулся и выплюнул содержимое.
— Не пейте, София! — просипел он и отобрал у неё бокал, — официант!
Тот нехотя подошёл.
— Что вы нам принесли?! — спросил Дмитрий Анатольевич, кивнув на графинчик.
— Как вы и заказывали. Коньяк "Лезгинка", - уверенно заявил тот.
— Это не "Лезгинка"! Это вообще не коньяк! — наливаясь гневом, прошипел Дмитрий Анатольевич, — позовите сюда главного!
Вскоре к столу подошёл лощёный человечек и высоким женским голосом поинтересовался:
— Что случилось?
Дмитрий Анатольевич встал, взял со стола бокал Софии и протянул ему:
— Пей!
— Я вас не понимаю! В чём дело, объясните! — взвизгнул человечек.
— А в том, что вы тут травите людей фальсификатом! "Лезгинка" мой любимый коньяк, я его ни с чем не спутаю, ясно?
Дмитрий Анатольевич отвел хозяина в сторонку и вскоре вернулся довольный.
— Сейчас всё будет! — подмигнул он Софии, и она почувствовала себя королевой.
...В качестве извинений, к шашлыку им подали фирменный дорогой коньяк, который официант извлёк из коробки и открыл у них на глазах. Вечер удался.
Под утро Дмитрий Анатольевич проводил Софию до дома.
— Знаешь, Софи, у меня стойкое чувство... — он огляделся вокруг, — что я тут уже был!
— Этого не может быть, Дима! Это был не ты! — засмеялась она, погрозив ему пальцем.
Он обнял её на прощанье, а она вдруг увидела лицо брата в окне, и это несколько отрезвило её.
— Прости, Дим, мне пора... Спасибо! — она высвободилась и скрылась за дверью дома. Он и сказать ничего не успел.
Громко икнув, она прокралась на кухню и села за стол, но тут увидела брата. Артур стоял в одних трусах и глядел на неё с укором.
— Софа, Софа... ну неужели нельзя было предупредить, если уходишь на ночь! Да ты пьяна?
— Ну, выпили немножко... дорогущий коньяк! — опять икнула она, и воззрилась на брата: — и главное, Артурчик! Я, наконец-то выхожу замуж и уезжаю! — она стукнула по столу и крикнула: — В Сибирь!
— Тише ты, детей разбудишь! После поговорим, — поморщился Артур, который в первый раз видел старшую сестру в таком состоянии.
Она проснулась ближе к полудню, вспомнила всё и ей стало так стыдно, как не было никогда в жизни! Виною стала бутылка дорогого коньяка, которую им преподнесли в качестве компенсации. Так бы выпили по сто, и разошлись бы куда раньше! А получилось, что накидались, как свиньи! Как она могла мечтать о каком-то там счастье, с чужим человеком, в холодной Сибири! Это она -то, родившаяся и выросшая на юге! Да и Дмитрий Анатольевич, наверняка просто посмеялся над ней! Она вспомнила подробности вечера и спрятала голову под подушку.
— Эй! — в комнату зашёл Стасик, и потряс её за плечо, — вылезай, Тётьсонь! Там тот самый хлыщ с пляжа на иномарке приехал, с цветами. Во дворе ждёт! Тебя требует!
— Скажи, что меня нет! Пусть уходит! — отозвалась Соня из под подушки. Когда племянник вышел, она встала, подкралась к окну и приоткрыла занавеску.
Она увидела Дмитрия Анатольевича, который несмотря на жару, был одет в костюм "с иголочки". Выглядел он, в отличие от неё отлично, словно спал ночью, а не пил. Но лицо его было растерянным. Передав племяннику цветы, он, опустив плечи, пошёл прочь. Совсем, как в том сне.
"Подожди..." — прошептала она, но так и не нашла в себе храбрости выйти во двор. Когда племянник принёс ей в комнату цветы, она впервые за много лет заплакала. Плакала она долго и самозабвенно, оплакивая всю свою долгую, никчемную жизнь. Вокруг неё сгрудились родственники, была суббота и все были дома. Все успокаивали её, а вернувшаяся с работы Ленка даже всплакнула за компанию.
К вечеру София пришла в себя и вышла на пляж, на работу. На берегу она увидела знакомую фигуру. Сердце ёкнуло в груди.
— Дима! — она поставила баул, — ты здесь?
— Не надо слов, Соня! Просто позволь тебе помочь, я не могу смотреть, как ты таскаешь тяжести, — он подхватил её баул и пошёл вперёд, громко крича, как истинный южанин:
— Пиво, рыба, раки, па-ах-лааа-вааааа!