Приезжая к своей тётушке, я останавливаюсь у неё дня на 3-4. За это время мы успеваем и к бабушке с дедушкой (и к прадедушке-прабабушке) на могилки сходить убраться, и всяким соцзащитам о себе напомнить, и большие покупки сделать на дальних рынках, и ещё много чего. Но самое главное, что у нас случается, это совместные посиделки-потрынделки. Я ей рассказываю про нашу с Эдиком и кошко-собаками жизнь, а она мне про свою жизнь.
— Чего вы хохотаете? Я тоже хочу хохотать, — как-то пришлёпала к нам на кухню сонная Ляля.
Время было позднее, Лялька уже улеглась греть мне кровать, а я всё никак не могла оставить свой пост на кухне. Там как раз тётушка рассказывала про свою институтскую подружку Катерину. Мы смеялись до слёз, чем очень заинтересовали Лялю.
— Психически неустойчивые особи, — пояснила Ляле Буся, лежащая калачиком на табурете, задвинутом под стол, — Мой диагноз — приступ дурачины как следствие генетической нехватки витамина «рэ».
— Рэ? — не поняла Ляля.
— Рэ, разум. Когда его не хватает, тогда остаётся только одно — ржать, как лошадь над мешком овса.
Ляле ещё больше стало интересно, отчего же мы так смеёмся. Тётушка продолжала вещать и останавливать её мне не хотелось. Поэтому я воспользуюсь возможностями своего фантазийного стиля и поставлю Тётёлю на паузу, а тем временем расскажу вам небольшую предысторию.
Закончила в своё время наша Тётёля институт иностранных языков, где приобрела много друзей. Дружба в шестидесятые годы была ох какая крепкая! Комсомольская дружба, честная, бескорыстная. Во всяком случае, в нашей семье других примеров не знал никто, ни дед-коммунист, ни бабушка-беспартийная, ни их дети — мой папа и моя тётя. Сами были такими, и таких же верных людей к себе притягивали.
Ясное дело, после окончания института не каждая дружба выдержала проверку временем. Молодых специалистов распределили по городам и весям нашей огромной страны. Кто-то попал учительствовать в школу в Грузии, кто-то — на Сахалин, кто-то пустил корни на Украине, а нашу Тётёлю отправили в далёкое село на Урале. Однако и оттуда, спустя десятки лет, бывшие сокурсницы общаются между собой, невзирая ни на что.
Только одна из институтских подруг, Катерина, выскочив замуж на пятом курсе, получила свободное распределение и осталась работать в родном Майкопе. Дела семейные закрутили Катей, по специальности она проработала недолгое время, уйдя в домохозяйки по настоятельному требованию несознательного куркуля-мужа.
Обо всех её семейных страданиях узнала Тётёля, как только вернулась с Урала обратно в родительский дом. Вернулась, насколько я помню, по причине болезни бабушки. Вообще-то она планировала и дальше оставаться в той деревне, проработав там весь срок распределения с добровольным довеском в несколько лет. Но заболела мама и верная дочь с тоской покинула полюбившийся ей уральский край.
О том, что любимая подружка вернулась в Майкоп, Катерина узнала от нашей бабушки.
— Катюша, приходи, Оля во вторник приезжает! — позвонила та собственноручно на домашний номер Катерининого мужа.
Катя пришла в среду. Ну, понятное дело, радость, объятия... Сели за стол. И давай Катерина рассказывать про свою жизнь.
Первым от стола отвалился дедушка, известный на районе физкультурник и приверженец овсянки по утрам. Дедушка не выдержал накала Катерининого супружеского «счастья», ушёл в другую комнату почитать газету с предсказуемыми новостями из жизни строительства коммунизма в республике Адыгее.
Бабушка вскоре вспомнила, что и у неё что-то там горит в духовке и уже в тот вечер не вернулась за стол.
Остались подружки вдвоём. Катерина не могла наговориться, да и было о чём. Двое маленьких детей, своё хозяйство в пригороде, муж куркуль, многочисленная мужнина родня... И всё в подробностях, и всё в деталях.
Первое время подруги встречались часто. Потом пореже. Потом перешли на перезвоны по телефонам. Но дружбу хранили. Катерина в голодные девяностые втайне от своего куркуля подкармливала нашу семью то курами, то яйцами, то помидорами, то картошкой. Что везла на рынок, то и нам привозила. Денег не брала, хоть бабушка всегда настаивала на оплате её помощи.
Прошли годы. Ушли дедушка с бабушкой. Вошли в возраст и сами студентки-подруги.
Недавно Катерина снова объявилась в доме у Тётёли. Этим летом она, уже вдова и глава своей многочисленной семьи, по состоянию здоровья не могла ездить на большой центральный рынок. Отправляла туда сыновей и старших внуков. А сама с внучкой по субботам торговала на маленькой ярмарке петрушкой да укропом. Привычка, что поделать.
Ярмарка эта в летнее время каждую субботу с шести утра собирается недалеко от нашего дома. Поэтому каждую субботу Катерина часам к трём звонит в нашу дверь.
— Ты опять Ларису не позвала? Что она тебе, раб какой, что ли? — каждый раз удивляется Тётёля визиту одной Катерины, без внучки, — Позови девочку, пусть хоть чаю попьёт.
— Девочку! — фыркает та, — Уж двадцатый год кобыле. Тоже мне девочка. Пусть в машине сидит, меня ждёт. Чаю с тобой попьём, позвоню ей, подъедет. А слушать взрослые разговоры неча.
Ишь... прям императрица.
Катерине летом всегда жарко. Она настежь открывает окно на кухне и дует горячий крепкий чай с конфеткой вприкуску.
— Ну, рассказывай, что у тебя новенького, — даёт ей зелёный свет Тётёля и Катерина начинает заводиться.
Заводится она с пол оборота, спокойный тон быстро сменяется на эмоциональные характеристики:
— Ах ты, сволочь!!!! Мы тебя на груди пригрели!!!! А ты, неблагодарная!!!!
Это она про одну из своих невесток, которая не хочет грядки копать, а сидит целыми днями и ночами перед компьютером, что-то там рисует.
— Я ей говорю: Тебе бы только в компьютер играться!!! Сидишь у меня на шее! Сколько я тебя кормить буду!!!
Тётёля пытается осторожно прикрыть окно, потому как громогласная Катерина сидит как раз напротив и верещит прямо на козырёк подъезда, где на лавочках уже собрались соседи.
— Ты зачем окно закрываешь? Жарко же, — отводит подруга её руки, —Сядь, я тебе про Лариску расскажу. Вот уж где проблема готовится.
Тон своего повествования она резко меняет со спокойного на громовой, от которого подпрыгивает не только Тётёля, но и Буся с Дымкой в соседних комнатах.
— Бой-баба, — вжимается в кровать Буся, — Такая прихлопнет и не заметит.
— Психическая, — соглашается Дымка под кроватью, — Обе они психические. Я была лучшего мнения о нашей Оле.
Между тем Катерина продолжала:
— Вот ты говоришь: «девочка». Какая она девочка, когда у неё три ухажёра одновременно! А я ей говорю: — и начинает орать: — Вот принесёшь в подоле, не жди помощи!!! Сама себя обеспечивать будешь!!!
Тётка опять кидается к окну.
— Кать, ты так кричишь, что соседи подумают, что это я сволочь, играю в компьютер, сижу на твоей шее и скоро в подоле принесу. Ты потише можешь говорить?
— Да как тут потише? С ними же с ума сойти можно! — возражает Катерина и начинает оглядывать подругу, — Слушай... а если тебя отмыть, да начепурить, глазья тебе накрасить, маникюр сделать... я тебя уверяю, точно бы принесла в подоле!
И обе психические подружки начинают хохотать, как ненормальные.
Наконец Катерина вызывает свою внучку Ларису, та подъезжает к подъезду и подружки прощаются.
Однако пора снять Тётёлю с паузы, а то что это... всё я, да я... пусть она сама закончит этот рассказ.
— Представляешь, она так кричит, что соседи точно думают, что у меня тут творится невесть что! — снимается тётушка с паузы на этой фразе.
— У них тоже есть чувство юмора, послушали, посмеялись и забыли.
— Ну да, ну да... а всё равно неудобно. Они на меня потом косо смотрят!
Уезжая из Майкопа, на этот раз я везла с собой мешки с сушёным укропом и петрушкой от громогласной подружки Катерины, дай Бог ей здоровья. Пусть почаще приходит в гости, пусть вместе с моей тёткой пьют чай и смеются, как ненормальные. Смех продлевает жизнь близких нам людей.
Фото для иллюстрации подобрала из Интернета, спасибо за него автору со страницы https://cycyron.livejournal.com/7514427.html
