Тётушка Мышь поспешила в верхние спальни. Этими небольшими комнатами давно не пользовались и наверняка там скопилось много пыли. Затем достать до хруста накрахмаленное бельё. А потом бежать на кухню. Дети прибудут уже завтра и будут голодными с дороги. Тётушка Мышь как раз спускалась по лестнице, когда стены заходили ходуном. Портреты в рамках начали падать. В шкафу в буфетной со звоном задрожала посуда. Тётушка Мышь закричала и бросилась вниз. Люстра качалась над её головой. Свет погас. Стало темно и очень холодно.
Тётушка Мышь задрожала. Она на ощупь пробиралась к двери. Дуб стонал и кряхтел. Бах. Рядом словно гром ударил. Тётушка Мышь нащупала дверную ручку и потянула. Снега на пороге намело по колено. А ветер так и кидал холодные комья в морду. Но выбора не было. Тётушка Мышь сунула лапки в деревянные башмаки и поспешила выбраться из дома. Она шла, превозмогая ветер и снег.
Крих-крах. За спиной послышался грохот. Земля вздрогнула. Тётушка Мышь обернулась. Луна мутным пятном висела в небе, прикрытая серыми тучами, но её света всё же было достаточно, чтобы разглядеть лежащий на земле дуб.
Тётушка Мышь стояла, словно окаменев. Ветер бил ей в спину и пытался содрать чепчик, но она не двигалась. Дом разрушен. Нет больше мягкого кресла в гостиной, накрахмаленных простыней в спальне. Нет сорока банок малинного варенья и двадцати брусничного, которые тётушка Мышь заготовила с лета. А главное нет комнат, в которых могут остановиться Милки и Джулия с детьми.
Тётушка Мышь покрутила головой. Зайка жил всего в ста шагах от неё в большой норе. Над входной дверью всегда висел фонарь, и тётушка мышь могла видеть его Мерцающий свет из окна спальни, когда причёсывалась перед сном, но сейчас сколько она не смотрела по сторонам, никак не могла его увидеть.
Ей нужно было добраться до Зайки и отправить письмо Милки. Тётушка Мышь сделала несколько шагов в сторону. Ей показалось, что она узнаёт очертание орешника.
Тётушка Мышь сильнее закуталась в свою шаль. Лысый хвост обвился об ногу. Так было теплее. Она шла сквозь бурю. Сначала впереди была лишь тьма и слепящий снег, но постепенно ветер ослабевал.
Тётушка Мышь решила, что теперь можно идти быстрее. Ноги проваливались при каждом шаге. Она шла и шла. Ветер совсем стих. Снег прекратился. Тётушка Мышь дрожала. Дом Зайки должен был быть где-то рядом. И правда. Вот он холм. Ночью он казался ниже обычного, но тётушка Мышь не обратила на это внимания. Она поспешила к холму, собираясь постучать, но двери не было.
Тётушка Мышь стояла, не зная, что делать. Возможно, дверь завалила снегом, но не было и печной трубы, которая всегда бойко торчала над холмом.
Тётушка Мышь сильнее закуталась в шаль, но пушистая ткань не могла спасти от темноты и колючего холода.
- Эхэхэй! Миссис Мышь! Где вы?!
Голос был совсем далеко, но его можно было различить.
- Я здесь! – Тётушка Мышь сама поспешила на голос.
Глубокой ночью тётушка Мышь сидела на кухне почтальона Зайки.
Тонкие лапки были опущены в таз с горячей водой. Грызунья чихала, и каждый раз, когда это происходило, на её голове подпрыгивал новый накрахмаленный чепчик.
На столике рядом лежала короткая записка, пришедшая с полуночной почтой.
«Приехать не могу. Дела. Не согласитесь ли вы сами нанести нам визит?
Искренне Ваш
Милки Мышь»
- Выпейте горячего чая, - сказала миссис Зайка, протягивая тётушке Мышь чашку. – Завтра муж посмотрит, что можно спасти из вашего дома.
Тётушка Мышь отхлебнула чая и посмотрела в окно. Там вновь шёл снег, а в кухне было тепло и уютно. В уголках глаз появились слёзы.
