Разное случалось с книгами. Их восхваляли и посвящали им стихи. Их уничтожали фиванцы в предыдущей эре, а уже в нашу продолжили Красные кхмеры. Собирали в знаменитые библиотеки и закрытые коллекции. Прятали в кладах, а потом искали на протяжении веков. Бывало, сжигали. Берлин не был единственным местом библиокострищ. Например, трижды это делали сначала нехристи, а затем христиане в Александрии. А еще в XXI веке гегемоны бомбили в Багдаде и Дамаске.
Любопытную историю рассказывал Самуил Маршак. В ней некий Гришка поругался с неким Мишкой. В ходе ссоры "замахнулся книжкой, дал разок по голове" и как результат - "вместо книжки стало две".
Или вот еще одна. Про библиофила дона Винсенте. Некоторые придерживаются мнения, что она легендарна. Точнее, что она стала одной из первых журналистских “уток” еще в XIX веке. Главным доводом версии “мифической” выдвигают отсутствие судебных протоколов и приговора по делу книголюба-убийцы.
Однако есть исследователи, которые уверены в достоверности события. Они утверждают, что история Испании полна войн и пожаров, а потому архивы горели, горят и гореть будут. Тут с ними не поспоришь. Более того, в обоснование своей правоты они указывают отсутствие опровержения со стороны властей Испании. Между прочим, довод более чем серьезный. Ведь судебная система этого государства изобилует богатой практикой громких процессов. Там, всякое бывало, а тут не отрицают.
А это бывает посерьезнее некоторых официальных подтверждений. Мало ли мифического утверждали государственные уполномоченные как с высоких трибун, так и на гербовой бумаге. Да все что угодно. Доля здорового скепсиса не повредит никому и нигде. Стоит ли говорить "никогда". Вопрос риторический.
Точно также не стоит обсуждения тот факт, что Испания культурно богата. Нет, раньше была вообще, а потом только духовно, литературно и изобразительно. Ну, еще монументально и кинематографично. Бывало, еще там монастырей не счесть. Да цунами революций изрядно проредили многочисленные обители. Не только республиканское правительство тридцатых годов XX века постаралось.
За сто лет до этого сначала политруки Наполеона немало позакрывали монастырей. А затем, странное дело, но победившие их герильеро продолжили сию практику в отношении святых обителей. Новых закрыли немного, но и ранее распущенных собирать не стали. Уж больно разгулялась инквизиция до этого. Надоела, должно быть. Понять можно.
С 1835 по 1836 годы либеральное правительство Альвареса Мендисабаля активно продолжало политику бывших оккупантов. Монастыри закрывались один за другим. Некогда очаги культуры, в том числе и книжной, тормозили продвижение прогрессивных ценностей. Что понятно. Но вот судьба библиотек не всегда была прозрачной. С землями и недвижимостью все понятно: в доход государства и все тут. Монахов взашей на волю, в народное хозяйство. Что делать с книгами, решали в зависимости от обстоятельств. А они, как известно, бывают разные.
К примеру, с библиотекой Таррагонского монастыря цистерцианцев Санта Мария - де - Сантес - Креус, что в 90 километрах от Барселоны, было проще и сложнее одновременно. Когда в 1835 году обитель закрывали, то практически никаких ценных фолиантов в ней уже не оставалось. Куда делось - неизвестно. Пытались расследовать, но за несколько лет до закрытия так и не установили ни судьбу книг, ни виновного.
Дон Винсенте - так стал именоваться в миру бывший монастырский библиотекарь, довольно скоро перебрался в Барселону. Где, странное дело, открыл букинистический магазинчик и зажил в среде, которую обожал. Вот людей он не любил, а книги и деньги - очень.
Нужно отметить, что симпатии и антипатии отвечали ему взаимностью. За год товарооборот в магазине вырос. Коллекция книжных редкостей пополнилась на зависть всем. Всем тем, кто его очень не любил по указанным выше причинам. Стоить ли говорить, что ни дон Винсенте, с одной стороны, ни граждане города Барселоны и его книголюбы, с другой, к общению друг с другом не стремились.
За год библиоконфликта местные книготорговцы объединились в некое сообщество. Нет, на этом рынке и ранее существовали определенные правила. Ну, например, если в городе появлялся некий экземпляр, представляющий определенную ценность, то все местные библиофилы примерно знали, в области чьих интересов он располагается. А потому договаривались, кому что и по какой цене.
С доном Винсенте никаких договоров быть не могло. Во-первых, его интересовало все самое редкое и самое ценное. Во-вторых, его совершенно не волновали коллеги по цеху и их интересы. Он на них просто плевал. Более того, делал это довольно приличными деньгами и на любом аукционе.
Соревноваться поодиночке библиофилы Барселоны с бывшим цистерцианцем не могли, а потому и объединились в некий антивинсетовский союз. Теперь на торгах книжных аукционов они противостояли дону Винсенте солидарными финансами. А это приводило к тому, что он стал терять наиболее ценные экземпляры.
Последовательная цепь неудач портит что угодно, а уж тяжелый характер - так тем более. Дон Винсенте и до этого не отличался добрым нравом и общительностью, а после союзных действий его конкурентов так вообще одичал и озлобился. Но ему никогда не отказывала деловая хватка, свойственная человеку торгующему.
А теперь он, даже успешно продав редкое издание, через некоторое время вдруг начинал сильно жалеть о сделке. Он старался ее расторгнуть или перекупить обратно. Даже потеряв в деньгах. Книга ему была дороже всего. А ведь он даже не читал их.
Дон Винсенте ценил в книге не ее содержимое и, пожалуй, даже не ее материальный эквивалент - деньги. А как нечто сакральное и неимущее стоимости как таковой. А тут эти. Которые ничего не понимают в истинной страсти. Которые ополчились против и не дают ему приобретать то, что для него важнее всего. Они не дают ему спасать фолианты от них самих, то есть от невежд. Да что они могут понимать.
В сентябре 1836 года библиомир Барселоны волнительно шептался, ожидая больших событий. Неудивительно, ведь на аукционе должна была появиться настоящая ценность. Первое издание “Указника”, отпечатанное издательством Пальмарта в 1482 году. Ко времени торгов она осталась в одном экземпляре. Об интересе дона Винсенте к этому фолианту знали все.
В ходе торгов его конкуренты применили действенную тактику. Они заманили его в аукционную гонку, а затем обрушили огромной ставкой, которую бывший монах позволить себе не мог. Владельцем книги из коллекции старого адвоката стал крупный барселонский книготорговец некий Патсот.
Еще большим скандалом стал пожар в букинисте сеньора Патсота. После осмотра места происшествия был обнаружен труп его владельца. Методами середины XIX столетия факта насильственной смерти потерпевшего установлено не было.
Более того, он был знаменит как страстью к деньгам и книгам, так и к курению хорошего табака. В доме было множество трубок, и одну из них обнаружили возле кровати умершего. Сеньор Патсот жил на втором этаже своей лавки. При пожаре погиб и товар магазина, и коллекция книг.
Через несколько дней в номере одной из гостиниц города был обнаружен труп немецкого ученого-историка, гостившего в Каталонии. Несколько ударов колюще-режущим предметом в грудь напомнили недавнее убийство священника. Тело которого обнаружили на окраине порта Барселоны.
Что еще роднило два преступления, так это то, что никаких ценностей, даже денег не пропало. Их связывал не только способ убийства и некое бескорыстие злоумышленника, но и любовь к особо редким книгам обоих потерпевших. Предметов страсти при осмотрах мест преступления обнаружено не было.
В течение месяца в Барселоне и ее окрестностях были совершены убийства еще около десятка человек, объединенные теми же отличительными признаками. То есть удары в грудь длинным обоюдоострым клинком, в результате чего наступила смерть потерпевших. Затем - принадлежность к интеллектуальной общественной прослойке. И вишенкой на этом тревожном и печальном торте - коллекционирование редких книг.
По городу ползли слухи, один страшнее другого. Что поделать, любит человек пошептаться. Выразить мнение, поделиться осведомленностью, какой нет ни у кого. Расплескать по людям тревогу и страх, да при том потешить свое самолюбие владением тайны - мало что может быть притягательнее.
Постепенно слухи сгущались вокруг дона Винсенте. Мир книголюбов узок, а в нем выделяется крайне неприятный и необщительный человек. Прошлое которого темно и предосудительно в среде интеллектуалов, особенно начиная с XIX века. Монастырская бытность выглядит не совсем прогрессивно.
От такого человека можно ожидать чего угодно. Даже его конспирированную причастность к инквизиции. Не приведи Господь. Еще недавно это подозрение вызвало бы настороженное уважение. Но не в середине XIX века. Когда подобная характеристика стала скорее отрицательной, чем наоборот.
Так или иначе, но полиция пришла в дом дона Винсенте. Согласен, это крайне неприятно. Особенно если учесть, что знаменитую своими методами Испанскую инквизицию распустили только два года назад. В общем, не приятнее может быть только обыск. Вот его то и начали проводить.
Довольно скоро на многочисленных книжных полках был обнаружен том “Руководства для воинов инквизиции” Эмерика де Жирона. Не это ли доказательство причастности к страшной, но запрещенной организации. К тому же, который похитили у немецкого историка - книголюба. Дальнейшие обысковые мероприятия привели к обнаружению и изъятию “Указника” 1482 года, якобы сгоревшего в доме сеньора Патсота.
Дон Винсете пояснил, что выкупил фолиант у вскоре умершего конкурента за несколько часов до пожара. По этому случаю они вместе выпили. Возможно, это и послужило причиной того, что сеньор Патсот уснул с раскуренной трубкой и погиб в дыму и огне пожара.
Все же бывший монах и книголюб не урка упорный, а потому долго запираться дон Винсенте не стал. Сложно сказать, применялся ли богатый опыт Испанской инквизиции при допросах барселонского букиниста или нет. Возможно, под напором улик он сдался и прекратил защиту ложью. И все же он пояснил, что впервые убил за книгу несколько месяцев назад. Он продал редкий экземпляр некоему судовому врачу.
Затем ему стало жаль книги. Он догнал покупателя и стал уговаривать его вернуть приобретение. Но врач отказывался даже за большие деньги. Чем больше росло препятствие между ним и вожделенным предметом страсти, тем больше дон Винсенте хотел его.
Испанец без ножа - явление редкое. Не сегодня, конечно, тогда в прошлом. Бывший монах, живший в большом портовом городе, тоже носил с собой клинок. Пока разгорался спор, страсти обуяли дона Винсенте. Он сам не заметил, как несколько раз ударил иностранного судового врача кинжалом в грудь. Забрал книгу и сбросил тело с пирса в воду.
Когда пришло осознание содеянного, то особых сожалений не было. Ведь он сохранил редкую книгу и деньги. То есть то, что ценил больше всего на свете. С аукционом и “Указником” все произошло примерно также. Только он шел убивать умышленно. А потом сознательно пошел на жертвы. Ведь пришлось сжечь множество ценных книг, инсценируя смерть потерпевшего в результате пожара.
Далее были и священник, и немецкий ученый, и еще несколько человек. Дон Винсенте сначала продавал им редкие книги, а затем убивал и возвращал свое, оставляя у себя их деньги. Для этого он даже отработал некий алгоритм. То сеть заманивал покупателей в свою лавку. Там торговался, продавал, убивал и сбрасывал тела в канаву, ведущую к морю. Барселона - портовый город, как-никак.
Он не жалел о содеянном. Ведь люди и так смертны, а книги нет. Они принадлежат вечности. Правда, он несколько поменял свое мнение, когда был приговорен к смертной казни через удушение на гарроте. Как раз перед самым днем исполнения приговора стало известно, что экземпляр “Указника” 1482 года не уникален.
К разочарованию дона Винсенте, их сохранилось несколько больше. Эту катастрофу учинил адвокат, будь он не ладен. Этим фактом он пытался смягчить участь виновного. Но лишь разрушил остатки личности дона Винсента. Бывший монах даже отказался от исповеди перед смертью. Наоборот, заявил о своей уникальности. А книги, что книги? Ведь они могут обмануть, оказывается.