Чем запомнился 2022-й год в литературном отношении, какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период; несколько самых значительных книг прошедшего года; появились ли на горизонте интересные авторы, удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями; как происходящее в политике и в мире отразилось на российском литературном процессе; как изменится литература в свете происходящих политических событий - на эти и другие вопросы отвечают Андрей Тавров, Анна Нуждина, Елена Севрюгина, Денис Драгунский, Валерия Пустовая, Кирилл Анкудинов, Женя Декина.
Елена Севрюгина, поэт, культуртрегер, литературный критик
1. Как бы ни хотелось отмахнуться от реальности и уйди с головой в привычный эскапизм, в нынешних условиях это уже не получается. Очевидно, что 2022 год изменил нас всех, что-то навсегда перекроив в сознании, заставив по-новому взглянуть как на общественную, так и на культурную ситуацию.
СВО на Украине стала, безусловно, главным событием в России и за ее пределами и одновременно точкой отсчета нового времени, в контексте которого уже иначе будут расставляться приоритеты, в том числе и литературные. Во всяком случае, на сегодняшний момент очевидно возникновение новой, еще относительно свободной ниши патриотической поэзии и прозы. Точнее сказать, она не новая, на какое-то время хорошо забытая и в полной мере реанимированная сейчас — как нечто отражающее актуальные потребности времени. При этом следует отметить конкретную географическую локализацию явления — сейчас принято говорить о поэзии и поэтах Донбасса. Перечислять имена этих авторов я здесь не буду, поскольку авторы и сами достаточно громогласно заявляют о себе. Вроде бы речь о политике, но все же и о литературе тоже — 2022 год изменил ее, сильно, но хочется верить, что не бесповоротно. Потому что вечные темы никто не отменял, да это и невозможно.
В целом отрадно, что на фоне всего происходящего литература все же продолжает развиваться своим путем. В частности, формируется новая плеяда молодых перспективных авторов, среди которых уже достаточно уверенно заявившая о себе Валентина Фехнер, Максим Глазун, Арман Комаров, Алексей Черников, Злата Яновская и другие.
В числе конкретно для меня значимых событий могу назвать те, которые связаны с моей деятельностью как культуртрегера — вопреки всему, продолжаются творческие вечера в ЦДЛ, дающие возможность быть услышанным хорошим авторам.
2. Говоря о книгах, буду называть преимущественно те, с которыми имела возможность детально ознакомиться или хотя бы пролистать.
В этом году одной из самых значительных для меня стала книга Веры Зубаревой «Трамвайчик», выпущенная издательством Charles Schlaks. Это своеобразный опыт урбанистического посвящения, в котором глубоко личная история соединяется с подробностями большой человеческой трагедии, произошедшей в Одессе в 2014 году. Именно эти события стали отправной точкой гражданской войны на Донбассе, а их кульминацию мы видим в поэме «Свеча»:
Будет страшно, замедленно сниться:
Крик в церковные купола,
Но надежды нет дозвониться —
Отказали колокола.
То молчанье мрачней утраты.
Не звонили они по ком
Знают лишь безымянные парты
И все небо над вечным огнем…
Не могу не отметить в качестве одной из лучших поэтических книг 2022 года вышедший в издательстве «Формаслов» сборник Евгении Барановой «Где золотое, там и белое». С присущей ему игровой интонацией автор говорит об очень серьезных вещах, и в этом монологе со всей полнотой ощущается пульсация нашего неспокойного времени. Но есть желание этому противостоять, есть отчаянное сопротивление духа, стремление преодолеть инерцию земной жизни, которая не более чем средство «тратить душу на ненужные дела». Подлинно только то, что нельзя ощутить, потрогать — оттого лирической героине Барановой, несущей в себе бездонное небо Мандельштама и «околоплодные воды» Данте, прорастающей из почвы кореньями Толстого и мыслящим тростником Тютчева, так невыносимо тяжек «мелкоморщинистый текстиль незаживающих людей».
Одно из самых «свежих» событий в мире литературы — поэтическая книга Армана Комарова «Нерчь и заречь». Совсем еще молодой автор превосходно владеет материей стиха, не боится с головой «окунаться» в языковой эксперимент, обладая музыкальным чутьем и слухом. Изящные звукосоположения, создание особых условий для раскрытия мощного смыслового потенциала слова, «жонглирование» культурными смыслами — вот что характерно для поэтики Комарова:
человек говорит люблю
человек говорит убью
человек говорит говорит
лучше бы молчал
Из прозаических текстов хотелось бы назвать метареалистический роман Андрея Таврова «Снигирь». Он интересен своим концептуальным и стилевым новаторством. По сути это речь, скроенная из верлибров, но при этом и философский трактат, в котором на фоне событий советского времени поднимаются онтологически важные вопросы. Роман требует интеллектуального усилия и эрудиции: здесь и образы древнегреческой мифологии, и учение Григория Сковороды о духовной и материальной природе человека, и Болконский под небом Аустерлица, и Антигона Софокла, и многое другое.
3. Как уже было сказано, литература, вопреки всему, продолжает активно развиваться и радовать нас новыми именами. Многие из них появились при содействии литературных семинаров в Липках, к великому сожалению, изменивших свой формат. Однако молодые авторы, среди которых уже упомянутые Арман Комаров, Алексей Черников, Валентина Фехнер, а также получившие профессиональное признание в литературной среде Василий Нацентов, Влада Баронец, Аман Рахметов и другие, не просто утверждают себя в большой литературе, но и сами становятся законодателями литературной моды.
Отрадно, что в поэзии, да и в прозе, при всем желании этому противостоять, сейчас наблюдается многообразие жанров, стилей и направлений. При этом каждое направление развивается вполне самостоятельно и занимает определенную нишу в культуре.
Из авторов, уже довольно известных, хочется отметить Надю Делаланд, чьи опыты литературного психоанализа очень интересно воплотились в прозе и драматургии. Как драматург Надя заявила о себе довольно громко небольшим сборником пьес «Один человек», вышедшем в 2022 году. Здесь, так же, как и в романе «Рассказы пьяного просода», ключевой является идея о том, что жизнь выходит далеко за границы рождения и смерти — она начинается до и продолжается после. Поэтому еще не рожденные и уже умершие герои обретают в пьесах такое же право голоса, как и все прочие персонажи.
4. Как уже было сказано, облик современной литературы существенно изменился — впрочем, как и облик культуры в целом. Достаточно посмотреть, что сейчас происходит в области СМИ. Основное внимание уделяется информационным программам, широко освещающим события в мире и, в частности, на Украине.
Та же тенденция к информационности наблюдается и в сфере литературы — не случайно в речевой обиход относительно недавно вошел термин «литература быстрого реагирования». Это поэтические или прозаические тексты, иногда и достаточно высокого качества, так или иначе отражающие текущий момент времени, наиболее острые и злободневные события.
Основные функции литературы — эстетическая и мировоззренческая — невольно сейчас оказались на втором плане, но подобная расстановка приоритетов представляется мне временной, поскольку любой катаклизм рано или поздно себя изживает. Надежда на это снимает определенную долю напряженности в процессе осмысления нынешней культурной ситуации.
В отношении своих личных планов могу сказать, что конкретно для меня мало что изменилось. Безусловно, темы творчества стали иными — точнее, к старым темам прибавились новые, что вполне понятно. При всем желании отделить политику от литературы, приходится смиряться с тем, что сейчас эти две составляющие общественной жизни взаимодействуют между собой теснейшим образом. Но я по-прежнему главную свою задачу вижу в том, чтобы продолжать заниматься основным делом. Рано или поздно все будет расставлено по своим местам, и ценности мирного времени сменят текущую ситуацию.
5. Литература уже сильно изменилась, и самое печальное заключается в том, что кардинальный раскол в сознании людей, их очевидное деление на два лагеря привели к тому, что ценность художественного произведения сейчас определяется при обязательном учете политического фактора.
К сожалению, и политика издательств, и деятельность ведущих литературных журналов оказалась в прямой зависимости от происходящего. Некоторые пытаются приспособиться к новым условиям, а некоторые, что заслуживает уважения, продолжают работать в том же режиме, что и раньше. Некоторые журналы, к большому огорчению, закрываются или перестают быть доступными для российского автора и читателя. Такая участь постигла «Крещатик» — один из ведущих и влияющих в целом на облик современной литературы журналов портала «Журнальный зал». Искусственно создаются культурные границы между странами — зарубежные издательства прекращают взаимодействие с Россией. Одновременно с этим у российского читателя ограничивается доступ к европейским информационным ресурсам. Целостность и неделимость мирового культурного континуума, таким образом, оказывается нарушенной, что не может не сказаться на общей тенденции развития литературы в нашей стране и за ее пределами.
Но более всего беспокоит очевидное сейчас стремление свести культурный процесс, естественно предусматривающий гибкость и многообразие форм, к некоему усредненному результату с единой, господствующей тенденцией речевого высказывания, направленного в сторону политически актуальных проблем и целей. В этих условиях невозможно сохранить культурную толерантность по отношению ко всему «инаковому», развивающемуся по иным законам и в иных условиях. Вряд ли для литературы было бы полезно, если бы все журналы и издательства одновременно предпочли работать в условиях военного времени, отбросив мирные темы в пользу насущных проблем современности.
Но, как говорится, времена не выбирают, и в преддверии Нового года не хочется говорить только о грустном. Хочется пожелать журналу долгой и плодотворной жизни, новых интересных открытий и веры в лучшее — потому что литература в основе своей не меняется. Она может слегка деформироваться под влиянием внешних обстоятельств, но потом неизменно возвращается к своему естественному состоянию. Война — вещь временная, а вечные темы никто не отменял.
Денис Драгунский, прозаик, журналист
1. В литературном отношении — ничем особенным. Кроме разве что некоторых политических размежеваний в литературной среде; впрочем, они были всегда, в этом году лишь обострились. Для меня лично, на мой вкус и навык читателя, — главной литературной тенденцией стал все больший и больший удельный вес «сетевой литературы». Именно там я получаю новизну и свежесть. Хотя, разумеется, бумажное издание в хорошем издательстве/хорошем журнале остается как бы сертификатом писательской состоятельности, но полагаю, что через десять-пятнадцать лет это уйдет — и будет связано, пардон, с уходом нынешних крупных редакторов и издателей, которым личная традиционная преданность книге не дает решительно «уйти в цифру». Следующее поколение не будет заморачиваться традицией.
Парадоксально, но бумажная книга, скорее всего, станет заводью самой легкой и массовой литературы. Еще один важный тренд — «повестка рулит». Самыми модными книгами становятся, усилиями промоутеров, самые, так сказать, политически актуальные.
2. Из нон-фикшн истекающего года мне особенно понравились две книги: Лев Симкин «Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков» и Джордж Сондерс «Купание в пруду под дождем» (анализ семи русских рассказов: Чехов, Тургенев, Гоголь, Лев Толстой; перевод с английского). А также выдающийся текст (брошюра) экономиста Ростислава Капелюшникова «Приключения неолиберализма» (автор доказывает, что никакого неолиберализма на самом деле нет, это всего лишь бессмысленное политическое ругательство, вроде «право-левого уклона»). Что касается художественной литературы. В интернете продолжаю читать стихи Кати Капович, Татьяны Вольтской** и других любимых мною поэтов; превосходные статьи Владимира Березина; глубокие размышления Александра Мелихова. Но вышедшие в свет «долгожданные романы» известных авторов, увы, я не смог осилить. «Многобукаф», как говорит наш брат — сетевой читатель. Конечно, можно надеяться, что за половину ноября и декабрь (опрос проводился в начале ноября. — Прим. ред.) вдруг появится что-то потрясающее, прекрасное, упоительное… Ну, дай Бог.
3. Удивил Дмитрий Быков***, сообщивший, что пишет новый роман по-английски. Жду с нетерпением. Ради такого дела надо бы всерьез «to improve my English». В интернете плотным потоком идут дневниковые записки Анастасии Алексеенко, украинской беженки, оказавшейся в Англии. Мне кажется, из этого могла бы получиться отличная книга — замечательная не только фактурой, но прежде всего великолепным языком, мыслью, наблюдательностью и благородной сдержанностью, нежеланием вываливать на читателя свои горести и трудности. С большим интересом прочитал толстый том Марии Авериной «Очень хотелось солнца» (несколько повестей) — книга хорошая, но (надеюсь, молодая писательница меня простит!) оставляет впечатление забивания гвоздей микроскопом: литературный талант, то есть глубина, мысль, эмоции, образность — в общем, все, что мы зовем «художественностью» — в этой книге заведомо больше и сильнее, чем тема, чем объект авторского исследования. Поэтическая книга Анны Арно/Екатерины Симоновой «Ты не заставишь меня открыть глаза» на английском и русском языках — очень тонкая и интересная литературная мистификация. Симонова пишет верлибры, я верлибров вообще-то не люблю, но для нее делаю исключение. Еще несколько стихов Юлии Долгановских и буквально два-три коротких стихотворения Яны Яжминой — были, на мой вкус, прекрасны. Мало? Ну и слава Богу. Стихов не должно быть много.
4. Я не критик и не обозреватель, поэтому о литературном процессе ничего внятного сказать не могу. Сам же я пишу то и так, что и как я писал раньше. Никакой «повестки» и «актуальности» (я с детства не терплю повестку, гоняю, как свекровь невестку, и ненавижу актуальность, она кошмарней, чем банальность). Свою собственную тоску, растерянность и временами возникающее чувство безнадежности стараюсь гасить работой.
5. Любой исторический катаклизм сильно влияет на литературу, взбадривает ее, иногда — переформатирует. Но как именно, в каком направлении — предугадать невозможно. Кто мог в 1789 г. предположить, что французская революция породит и романтизм, и реализм? А в 1914 г. — что Первая мировая война даст импульс и отвязному авангарду, и пристальному социальному реализму? Корректней будет задать этот вопрос лет этак через тридцать и спросить: «Как изменилась литература после происшедших политических событий?». Издательская сторона дела сильно зависит и от политики (цензура), и от экономики (дороговизна бумаги, типографских и транспортных услуг). Запретите писать о супружеской неверности и разводах или поднимите цену бумаги вчетверо — и все, прощайте, книжки! Что касается настроений — они всегда одинаковы. Писатель хочет, чтоб его читали, читатель хочет, чтоб было интересно.
Продолжение следует...
Писатели о литературных итогах года. Часть первая