Ольга Барсукова
Такое давнее вспоминается, что и не поймёшь: было ли? Память поправит: было, было.
Вот одно из ранних воспоминаний моего московского детства. Когда мы жили у Красных ворот, у нас иногда появлялся старьёвщик. Он ходил по дворам и кричал: «Старьё берём! Старьё берём!» Я смотрела в окно и передразнивала: «Старьём-бурьём!» Старьёвщик возил за собой тележку, куда собирал всё – бумагу, кожу, меха, старые тряпки, кости и, наверное, что-то ещё – ничем не брезговал. Это называлось вторсырьём. Брал не бесплатно – за мелкие деньги.
Старьёвщика любили дети, они несли ему всякий хлам в обмен на игрушки, свистульки и прочую ерунду. Скупал он и хорошие вещи, и даже антиквариат приносили. Такой товар шёл подороже. Народ торговался, но старьёвщика не проведешь – крепко стоял на своем. Было интересно, куда он девает всё это добро. Неужели домой тащит?
Как он выглядел? Средних лет, небритый, худощавый, с цепким взглядом.
Меня к старьёвщику не пускали по малости лет.
Ходил по дворам и точильщик. Этот кричал: «Точить ножи, ножницы!» На плече он носил станок, тяжелый такой с виду. Станок запускался педалью, колесо вращалось, он ловко водил ножиком по колесу: вжик-вжик! – от колеса отлетали золотые искры. Здорово у него это получалось.
Говорят, бывал в наших дворах еще и лудильщик, который паял дырявые кастрюли, но я, признаюсь честно, его никогда не видела.