Бабуля раскрыла свой старый альбом, который местами уже пожелтел от времени. Фотографии некоторые были вклеены на страницы, другие же просто лежали вложенные внутрь альбома, словно когда-то их собирались также прикрепить, но дело не дошло.
Женщина медленно листала страницы альбома, сама вглядываясь в лица людей, которых уже давно и нет в живых. Она вспоминала, становясь грустнее с каждой минутой, а потом дошла до фото маленького ребёнка и остановилась.
Открепив снимок от картонной страницы, она подала его в руки Ане, чтобы та тоже посмотрела на этого мальчугана. Ребёнок на фото держался одной рукой за маму, которая руками обхватила его за талию, держа на коленях. Он улыбался, был бодр и весел, показывая в свободной руке игрушку. На вид малышу было чуть меньше годика.
Аня посмотрела на бабушку, предполагая, что этим ребёнком может быть мама девушки, по совместительству дочь Степаниды Матвеевны, но Аня видела её фото в младенчестве, и не похожи они на этот снимок. У бабушки была всего одна дочь, других детей она как-то так и не решилась завести, так мама рассказывала.
Бабушка начала свой рассказ: «Молодая я была, как ты, наверное, тоже лет 17 мне было в ту пору. У нас на деревне парень был, весёлый, балагуристый, все девчонки за ним увивались. Мы с ним стали встречаться ещё после окончания школы, он мне предложение сделал, и я вышла замуж.
Его звали Павлом. Если сказать, что я его любила, то ничего не сказать. Я с ума по нему сходила, в рот заглядывала, что он скажет, то и правда. Это не любовь была, сейчас я это понимаю, это было наваждение какое-то. Ничего я не замечала вокруг, никого слушать не хотела. По женщинам Павел не шастал, но вот беленькую любил, как и его родители.
Семья пьющая была и мне мать говорила, чтобы я не вздумала за него идти, но я не послушала, влюбилась и матери перечила. Даже поругалась на какое-то время с ней, но после рождения сынишки мы с мамой вновь помирились, как и не было ссоры.
Муженёк мой был не буйным, но выпивать стал всё больше и сколько я бы его не уговаривала, сколько не говорила о том, что у нас семья, сынок подрастает, он ни в какую не хотел оставлять алкогольные напитки и своих дружков в покое.
Его отец самогон гнал, так вот его в нашем доме было предостаточно. Ставил его Павел в подвал, где все соленья стояли, там и держал свои бутылки, всё эксперименты проводил, да с разными ягодами настаивал эту жидкость.
Случай, разрушивший нашу с Павлом семью и убивший мою к нему любовь навсегда, произошёл осенью. Урожай тогда был собран, а мать моя приболела, наработалась, да и другие переживания в семье были, связанные с потерей родственников. Давление у неё стало подниматься часто.
В октябре вообще несколько раз увозили на скорой. Мать жила в другой деревне, бегать было сложно и в один из таких приступов, когда соседка позвонила и сообщила, что матери опять плохо, а скорую вызывать она не желает, я помчалась к ней, оставив своего сыночка на мужа. Не верила я в тот момент, что могло произойти плохое рядом с Павлом. Отец же он.
Пришёл муж на удивлении сносно с работы, на ногах стоял крепко, пусть немного разило от него выпитым, но не сильно, соображал хорошо. Сына он любил, поэтому я наказала ему чем кормить, что делать, когда спать укладывать и убежала, предварительно обняв сынишку. Не знала я тогда, что последний раз его живым вижу.
У матери я пробыла вместо одного вечера два дня, плохо ей совсем было, нужна была я ей. А когда вернулась домой, то моего сына уже в живых не было. Оказалось, что Павел выпить захотел, полез в подпол, чтобы достать свою бутылку. А когда вылез, то забыл закрыть крышку. Потом он увлёкся приготовлением закуски, да наливанием спиртного.
Сынок мой дополз до открытого подполья и упал туда. Спасти малыша не смогли. Может ещё что-то сделать и можно было, но никто не знает, сколько ребёнок пролежал там, когда обнаружил мой муженёк, что сына нигде нет, и когда стал его искать.
Почернела я тогда от горя, какая ещё любовь. Сразу всё стало на свои места. Все эти бирюльки, да игры в страсть всё перевернулось с ног на голову. На похоронах своего малыша я прокляла Павла, видеть его не могла, хоть он и рыдал, да всё на колени падал, прощение просил.
Он переехал жить к своей матери, я даже развод не успела оформить, как через какое-то время он сгорел от водки, похоронили его на том же кладбище, что и сынишку. Я же не смогла в той деревне жить, мне всё напоминало о трагедии, не могла долго в себя прийти. И сейчас корю больше не папашу ребёнка, а себя. Это я его оставила с пьющим человеком наедине, а это очень опасно. Ведь, если человек выпивает, то он и не ведает, что творит, нет на него никакой надежды.
Поэтому я шибко переживала за тебя, когда ты замуж выходила за Васю. Не надёжный он, не ответственный, от такого любой беды можно ждать, нельзя тебе с ребёнком рядом с ним находиться. Лучше заранее подумать, чем потом себя корить так как я. Нет мне покоя и сейчас, ты думаешь, я забыть своего ребёнка могу? Нет, боль навсегда со мной осталась».
Степанида Матвеевна взяла снимок из рук своей внучки, которая держала его, затаив дыхание, слушая каждое слово бабушки. Она положила его внутрь альбома, словно складывая свою боль внутрь, пытаясь спрятать её за всеми этими снимками.
Аня не знала, что и сказать бабушке, настолько её поразила вся эта история, которая произошла много лет назад. Степанида Матвеевна бережёт это внутри себя, не стараясь распространять информацию вокруг. Она до сих пор считает себя виноватой в том, что произошло тогда, так как она была более ответственна и сообразительна, чем её пьяница муж.
После того события её бабушка переехала в другую деревню, устроилась работать в колхоз, вышла замуж за хорошего человека. В браке родилась девочка Виктория, которая чуть позже стала матерью Ани. «А мама знает о том, что у неё был братик?» ‒ спросила девушка, которая всё ещё не могла отойти от услышанного.
Виктория, конечно же, была посвящена в историю семейной трагедии, а мама с малолетства объясняла ей, что с людьми, выпивающими, делать рядом нечего. Они безответственны и могут натворить дел, о которых жалеть будут не только сами, но и окружающие.
***
Аня переехала к бабушке на следующий день, приняв наконец-то решение, о котором продолжала размышлять ещё какое-то время. Она с одной стороны ещё любила Василия, её тянуло неведомой силой к этому молодому человеку. На другой чаше весов была жизнь и судьба её ребёнка, о его благе будущая мама должна задуматься в первую очередь. Вторая часть перевешивала первую, тем более, что после того, что рассказала бабушка, Аня ходила под впечатлением, боясь повторить судьбу своей родственницы.
Вася долго не остался в одиночестве. Он приходил дважды к порогу Степаниды Матвеевны в состоянии алкогольного опьянения, ругаясь и скандаля с матерью своей тёщи. Он был уверен, что это всё проделки родственников по линии супруги, что это именно они стараются настроить девушку против него.
В один из вечеров он пришёл, держа бутылку в руке, стал кричать, апеллируя тем, что выпивает теперь только из-за своей жены, которая решила его бросить. Не дело вот так поступать, она должна быть с ним до конца, а то сбежала при первых же трудностях.
В словах Василия никогда не было ни тени раскаянья в том, что он совершал, его стремление было всегда направлены на то, чтобы обвинить во всём свою жену. Она была виновата в том, что он выпивает, в том, что он её не любит и не стремиться идти домой, да и вообще, говорил Вася, не понять чей там ребёнок в её животе. Его часто дома не бывало, может быть и нагуляла она. Знает он этих девок, говорят одно, а делают другое, много он их повидал, уверен, что большая часть обманывает своих мужей.
Продолжалось всё это не долго, поскольку Аня не реагировала на его приходы и скандалы, не поддерживала то, что он говорил и не пыталась войти с ним в конфликт и начать спорить. Вася потерял интерес уже через неделю, перестав появляться у крыльца своей супруги.
В его доме через неделю после ухода Анны появилась другая дама. Переехала к нему Зойка, та самая дама, что приходила как-то к Ане поговорить. Вася успокоился, но последним словом его было то, что платить алименты молодой человек не собирается, потому что не уверен, что ребёнок может быть его. И не просил он у неё никакого отпрыска. На том мужчина и порешил, успокоившись и перестав обивать пороги бабушкиного дома.
***
Аня назвала сына Матвеем в честь своего дедушки, которого очень любили при жизни. Мальчик родился здоровым и крепким. Вася не приходил ни разу, но появилась его мамаша. Она глянула на малыша, сканировав глазами его внешность и цвет глаз, утвердительно заявив, что ребёнок не похож на Васю, а значит её сын прав, не их этот внук.
Бабушка Ани, взяв кочергу, стала ругаться с женщиной, которая не ведала, что говорила, но всё же своими утверждениями вносила смуту в её доме. Выгнав женщину, она потребовала, чтобы те никогда не появлялись больше в её доме, видеть она их не желает, а мальчика они сами воспитают, без этих людей.
Со временем Аня и думать забыла про своего Васеньку, она больше не переживала про то, что он её сказал когда-то, забывая то, что с ней происходило, словно страшный сон. Рядом были родные люди, которые в обиду не давали. И мама, и бабушка были на её стороне. Правда мама настаивала на том, чтобы пойти подать заявление на алименты, потребовать, чтобы этот человек содержать своего малыша.
Но бабушка ввязывалась с ней в спор, считая, что Аня не должна общаться с этими людьми полностью. Не нужно никому ничего доказывать, так как на это могут уйти годы, лучше жить для себя. Не хочет быть отцом, да и не нужно. Сами вырастят.