97,4 тыс подписчиков

Гуслица. Жизнь как искусство

3 января 20233 янв 2023

4 мин

10 лет назад, в 2012 г творческая усадьба «Гуслица» стала органической частью окружающего пейзажа. Полуразрушенное, полуреформирующееся здание фабрики площадью 10 000 кв. м недалеко от подмосковного Егорьевска, где, подобно пчелиным сотам, в мастерских и студиях с тех пор живут в усердии художники, музыканты, сочувствующие. Внутреннее и внешнее устройство фабрики постоянно изменяется, наращивая возможности и резервы (залы, лофты, студии, жилые комнаты), внедряя внезапно и постепенно, словно старое дерево или ракушняк, все новые полости, недра, проходы.

Уклад жизни такой, будто, да, были цари и дворяне (иначе откуда бы взяться усадьбе), были и коммунисты с социалистами, но все это наложилось одним на другое мягко и постепенно. Медитативно эволюционным движеньем огромного корабля, а не адским залпом «Авроры», сердечно пригласившим человечество в ад. Распределение еды, свобод и обязанностей в «Гуслице» — как если бы социализм удался в одном из наиболее счастливых богемных форматов. Здесь можно жить, творить, трудиться, учиться, учить — на природно-спартанских началах. Окружающая природа (4 га самой приусадебной земли, далее — везде) с подземным озером и «местами силы», старообрядческий деревенский контекст.

Выкупленная собственником фабрика со своим коммунальным укладом и счастливо непринужденным настроем напоминает кибуц, поселение толстовцев, сквот, хостел, богемное кабаре, столичное антикафе и театральные задворки одновременно. Но, вопреки логичному следованию терминологии, это не в прямом смысле трендовый сегодня Art-science, слияние экспериментов и поисков творцов разных видов. Да, это возможность синтеза искусств и науки. Но это был бы просто творческий, возможно, экспериментальный центр. За «Гуслицей» и остальными пространствами, если таковые и есть, кроется нечто иное.

…Сначала в России в XIX в появились ремесленные училища, артели и творческие мастерские. На рубеже прошлого и позапрошлого веков это стало прямо-таки настоящим бумом. Щедрые меценаты со скуки, по доброте ду-ши и так далее приглашали в свои огромные имения и усадьбы талантливых художников, под чьим руководством в мастерских трудились жившие прямо тут же ученики. Чаще всего - что называется, из народа, потому что именно он, народ, оставался носителем исконной культуры рукоделья, кустарных производств, ручного художественного труда, вообще, любого народного творчества. О котором увлекшиеся было заморскими культурами образованные дворяне едва не позабыли.

Рубежи веков вообще почти всегда — время, когда нас как следует перетряхивает. Чаще случаются переоценка ценностей, поиск смыслов, значений и глубины уже существующего и обнаружение чего-то решительного нового. И обращения к истокам, народности, местной культуре и локальным искусствам - один из признаков социальных и политических катаклизмов. Мы обращаемся к древней культуре и древним промыслам в надежде найти ответы на вопросы, которые в сложные периоды стоят особенно остро.

На этот бэкграунд и пришлось дворянски-барское увлечение народными промыслами, поддержкой талантливых молодых, переформатированием фабрик, складов и мануфактур вблизи усадеб в творческие мастерские. Где учеников вели за собой в высокие дали искусства Коровин, Серов, Репин, Суриков, Малевич. Которых ученики, замыкая круг приятного долга, уводили в дремучие сказочные леса народных премудростей. Потом был известный период погружения в коллективизацию всей матрицы народа и страны. И то, что, в общем, и предполагалось быть общим, таковым и осталось. Минус барская эстетика и дворянские абажуры.

А в нашем веке появился Art-science. К которому «Гуслицу» тоже можно было бы причислить. Но, думаю, нет. Есть Art-science, есть «Гуслица». В это нельзя играть, этим нужно жить. Дачами, абажурами, верой, слабостью к выпивке исилой в единстве. Мы действительно ценим природу и ферму. Но мы ценим и честность, следовательно, угадываемая в искусственно, пусть и нарядно, созданных суррогатах деревни подделка не найдет, во-первых, повсеместного, во-вторых, долгоиграющего отклика в сердцах. Усадьба, деревня, природа ценны своей сгармонизированной хаотичностью, масштабной непредсказуемостью на фоне локальной аграрной цикличности. Возможностью уединения или, когда надо - разговорами по душам с простым соседом. Для всего иного есть город, с его собственной честностью и гармонией.

Ценность фермы, деревни, усадьбы в ее постепенной размеренной создаваемости, в естественности процесса жизни. В легкой траченности деревенского дома, в милой неприбранности недостроенного сарая, в прекрасно печальном уединении с наступлением холодов или окончанием сезона охоты. В охоту нельзя играть, ей нужно жить. Как и фермой, искусством, мастерством.

Игры в деревенскую жизнь, как и имитация труда и творчества, лишены требования настоящей активной деятельности со стороны тела и души. Просто имитировать - это не то. Формат Art-science прекрасен, но это все-таки имитация. Все равно что ковбою предложить обморочно обездвиживающий прибор типа сигвея, когда рядом бьет копытом роскошный мустанг. Да, мустанг потребует много отдачи, смелости, укрощения и мастерства. Но каков будет результат! Хаотичность и непредсказуемость раздолья природы вызывает в нас жажду преодоленья, щедрого и живого, обещающего в итоге не меньший восторг.

Русские любят театр, но не изображают, что это жизнь. Art-science, заводы и фабрики, лофтами использующие помещения в аренду мастерам - это все-таки здорово. Но нашим просторам требуется полное погружение. Вам с погружением? Добро пожаловать.

Автор: Юлия Милович-Шералиева