Эту историю всегда вспоминаю в конце декабря. Ей больше 15 лет. Но перечитывая в очередной раз дневниковую запись, снова чувствую себя опрокинутой и беспомощной. Как котенок, которого тащут к ведру…
О чем она? Наверное о том, что единственное что у нас точно есть - это настоящая минута. То, что было вчера, как и то, что будет завтра - иллюзия.
Бывает, люди проживают всю жизнь в ожидании «подходящего момента», планируя «лучшую жизнь», готовя черновики и наброски, чтобы потом нарисовать все на чистовике - красиво, гладко и без помарок.
Это нормально. Мы все тяготеем к контролю над ситуацией, который и порождает иллюзию, что мы имеем прошлое и будущее.
Но после той истории я поняла, что все что у нас точно есть - только момент сейчас.
Поэтому вместо «позвоню маме завтра», звоню прямо сейчас, «прочитаю эту книгу в отпуске» , читаю прямо сейчас, «уволюсь с ненавистной работы, после праздников»увольняюсь прямо сейчас, «признаюсь в любви в новогоднюю ночь», признаюсь прямо сейчас, «подарю подарок в день х» , дарю без повода.
Да, возможно, все получается менее романтично и красиво. С помарками и ошибками. В моей жизни больше непредсказуемости и хаоса, и меньше комфорта и бонусов дальновидного планирования.
Но зато, с некоторых пор в ней совершенно нет сожалений.
Сожалений, что я могла, но не сделала, не решилась, не успела, отложила до «лучшего момента», а он так и не наступил…
Запись в дневнике от 26. 12.2004
«В доме престарелых, куда я раньше ездила в составе волонтерской группы, дарить подарки на Новый Год, были три категории старичков:
Первые – мгновенно раскрывали коробочку пастилы и приглашали, точнее - требовали, чтобы обязательно, прямо сейчас, всенепременно мы сели вместе и выпили чай. Это мои любимые - эпикурейцы, живущие сегодняшним днем.
Вторые - долго благодарили и прятали пастилу в тумбочку. Не из жадности, а просто чтобы потом, в тихом одиночестве, пока никто не видит, по пастилочке доставать и смаковать жалкое угощение неделю, а может и месяц.
От этих хотелось плакать.
Были и такие, кто, спрятав свою упаковку, подворовывал из чужой, уже открытой. Что тут скажешь? И этих было нестерпимо жалко.
Но с одним старичком не сложился ни один из этих сценариев.
Я даже имя его запомнила. Петр Маркович.
Помню. Он очень обрадовался подарку. Полученную коробочку пастилы, завернул в газету. Потом подошел ко мне и смущаясь попросил залезть на табуретку и убрать сверток далеко-высоко, на шкаф.
- У меня здесь есть подруга, в третьем отделении, где колясочники, - говорит. – Я вашу пастилу на восьмое марта ей подарю. Вы не возражаете?
Я только отчаянно закрутила головой. Мол, не возражаю. И ушла поскорей. Чтобы не разрыдаться на людях.
7 марта я купила букетик тюльпанов у метро и пирожные в кулинарии Прага. Я поехала одна, без волонтеров. Я очень хотела, чтобы Петр Маркович устроил своей подруге-колясочнице сюрприз. Всю дорогу представляла идиллические картины нашего совместного чаепития. И улыбалась.
Когда же приехала в дом престарелых, узнала, что Петр Маркович умер в начале февраля. От воспаления легких.
Вот и вся история.
—А пастилу на шкафу нашел и съел сосед по комнате, - сказала постовая медсестра, расправляя отданные ей тюльпаны. - Можете и ваши пирожные ему отнести …