После эпической поездки в Москву к своим богатым родственникам с бутылкой сивухи, Санёк привёз из столицы нашей Родины кассету, на которой они с двоюродным московским братом исполняли дуэтом ряд композиций. Брат играл на скрипке, Санёк, который окончил музыкальную школу по классу аккордеона на единственном что было на него похоже – на пианино. В их культурную программу, которую Санёк тут же увековечил на магнитофонной ленте вошли такие композиции классической музыки, как «Боже царя, храни!», «Крутится вертится шар голубой», «Подожди, дожди, дожди-и», «Напрасно старушка ждет сына домой» и ряд других. Играли громко, скрипка в исполнении Саньковского брата, как ей и положено, звучала как мученический крик кошки, из цикла «Если вы отпустите это бедное животное, может оно не будет так орать!», Санёк пел нестройным голосом и бил по клавишам. Получился альбом альтернативной экспериментальной музыки, который без смеха и трепета слушать было невозможно.
Презентация альбома состоялась прекрасным летним вечером в родном дворе Санька, прямо из колонок его знаменитой копейки, вокруг которой гурьбой скопилась вся их компашка, ржущая во всю над музыкальными испражнениями на скрипке и фоно и кавер-хиты Санька, не знавшего текста, а потому на ходу сочинявшего слова. Собственно, здесь-то это произведение музыкального искусства из-за соседнего столика с домино и услышал бухой папа Киндера под действием денатурата и по причине музыкальной безграмотности, по всей видимости, приняв его за Московский симфонический лауреата Ленинского комсомола краснознамённый оркестр имени Иоганна Себастьяна Баха. Музыкально безграмотный папаша, выпросил через Киндера у Санька кассету, переписал её себе и каждый божий день на протяжении месяца выходил в одних трусах на балкон, врубал «Боже царя храни» на весь двор, бухал и плакал в культурном экстазе от счастья или горя, непонятно, у нас же в России пьют или с горя, или на радостях. В результате этот альбом был заезжен до дыр, любое его слово, ноту, знал каждый обитатель двора, и творческий союз, дуэт «Месье и брат», был проклят всеми обитателями окрестных квартир и всей Саньковской компанией.
- Ну на хрена ты дал ему кассету! – сетовал держась за голову Тоха после очередной дозы «Боже царя храни» от плачущего Киндеровского папы, – ну на хера вы записали это дерьмо!
А скрипка в исполнении Саньковского брата все пилила и пилила прямо по обнажённым нервам, вызывая зубную и головную боль, а Санёк из огромной колонки, неизвестно на какой помойке найденной Киндеровским папашей, на весь двор всё орал и орал под нестройное пианино: «Подожди, дожди, дожди-и!» и «Напрасно старушка ждёт сына домой» в тысячный раз.
Неизвестно вообще, чем бы вся эта история закончилась, возможно даже и коллективным групповым убийством, и растерзанием, но папаша Киндера так заездил кассету, что она порвалась, истёрлась и восстановлению не подлежала, от чего он сильно запил и вскоре его увезли с белой горячкой, а по возвращению из дурки, он и думать забыл о своём приобщении к высокому искусству по причине глубокой потери памяти и стойкой амнезии.
Когда пытка музыкой закончилась, настала благоговейная тишина, как-то одним вечером, Санек со Спичем куда не съездили по всему городу обломались и грустные сидели на лавочке рядом с подъездом, курили и думали, что делать дальше, наслаждаясь спокойствием, поскольку в такой благолепной обстановке не грех и выпить. Жаль только денег был только штукарь, а на него как известно и половину от требуемого бухла не купишь. Тогда-то им и встретился уже матёрый двенадцатилетний Киндер, уже в свои небольшие годы с одутловатым испитым лицом и низким прокуренным голосом, которые никак не шли к его мальчишескому телу недоросля, а интеллект у Киндера вообще застыл на уровне шестилетнего ребёнка.
- Что грустим, пацаны? – скалясь чёрно-жёлтыми гнилыми зубами басом спросил Киндер.
Cанёк никогда не воспринимал Киндера всерьёз, так как знал его практически с младенчества, а знал он ровно то, что ждать от него чего-то хорошего было бы глупо.
- Шёл бы ты отсюда, Киндер, без тебя тошно.
- А может я вам помогу? Откуда вы знаете?
- Ты? Вот уж не поверю, чтобы Киндер мог чем-то помочь, ты себе-то помочь не можешь. – это уже Антон поддержал недоверие Санька к Киндеровским сомнительным предложениям.
- А вот и не угадали. Я тут надыбал кое-что.
- Да ладно, не шизди. Что ты мог надыбать?
- А вот давайте забьёмся, чо испугались Киндера? Если обману – с меня пузырь.
Ну это уже Киндер врал, взять с него пузырь, даже если бы это был карточный долг чести, было бы совершенно нереально, потому что на Киндера не распространялись никакие законы, даже ещё законы уголовного кодекса, потому что на самом деле двенадцать ему было бы только через два месяца.
- Интересно, что же это Киндер может такого, чего не знаемы мы? Ну давай, погнали, пока всё равно других предложений и мыслей нет,
Понимая сомнительность аферы, да и личности Киндера как таковой, но в связи с полной безнадёжностью ситуации и печальностью унылого вечера, Санёк, скрепя сердце, согласился.
Все втроём они запрыгнули в Саньковскую тачку и поехали в указанный Киндером пункт назначения, на большой перекрёсток улиц, со всех сторон которого примостились стихийные рыночки, нестройные ряды комков и павильонов. Киндер, этот маленький продуманный гном, попросил припарковать машину в отдалении, чтобы явно не припасли куда он занырнёт.
- Ну всё, ждите здесь, давайте бабки.
Санёк нехотя протянул ему скомканную штуку.
- Ну смотри Киндерман, если ты нас решил кинуть, сам знаешь, что с тобой будет, – сделав строгое отеческой лицо предупредил Киндера Антон.
- Во-во, я тоже буду участвовать, - поддержал его Санёк.
- Да ладно не бойтсеь, Вас когда-нибудь Киндер обманывал?
- Да не далее, как вчера, иди уже, непорочное создание.
Непорочное создание - Киндер выскочил из тачки и пулей понёсся в неизвестную строну, периодически оглядываясь и всячески шифруясь.
- Слышь, Тоха, что-то тут нечисто, надо бы за ним проследить.
- Да сейчас глянем, куда это он так рванул. Тоже мне, Пинкертон, ещё смотрит нет ли хвоста.
- Как думаешь, кинет? – спросил Санёк Спича.
В принципе, вариант с кидняком был сейчас по его оценке «50 на 50». Что собственно стоило или мешало Киндеру свалить, самому бухнуть, а потом долго и мучительно скрываться в ожидании люлей от старшаков?
- Да не думаю… Всё-таки что-то святое в нём может осталось, мы ж вроде живём в соседних подъездах… - как-то неуверенно и сомнением сказал Спич, - посмотрим, теперь уже не воротишь… Да и какой у нас был вариант.
- Святое? В Киндере? Ты ничего не попутал?
- Да, это я конечно лишканул.
- Ты смотри-смотри, куда он нырнул.
- Да где ты его видишь.
- Да вон, глянь на той стороне.
- Та-а-а-к, что там написано? «Бы-то-ва-я хи-ми-я».
- Эх злодей, он что нас мышьяком решил травануть, как того Наполеона?
Несмотря на все сомнения, спустя ровно 15 минут к ним подбежал сияющий как медный таз Киндер и протянул фунфырь с какой-то отравой.