У Ирины Степановны на днях потрясение случилось. И как дальше жить - заглавный вопрос. Потому что жизнь-то была давно у них в семье налаженная. И менять ее вот этак - с бухты-барахты - совсем не хотелось. Но и гнетет чего-то. Булыжник какой-то на душе небольшой у Ирины Степановны лежит. И супруг Сережа - виновник душевного потрясения - циничным человеком уже кажется. “Жалкий сказочник, - думает она про Сережу, - ишь, бес ему в ребро поцарапался!”.
А было дело так, как в анекдотах люди рассказывают. Разгулялась у Ирины Степановны головная боль на службе. Прямо так уж котелок заболел, что и терпеть нет мочи. Выпила она средство какое-то лекарственное, но не помогло, конечно. И еще пуще голова болит. И Ирина Степановна сидит в углу цвета нездорового. За темя все держится.
- А шла бы ты, Ирина Степановна, домой, - начальница ей советует, - вид у тебя такой, что краше в гроб женщин обычно кладут. Ступай-ка и подлечись чуток. Мало ли чем ты хворать себе удумала. Нынче каких только холер среди людей не водится. На улицу выйти страшно!
И поехала Ирина Степановна домой к себе. Едет в троллейбусе. Мороз на улице трещит и голова тоже. Едет и думает: “а вот бы поскорее мне домой как-то дотелепать. Капустный лист к голове сразу привяжу. И на софе улягусь калачом”.
Супруг у Ирины Степановны дома в тот день находился - у него посменный график. И вот домой она больная заходит, а у них гости. Ботики стоят розового цвета в прихожей. И шубка посторонняя висит в аромате сладких духов. Музыка еще - Ротару про лаванду поет. “Небось к Васе, сыну, девочка пришла. Вон, фифа какая - в розовых ботиках ходит. Но чего это она пришла? Вася-то наш нынче на лыжах ускакал. Веселые старты у него”.
Заходит в комнату - а там муж Сережа на софе сидит. И рядом с ним девушка незнакомая располагается. Такая пухлая блондинка - ножки бутылочками, волосенки по плечи. Гребешок еще на голове. Ирину Степановну увидели они и аж подпрыгнули - будто два кота. Хвосты аж трубами задрались.
Муж Сережа вздохнул и Ротару выключил. И в окно посмотрел печально.
- Ира, - сказал он, - а у нас тут неожиданные гости. Племянница моя, Мура, с деревни проездом. С вокзалу пришла. Замерзла - аж трясет. Погреться попросилась. У них дом в деревне погорел. Вот и мыкается она, Мура, по всяким дальним родственникам. У батареи погреется и дальше себе скитаться идет.
- Племянница, - Ирина Степановна удивляется, - но какая племянница? Ты же, Сережа, единственный сын у своих родителей. Ежели мне память не изменяет.
- Не изменяет пока, - Сережа отвечает, - это племянница очень дальняя, моей троюродной сестры Люси Перепелкиной родная дочь. Погорели они в прошлую зиму. Ходят горемычные по родне теперь.
Племянница Мура кивает. Мол, да, племянница я, Люсе Перепелкиной дочерью прихожусь. Погрелась и ухожу уже от вас.
Сережа гостью, конечно, проводил до двери. Шубу подал ей грустно. А Ирина Степановна лист капустный к голове привязала. Сидит с листом и духами сладкими ей все еще несет. И кажется, что с кровными связями тут не очень чисто.
- Эта Люся Перепелкина, - спрашивает она у Сережи, - сестра твоя троюродная - какая из себя? Плоховато я ее припоминаю. На свадьбе-то у нас была она?
- Не была, - Сережа отвечает, - она шумные мероприятия не сильно любит. А свадьбы уж и подавно. У нее сердечная рана случилась однажды - жених прямо в ЗАГСе покинул. Разлюбил подлец такой Люсю в один момент. С тех пор не ходит на свадьбы принципиальным образом. Муру себе родила и сидит сычом.
- А чья же это такая сестра, - Ирина Степановна уточняет, - по бате или маменьке тебе родственница?
- По маменьке, - Сережа говорит, - двоюродной тетки родная дочь.
- Двоюродную тетку твоей маменьки я отлично помню, - Ирина Степановна руками машет, - шила вон она еще хорошо. Васе нашему пеленки кроила. У нее сын алкоголик имелся. А Люси Перепелкиной в той семье никакой не росло.
- Может, и не росло, - Сережа соглашается, - может, эта Люся из какого-то иного ответвления. Седьмая вода на киселе, может. Всех и не упомнишь. Но не зверь же я - человека в стужу погреться не пустить. Тем более - родственника.
- А музыка зачем про лаванду ? Будто свидание любовное, - Ирина Степановна не успокаивается.
- Для настроения это, - Сережа уже сердится, - грустно человеку мерзнуть без угла. А песня и строить, и жить помогает. Завел пластинку - что в том такого? Могу и тебе про лаванду завести.
Так и поговорили. И Сережа весь прежний ее. В аптеку сходил. Картофеля нажарил. На шибко влюбленного не смахивает. Сидит себе и газету про спорт читает. А у Ирина Степановны как-то сразу и голова болеть закончила. Зато червь сомнения с того дня заточил. Про беса в ребре мысли крутятся. И хочется в неурочный час еще домой объявится. Застукать, так сказать, на месте преступления.
Но и страшно, и верить Сереже про несчастных этих Перепелкиных очень хочется! И во внешности Муры тогда родовые Сережины черты немного прослеживаются.