В 1789 году молодой дворянин Николай Михайлович Карамзин, следуя духу времени, решил совершить длительную поездку в Европу.
Дорожные заметки и наблюдения за тамошней жизнью легли в основу «Писем русского путешественника». Книга стала и зеркалом жизни Европы конца 18-го века, и путеводителем сразу по нескольким странам. Карамзин детально описывал дома, еду, людей, с которыми ему доводилось беседовать. Подробное бытописание перемежалось историческими и культурологическими зарисовками и философскими отступлениями.
Отправной точкой европейского путешествия Карамзина была Москва. Выехал он из города 17 мая, добрался до Петербурга, провёл там 5 дней и через Ригу двинулся в Кёнигсберг.
Учёная Германия
18 июня Карамзин уже въезжал в Кёнигсберг. Конечно же, первый, к кому он отправился с визитом, был Иммануил Кант, «маленький, худенький старичок, всё сокрушающий». «Я русский дворянин, люблю великих мужей и желаю изъявить моё почтение Канту», — с этой фразой Карамзин появился на пороге дома философа. Их беседа длилась порядка 3 часов.
29 июня Карамзин уже гулял по Берлину. Побывал в Королевской библиотеке. Отдельный день выделил для осмотра величественного замка Сан-Суси, прусского Версаля, где жил король Фридрих, «философ, любивший удовольствия и находивший их в изящных искусствах и науках». 9 июля Карамзин отбыл в Дрезден. Здесь его вниманием завладела Дрезденская галерея.
Немецкая часть путешествия продолжилась в Лейпциге, куда Карамзин приехал 14 июля. Он буквально с головой нырнул в бесчисленные книжные магазины, развалы и уютные лавочки. Успел съездить в Веймар и Франкфурт-на-Майне.
Затем через взволнованный Французской революцией и сотрясаемый бунтами Страсбург Карамзин 6 августа благополучно прибыл в Швейцарию.
«Наслаждаюсь Швейцариею»
В этой стране своих юношеских грёз Карамзин пробыл около 7 месяцев. Как предполагают исследователи, исходя из продолжительности пребывания, именно Женева была для писателя центральной маршрутной точкой всего путешествия: в этом городе он прожил 5 месяцев.
В Цюрихе Карамзин встречался с пастором, философом и литератором Лафатером (кумиром просвещённой российской молодёжи), слушал его публичные выступления. Около Рейнского водопада восхищался яростью и величием природной стихии. Затем, оставив вещи в Берне, Карамзин, вжившись в роль вольного путешественника, отправился в «альпийский поход».
2 октября он достиг Женевы, которая его покорила. В этом чудном городе писатель нашёл убежище от забот — «тонкий, сладостный, питательный сон на персях любезной природы». Женева настроила его на философские размышления, а удивительные пейзажи рифмовались с обретённой душевной гармонией.
Театр революционных действий
После убаюкивающей Швейцарии Карамзин оказался в революционной Франции. Март 1790-го, всего полгода прошло со штурма Бастилии, в стране меняется власть, и уже очевидно, что французские события изменят уклад всей Европы и даже целого мира. Карамзин воспринимает происходящее без восторга. Если даже в Страсбурге «бабы говорили о революции», то здесь он оказался в эпицентре событий. К слову, русских в то время во Франции было довольно много: никто не хотел упустить возможность быть свидетелем революции. Карамзин же не спешит окунуться в водоворот событий. В Лионе он ходит в театры и неспешно осматривает достопримечательности. А когда оказывается в Париже, занимает роль наблюдателя. Он называет происходящее трагедией и уверяет, что большая часть горожан в этом театре не действующие лица, а зрители.
Туманный Альбион
В сравнении с Москвой и Петербургом Лондон представляется Карамзину не таким бурлящим и шумным. Путешественник выполняет обязательную культурную программу: посещает Вестминстерское аббатство, вместе с королевским семейством слушает ораторию Генделя, гуляет по Виндзорскому парку, бродит по залам Британского музея. А затем погружается в лондонский быт. В длинном списке мест, где Карамзин побывал, значатся и тюрьмы, и больница для умалишённых, и госпиталь для престарелых моряков.
