Каждую осень после ореха я возвращался обратно на кладбище. Начальство всегда ожидало меня как хорошего работника. С годами умнеешь. Я понимал, что, вернувшись обратно потесню кого-то или вообще оставлю без работы. Мои догадки не стали фантазиями.
Зашел я в церковь. Когда вышел на улицу, увидел непринятый вызов от ритуальной фирмы. Мне стало интересно, я перезвонил.
– Мадьяр, не возьмешь на завтра заказ в Аю?
– у меня машина сломана.
– может найдешь, кто отвезет?
– да нет не смогу.
С чего это вдруг они ко мне обратились. Может похорон много, ехать некому. Как я наивно ошибался.
Через месяц мне позвонил копальшик с той фирмы Пташкин.
– Мадьяр у тебя же отбойный молоток есть, не продашь? Мой сломался.
– возьми пока пользуйся.
– как я могу взять пользоваться?
– возьми пока, а там разберемся. Он в гараже лежит.
– хорошо.
Через три дня Пташкин привез молоток.
– Я знаешь, что. Разругался с этой бабкой. Понял, что. Они шесть пятьсот берут. А мне четыре дают. Я позвонил в контору. Что за дела? Там эта продавщица. Начальницы нету, говорит. Понял. Я дождался, когда бабка проболеется к ним в магазин. Вы, говорю, за что тысяча пятьсот забираете?
А ну всю сумму отдавайте! Совсем уже обнаглели! Пашешь тут на вас!
А она понял да. А у нас, говорит, иногда издержки возникают. Какие издержки?! Вы за все отдельно берете! За катафалк, за грузчиков у вас отдельно оплачено! Что вы мне уши мнёте!
А ну иди отсюда, чтоб я тебя больше не видела! Понял да, во как делается. – Сказал Пташкин.
Я сразу понял почему позвонили тогда с конторы. Значит они с Пташкиным поругались. И сразу мне набрали. Вот я наивный. Если бы согласился. Они взяли бы меня на работу вместо Пташкина. У них всегда так. Кто им не нравится увольняют и берут послушных. – Подумал я.
Пташкин купил отбойный молоток за свои деньги.
Ему шестьдесят восемь лет копает быстрей молодых и бегает как конь. Последние пять лет с кладбища не вылазит, втянулся. Когда заказов нет он сильно страдает, охает. Молчать не может, что ему не нравится начальству говорит.
Они разругаются. Прогонят его. Через несколько месяцев опять ему звонят. Эта история продолжается несколько лет.
Работают на кладбище одни и те же. Новых берут, те долго не задерживаются.
Я пообещал Пташкину, что весной вместе покапаем могилу. Он уехал.
Я сидел и вспоминал. Помню, когда работал на кладбище Пташкин говорил.
– не имей сто рублей, а имей сто друзей, понял да. Ты же мне друг. – Обращался он ко мне. Я молчал. Не принимал в его в друзья.
Прошло время, стал уважать его, как человека старых порядков. Такому, если денег попросит, не жалко. Знаешь, что отдаст при первой же возможности, не будет тянуть. Если что пообещает, то выполнит. Если уж не получится, то лоб расшибет, начнет оправдываться, что тошно станет.
Мы, молодежь, у него спросили.
– расскажи нам секрет, как ты до таких лет силу сохранил, двигаешься активно?
– да если бы я не копал, помер бы давно. А еще знаешь, что. Матушка меня кабачками кормила. На них вырос. Еще молоко пил. Да не такое что вы пьете. Мы коров держали. Понял. Корень золотой пил.
– у меня дома есть надо заварить.
– не вздумай, от него силища какая. Еду с леса. Как увижу доярку я ее в кусты. Знаешь сколь их перетаскал. Корень этот лучше не пей.
Вот и выходит, что на кладбище устроиться можно мне лишь в безвыходной ситуации или на пустое место. Когда они там начнут беспробудно пить совсем через край.
Может в следующем году поностальгирую, покопаю.