Предыстория такова. Третий том «Белокурого», «Грубое сватовство». Господин граф Босуэлл (три строки полного титула, кузен английского и покойного шотландского королей, лорд-адмирал Шотландии, фаворит королевы-матери, прекраснейший лорд ее двора, приграничный рейдер as is, чума болотная белокурая обыкновенная) очень резко познакомился с соседкой (Бортсвик – две мили по прямой от его Крайтона). Потом он соседкой заинтересовался. Проблема в том, что сей выдающийся мужчина, который технически умеет сделать так, чтоб любая сама пришла и попросила, встретил ту, которая не приходит и не просит. И вообще очень не рада его вниманию. И не работают ни деньги, ни титулы, ни власть, ни половая репутация, чтобы ее приманить.
В итоге Босуэлл занимает выжидательную позицию – и ухаживает. Мало того, что ему во всю жизнь особо не было нужды так унижаться. Он еще и ухаживает за женщиной незнатной и полунищей, не особенно красивой, но милой, однако зацепившей его за живое. Для меня это история об уязвимости почти неуязвимого мужчины, история про щелочку в броне, про внезапность даги, прошедшей в незащищенное горло. Это история про обнаружение живого нутра в человеке, гладенько обтесанном под свой век, продажном, лживом, жестоком, распутном, циничном, нутра тем более больного, чем глубже оно упрятано. Как выразился альфа-тестер романа, чем больше шкаф, тем громче он падает. Я постаралась, чтоб этот трехстворчатый дубовый лакированный с антресолью грянулся знатно. Эта история раскрывает героя для читателя очень конкретно и очень неожиданно раскрывает героя для себя самого – он на влюбляться решительно не подписывался!
Рождественский костер горел во дворе Бортсвика, рассыпая тучи искр, вокруг него грелись, танцевали, пили, обменивались шутками и поздравлениями. Под звуки барабанов, волынки и фиддла приплясывала парочка хобби-хорс, смешно сталкиваясь круглыми головами, зацепляясь гривами из пакли. Джон Бортсвик, безобразно рыжий, вихрастый, выбранный распорядителем праздника, носился среди всей этой суеты, хохоча, веселясь до безумия, как только можно веселиться в шесть лет. Удивительно, думал Патрик Хепберн, прислонившийся к притолоке дверей в холл, наблюдая эту картину, мальчишка ведь и впрямь копия своего отца, если отношения Марион с покойным мужем были таковы, как описала ему кухарка, как Марион может искренне любить сына? Это не укладывалось в голове. Если бы не женщины, род людской давно бы вымер.
– А вы? – подлетел к нему постреленок. – А вы, граф? Вы тоже обещали служить мне сегодня и подчиняться!
Распорядитель безобразия нынче делал все, что ему заблагорассудится, нарушал все правила и запреты, установленные в обычной жизни для него ментором-священником, ел только сладости, сейчас, в сумерках, отказывался идти в постель, затребовал в замок проходивших мимо актеров и музыкантов, пантомиму и мистерию в холл, а также всякого, кого ни встречал, вербовал в свою свиту. Граф Босуэлл представлял для него цель более чем заманчивую.
– А чего бы вы желали от меня, мой лорд? – улыбнулся Хепберн.
Ухаживаешь за женщиной — изволь ласкать ее ребенка.
– Вы будете метать бревно? – с надеждой спросил тот, сам удивляясь своей дерзости.
– Джон! – возразила случившаяся рядом леди Бортствик, пожалуй, возразила впервые за день, бросив на Босуэлла извиняющийся взгляд. – Ты переходишь все границы, это неуместно для нашего гостя…
Но гость, усмехнувшись, склонил голову:
– Как угодно милорду. Я повинуюсь.
Скинул плащ, колет и дублет, остался в одной сорочке, по коже спины под ворот тут же прохватило колючим морозцем. Потянул до броска плечи, бока… что ж, он хотел себе веселого Рождества, не так ли? Не оборачиваясь, чуял, как задержался на могучих, напряженных мышцах спины ее взгляд… и ведь следила за каждым его движением — ощутил это тем более горячо, что чутье его не обманывало почти никогда: если суждено случиться меж ними чему-то, отличному от пустой болтовни, это случится сегодня. Или не случится уже никогда... Чертово бревно совершило полный оборот в воздухе, Джон Бортсвик громче всех вопил от восторга, церемонно благодарил, его мать вежливо аплодировала, а после — головню от рождественского костра внесли в холл, устроили в камин, и в зале, украшенном остролистом и омелой, зазвучала музыка. Они, эти прохожие музыканты, оказались даже не так дурны, как были продрогшими и чумазыми, и,отогревшись, стали звучать почти прилично.
Горячее вино с имбирем и перцем пришлось весьма кстати. Удаль показал, конечно, но спину сорвать было бы обидно. Левая рука начинала ныть, и кисть он растирал почти инстинктивно, не отдавая себе отчета в этом движении.
– Прошу вас, извините Джона, – заметив это, прошептала ему Марион между переменами блюд, – мне и в голову не пришло, что он отважится вовлечь вас в простонародную забаву!
Неужели она и впрямь считает его до такой степени утонченным придворным? Видать, прежняя слава Белокурого померкла в этих краях — за время изгнания и последующих политических трудов, более приличных зрелому возрасту.
Глаза Хепберна блеснули:
– Леди Бортсвик, а по молодости я был еще и недурным игроком в хендба… как говорят.
Она улыбнулась:
– А что еще говорят про вас, ваша милость?
Пожал плечами:
– Больше правды, чем лжи. Выберите какой-нибудь слух, который вам более всего по нраву, и я назову, что в нем истинно. Когда-нибудь расскажут и о том, как я пил за здоровье леди Бортсвик на деревенском рождественском ужине, идя ради ее прекрасных глаз на немыслимые нарушения приличий… и все втуне, не так ли?
Она опять улыбнулась и не ответила.
В самом деле он ждал ответа или просто не хотел самому себе сознаться в поражении?
До чего же мучительное сомнение, посетившее едва ли не впервые в жизни.
Да с ним и вообще многое здесь творится впервые.
К сожалению.
Бортсвик, цитадель Ист-Лотиана XV века, устоял даже перед пушками Кромвеля, хотя и крепко пострадал. Между двух башен донжона замка (шесть этажей, высотой по двадцать четыре метра каждая) – расстояние около 2,5 м. По легенде, пленникам замка предлагался выбор – или платить выкуп, или отважиться перепрыгнуть с одной башни на другую… перепрыгнул – ну, живи тогда свободным. А нет – ну, так умер храбрым. Не без средневекового юмора были лорды Бортсвика, что уж. В Бортсвике провели свою последнюю ночь вдвоем сын главного героя и Мария Стюарт. Сейчас замок отреставрирован и является элитной гостиницей, фото рождественского холла взято с сайта Бортсвика.
Читать "Грубое сватовство" на Литмаркет
Скачать и читать "Грубое сватовство" на Ридеро
И с Рождеством тех, кто празднует!