Кирилл Аваев
Кто ищет , тот всегда найдет!
Песня из х.ф. «Дети капитана Гранта».
Заглавие в отличие от эпиграфа не имеет отношения к содержанию главы. Если говорить об оснащении «Аферы» надувным спасательным плотом и аварийным радиобуем, положенными по правилам морским яхтам, то правильнее было бы сказать: «Нет плота и нет буя, не боюсь я ничего!». А заглавие - всего лишь несостоявшаяся СМСка Сагиту, который, собираясь в поход через Черное море, не сказал впрямую, но намекнул мне, что без буя и без плота не пойдет он никуда. Плот мне дали напрокат: хороший, импортный, просроченный.
Сагит знал, что он просрочен, хоть я и переправил год окончания его срока действия с две тысячи восьмого на одиннадцатый, но идти согласился. СМСку же про ГИМС я придумал еще до похода и собирался отправить ему сразу после того, как где-нибудь по дороге до Ростова, где Сагит планировал присоединиться к экипажу «Аферы», мне посчастливилось бы приобрести по очень сходной цене радиобуй. Но этого не случилось, СМСка так и осталась неотправленной. А стала она заглавием лишь потому, что глава хоть и о другом, но о буе: навигационном знаке, показывающем границу судового хода. Представляет собой этот знак железную бочку, плавающую на поверхности в вертикальном положении. К дну реки она прицеплена якорем, а наверху у нее фонарик. Буи бывают разных цветов, но те, что участвовали в этой истории, почему-то все были красные. Хотя, если это и не так, то что, я уже и приврать немного не имею права? Так, для красного словца?
Где-то под Саратовом встречаем с Андрюхой буй, к которому какой-то корабль хорошо приложился. Он похож уже не на бочку, а скорее, на смятую пивную банку. Похихикали мы и пошли дальше, и только потом сообразили, что это неплохой сюжет для фильма... Спустя не одну неделю, когда шли целый день вдали от берегов и было совсем скучно, мы начали этот фильм снимать.
Я снимаю Андрея, он рулит:
-Это Андрей! Мы идем по Цимлянскому водохранилищу, у нас все хорошо!
-Киря, буй! - вдруг говорит он и показывает вперед.
-Где? - спрашиваю я, не переставая снимать его.
-Да вот!
Я бросаю камеру в кокпит, она лежит и снимает специально красиво разложенные там веревки, а заодно записывает наши вопли:
-Давай влево!
-Влево?
-Нет, вправо!
-Может, лучше влево?
-Да какая разница!
-Аааааа!!! - Орем мы оба и в довершение сцены я бью по палубе сковородкой, имитируя звук столкновения с буем
Следующий кадр. Помятый, хоть и не так сильно, как тот, под Саратовом, буй:
-Да-а-а! Здорово буй помяли!
Дублей было много. Текст дополнялся, веревки раскладывались еще более красиво, пытались звук столкновения сделать поправдоподобней, стуча сковородкой то ближе, то дальше от камеры или подкладывая под удар что-то мягкое: целый день мы снимали это кино. К тому же нам для съемок все время нужны были погнутые буи, а они встречаются не так уж и часто. На каком-то дубле ручка от сковороды, наконец, отломалась, и окончательный вариант второй сцены выглядел так:
-Здорово буй помяли!
-Да-а-а! ...И сковородку сломали! - Камера перемещается с буя на обломки сковороды в моих руках.
На следующий день идем по Дону. Дон мне понравился больше всех других мест, пройденных «Аферой». Маленькая по сравнению с Камой или Волгой река, какая-то домашняя... По берегам - заросли, в них - отдыхающие. Есть рыба. Впечатление портят только танкеры и сухогрузы, которых на Дону нынче явно больше, чем коней. Они идут нескончаемым потоком, закладывая крутые виражи на поворотах реки.
В то утро я был трезв. Нет, правда! Сменяя на румпеле Андрюху, который уже устал там сидеть, как обычно, сказал ему:
-Иди, погуляй...
Пока трезвый капитан вел «Аферу» по судовому ходу, он побродил по палубе, разминая ноги, пришел на нос и стал смотреть вперед, обхватив штаг.
Не помню, куда я там смотрел и что видел. Скорее всего, я был вообще не там. Не видел я тот буй, в который шел. Трезвый впередсмотрящий, как потом выяснилось, видел, но думал, что капитан знает, что делает. Когда до буя оставалось метра два, Андрюха подал сигнал опасности:
-Э-э-э! Йо-о-о!!!
Я подумал, что он увидел танкер, вылетающий из-за поворота, и стал смотреть вдаль. «Бабам!»... Буй сильно отличается от сковородки.
-Ты что, - ору я, - дурак?! Стоишь там! Впередсмотрящий! Ни буя не видишь!
-А сам ты куда смотрел, капитан буев?!
Орали мы до тех пор, пока не увидели отдыхающую на берегу компанию: они все видели, слышали и валились со смеху, показывая на нас пальцами.
Хождение по шлюзам. Лучшая из закусок современности.
- Это плохо? Плохо? Ответьте, уважаемый доктор.
- Это бесподобно.
- Ещё бы. Заметьте, Иван Арнольдович,
холодными закусками и супом закусывают только
недорезанные большевиками помещики.
М.Булгаков «Собачье сердце»
Походы, как мы знаем, имеют необычный запах. Одни пахнут запахом тайги, другие - порохом из дула... Еще в списке походных запахов фигурируют костер и Родина. Есть, наверное, и много других, но поход на «Афере» имел ярко выраженный запах «доширака». Впрочем, как и вкус. Причем этим нерусским словом я обозначаю не продукцию какой-то определенной фирмы, а весь широкий спектр товаров быстрого приготовления. Впрочем, я слышал, что до появления на российском рынке это дело называлось «досирак», а «дошираком» стало только для того, чтобы название это смогло бы русским человеком к столу быть сказано. Так что «доширак», выходит, слово исконно русское.
Как на самом деле назывался «доширак», два ящика которого Сагит припер на лодку еще в Перми, я не помню. Костя буквально заставлял нас есть его, мотивируя это тем, что он-де гораздо вкуснее обычной лапши с тушенкой, которую мы все время порывались сварить. Но мы на него не в обиде, тем более что за это «до» он был достойно наказан «после».
В одиночном плавании «доширак» стал еще более актуален: готовить нормальную еду, весь день сидя за румпелем, было проблематично.
На второй день похода-2010 перед сном кипятим воду: на «доширак» и на чай одновременно. Донимает мошка, поэтому на крышке кастрюльки с закипающей водой лежит таблетка «фумитокса». Сумерки. Разливаем кипяток по «доширакам», и я, начиная есть, нащупываю в своей миске инородное тело:
-Что это?
Дима освещает фонариком:
-«Фумитокс»!
-Откуда?
-Ты же сам его на кастрюльку положил, от комаров! Выбрасывай все в реку, снова заварим.
-Да ладно... «Доширак» «фумитоксом» не испортишь!
Сагит прибыл на «Аферу» ночью. Он ехал в поезде до Ростова и по дороге звонил нам. Мы проходили как раз последние Донские шлюзы и назвали ему населенный пункт, в который он должен был прибыть на такси, сойдя с поезда не доезжая до Ростова. Затем надуть резиновую лодку, которую привез с собой, и ждать, пока не увидит проходящую по реке «Аферу». Ждать пришлось пару часов, он успел не только познакомиться с деревенскими, но и напоить их, так что получились настоящие деревенские проводы. После встречи мы встали на якорь и, конечно, употребили спиртные напитки. Сагит, хоть и привез с собой консервы, колбасу и прочую, весьма приличную закуску, заявил, что закусывать намерен «дошираком».
-Ты что, - говорю, - с ума сошел?
-Да знаешь ли ты, - отвечает, - что «доширак» - лучшая из закусок современности?
-Да? Не знаю.
-Причем именно сухой! Только недобитые буржуи закусывают «дошираком» размоченным!
Сказал он тихо, делово —
Такого не обшаришь:
Мол, вы не трогайте его
(Мол, кроме водки — ничего) —
Проверенный, наш товарищ!
В.Высоцкий «Случай на таможне»
Где-то там она есть. Где точно - никто не знает. Даже пограничники. А может, знают, но не имеют права выдать военную тайну. В Азове мы с Сагитом почувствовали, что она где-то рядом, и пошли спрашивать: «Где она и как ее преодолеть?». Ответили нам примерно так:
- Азовское море – оно как бы ничье. Поэтому, чтобы выйти в него, надо что-нибудь оформить - или каботажное плавание, например, в Новороссийск, или «закрытие границы». Самое простое - идти каботажно в Новороссийск, а границу закрывать уже там: там для этого есть специальная контора. А в Азове это сделать можно, но очень хлопотно. Надо обращаться к специальным агентам.
- Сколько стоит?
- Долларов сто.
- И, закрыв границу, мы можем идти прямо в Турцию?
- Да. Причем причалить к нашему берегу вы уже не имеете права.
- Совсем?
- Совсем!
- А если что случилось? Терпим бедствие?
- Терпите!
- А украинский берег?
- Туда вообще нельзя. Считай, страна НАТО. Все отнимут, а то еще и посадят. Ну, не посадят, так крови попьют.
Агент предложил закрыть нам границу в Азове за девятьсот долларов. Мы оформили каботаж. В Ейске зашли на территорию судоремонтного завода, где уже стояли несколько яхт. Тут же к нам подъехал УАЗик с четырьмя вооруженными пограничниками и собакой и увез меня на заставу. Оказалось, что мы нарушили границу. Правда, сколько я ни спрашивал, военную тайну мне так и не выдали.
На следующий день границу нарушил Сагит. Единолично. Нам понадобился багор, и он поплыл за ним на катер, стоявший в ста метрах от нас, на резиновой лодке. Тут же откуда-то появился огромный пограничный катер с мигалками и с сиреной и помчался к нему. Сагит быстро вернулся обратно на «Аферу», и катер ушел назад.
Хождение по шлюзам. А название хорошее.
«Жители села Лохово в Иркутской области
уже несколько лет пытаются переименовать его в Сибирское.
Особенно активно за новое название выступает
лоховская молодёжь»
С сайта NewsRu
Когда я учился в военном летном училище, у меня был друг, Игорь Бадюл. Оба мы очень не любили армию, в основном за то великое множество глупых обязанностей, которым она каждого из нас наделила. Но мы с Игорем не роптали втихаря и не выступали открыто против этого дурдома. Мы неустанно придумывали и испытывали на себе нетрадиционные способы манкирования дебильными, на наш взгляд, служебными обязанностями. Обязанности, понятно, все время пытались нейтрализовать наши способы. Трудно сказать, кто в этом соревновании победил - мы или армия, но было весело, а к нам из-за этого приклеилась одна на двоих кличка «аферисты». И, конечно, когда на четвертом курсе я построил из обтекателя антенны от «Як–28 Инициатива» небольшой швертбот, Игорь написал на его борту: «Афера».
После училища наши дороги разошлись, хоть мы и попали служить в один полк. Он подался в сторону семьи, дома и детей, тогда как я не свернул с пути «аферы». «Афера -2» был виндсерфинг, «Афера-3» - дельтаплан. Потом пошли коммерческие предприятия, машины для гонок на выживание, еще что-то... И каждой состоявшейся афере присваивался очередной порядковый номер. Когда «Афера -14» прибыла в Пермь верхом на «КАМАЗе», местные яхтсмены, обойдя вокруг небольшую железную лодку с не очень ровными бортами, сказали:
- А название хорошее...
Всю дорогу до Ейска мы радовали людей своим названием, и они отвечали нам тем же. «Эй, на «Афере»!» - кричали нам с проходящих круизных теплоходов и рыбацких лодок, или: «Привет, аферисты!». Почти всей Каме, Волге, Дону и каналам я рассказал о друге Игоре, «Яке-28» и дельтаплане. Только два человека на всех двух тысячах восьмистах километрах, пройденных нами, нехорошо отнеслись к хорошему названию.
Первым был диспетчер Волго-Донского канала, к которому я пришел рано-рано утром за разрешением. То ли он еще не успел проснуться, то ли, наоборот, всю ночь дежурил... А может, просто человек такой смурной...
- Ну как же можно яхту так назвать? Ведь это же мечта! - сонно рассуждал он. - Тут все должно быть красиво!
Сквозь сон он дал мне бумагу с телефонами диспетчеров всех, как ему показалось, Волго-Донских шлюзов, сказал, что без рации по каналам ходить не положено, и разрешил дальнейшее движение. Хоть и не сильно, но общее впечатление о «Волго-Доне» подпортил. А ведь мы и встретиться-то с ним не должны были, мы хотели зайти в канал еще вчера, когда была не его смена. Но вчера после обеда мы прошли мимо канала в сторону Астрахани из-за моей навигационной ошибки. Там вроде и ошибиться-то нельзя: прямо у начала канала стоит огромный Ленин, которого видно за много километров. Но памятник на мелкой карте не обозначен, а крупную достать я почему-то поленился. Хотя не я один виноват. Я как понимаю: поставили тебя на входе в канал, так ты на вход и показывай! А он, как обычно...
В светлое будущее! Вот и шли мы часа полтора на Каспий вместо Азова, прежде чем я сообразил... А обратно - еще и против течения. Зато из-за смурного диспетчера я поговорил с людьми, которым название больше других понравилось. Дело в том, что он дал мне телефоны четырнадцати шлюзов, тогда как их там пятнадцать. Выйдя из четырнадцатого, мы с Андрюхой, конечно же, воскликнули: «Ну, за свободу!»: впереди оставалось только одно гидротехническое препятствие - подъемный мост в Ростове, но у нас на него есть приспособление для опускания мачты, мы не боимся там застрять, ожидая своей очереди на прохождение.
После того как мы воскликнули четвертый или пятый раз, я, достав очередную страницу карты, обнаружил на ней еще один шлюз. Сперва я подумал, что это какая-то неправильная карта, но, подняв глаза и посмотрев вперед, понял, что правильная. Звоню на предыдущий шлюз:
- Мы вот идем, идем! А тут - шлюз!
- А как вы так идете, что не знаете, что там шлюз? - ржут мне в ответ. Слышно, что у них в помещении несколько человек: один так ржать не может.
- Так мы, вроде, все шлюзы уже прошли! А тут еще!
- Ха-ха ха... И что?
- Телефон хоть их дайте!
- А по рации?
- Нету у нас!
- Ха-ха-ха... Записывайте! А вы кто?
- Да мы же только что ваш шлюз прошли! Яхта «Афера - 14»!
- «Афера»?
- Ну да!
- Четырнадцать?
- Четырнадцать! - На том конце - только хохот, они даже говорить не могут, хотя что уж такое я сказал?
За день до этого, вечером, связываюсь с диспетчером очередного, не помню какого шлюза:
- Придется подождать, - отвечает он, - примерно час.
- На ночь глядя мы не пойдем, будем ночевать перед вами. Тут за стеночкой можно до утра постоять?
- Там мелковато, но попробуйте...
- А пристань напротив?
- Спросите! Может, договоритесь.
Подходим к пристани, я иду в здание. Там в комнате, забитой какой-то аппаратурой, за столом сидит мужичок жучковатого вида. Жучок, почувствовав верную добычу, вцепляется в меня немигающим взглядом и начинает медленно и громко, как будто забивает в меня гвозди, говорить:
- Стоянка. Стоит. Одна. Тысяча. Восемьсот. Восемьдесят. Пять. Рублей.
Слишком сильно сказано. Я даже на мгновение потерял способность двигаться. А он вдруг начал говорить быстро и тихо:
- Но можно и за тысячу, только без бумажки!
Обретя утраченные способности, иду на лодку.
- Стой! - орет он мне вслед. - А ты что предложишь? - И, поняв, что я не предложу ничего: - «Афера», такая -разэтакая!
Поруганная «Афера» в ту ночь ночевала у стеночки: мелко, но бесплатно.
Я назвал свою лодку в соответствии со сложившейся уже традицией. А не будь этой традиции... Я придумал немало других хороших названий для яхт, построенных специально для поиска приключений. Делюсь: «Полундра»; «Спасайся, кто может»; «Апокалипсис»; «Триндец»! «Триндец», кстати, отличное название не только для яхты, но и для боевого корабля. А еще лучше – «Полный триндец». Представьте: идет по морю корабль вероятного противника и встречает его, «Полного триндеца»... Натовский капитан спрашивает своего впередсмотрящего:
- Гей, хлопец! Побачь, шо там це таке?
- Так то ж «Трындец» до нас подходит, батько капытан!
- Вы там чи шо? Горылки обпылися? Який вшо трындец нам прыходит?
- «Полный», батько капытан, «Полный»!
- Умереть…
- Что?... – не понял Василий.
- Я говорю, что мы с тобой могли состариться,
умереть и никогда этого не увидеть…
В.Кунин «Иванов и Рабинович»
Наверное, стоило пройти весь этот путь, чтобы понять, что я не моряк. Придя в Ейск, сказал, что море, путешествия на яхтах и сами яхты я ненавижу. И ноги моей на них больше не будет. Искренне сказал. И с этими словами «Аферу» продал. Точнее, я думал, что продал. Но она не продалась. Покупатель оказался, не скажу чем, так как ответить он мне не сможет. Она по-прежнему моя, по-прежнему – «Афера». Живет одна на пляже в Ейском яхт-клубе. Море рядом, но куда пойдет? И пойдет ли?
2011 год
